Страница 10 из 11
Рождение Маленького Пузырька стало счастливым оазисом в этой пустыне. В больничной палате ее навещали моя мать, моя сестра, туда даже заглянул мой отец. Сама Пузырек была так сердечна и так хорошо себя держала, что я не удивился, увидев их там всех вместе. Она была на седьмом небе от счастья и спросила меня, своего младшего брата, не стану ли я крестным отцом ребенку.
Все это, увы, было коротким и ярким событием, как одинокий полевой цветок у обочины шоссе. Я спросил у себя, какую цену она заплатит за свое счастье. Ответ нашелся позднее: лечение литием не удалось, и ее проблемы вернулись. Мало-помалу ее разум стал тускнеть, речь становилась все менее и менее осмысленной, а действия приобретали все более странный характер. Я видел, как много лекарств она принимала, чтобы успокоиться, видел последствия ее болезни, но даже я был потрясен, когда у нее забрали ребенка. Я хорошо помню ее в палате – почти безо всякой надежды, на таблетках. Мои воспоминания о больнице смешаны со слезами.
Ничто так не могло утешить Пузырька, как наш собственный дом в те редкие спокойные минуты детства; нигде не было такой густой тени, как под зелеными яблонями нашего сада. Отец моей подруги Барбары посадил их там пятьдесят лет назад. Как-то раз, спустя много лет после продажи дома моими родителями, новые хозяева заметили Пузырька. Она сидела на тротуаре, уперев локти в колени. Окна спальни были открыты, впуская в дом ароматный ветерок. Дикие розы все еще свисали со старой шпалеры по краю дома.
«Простите, мэм, с вами всё в порядке?»
«Да, – сказала Пузырек. – Со мной все хорошо. А моя мать – дома?»
«Ваша мать здесь больше не живет», – ответил новый хозяин.
«Что вы такое говорите? Это неправда».
После недолгих препирательств новые хозяева вызвали полицию, которая отвезла Пузырька в участок. Полицейские уведомили мать, чтобы та ее забрала и отвезла в клинику на укол.
Несмотря на все, что с ней приключилось, Пузырек оставалась довольно-таки привлекательной женщиной, и ей вслед часто свистели разные парни. Она боялась темноты, запросто могла заблудиться, поэтому исчезнуть на день или два было для нее обычным делом. Однажды ее обнаружили спящей в парке, вид у нее был жалкий, волосы растрепаны. Одежда была порвана, но объяснить причину не могли ни она, ни мы. Однако я припоминаю, что спустя год или два она забеременела, то есть кто-то снова воспользовался ею. Я не могу забыть, как она смущенно смотрела на меня, держа на руках ребенка. Его волосы были красными, как осенние клены, у него было довольно миловидное личико. Он не был похож на кого-либо из наших знакомых.
Не помню, сожалел я или радовался, когда Пузырек полностью теряла память и не могла припомнить, где живет. Однажды ночью ее обнаружили в соседнем парке совершенно голой. Охранник доставил ее к отцу и объявил: «Ваша дочь, мистер Ланца». Отец впустил ее внутрь, дал кофе. Как знать, возможно, у этой истории был бы другой конец, если бы он окружил ее такой же любовью сорок лет назад.
Подобные истории пересказываются в тысячах вариантов множеством семей. Речь идет о психических заболеваниях, заблуждениях, трагедиях, перемежающихся моментами счастья. Под конец жизни, к которому мы приходим слишком быстро, наши воспоминания всегда окрашены в нереальные, сказочные цвета. «Неужели это было на самом деле?» – спрашиваем мы себя, когда на ум приходит конкретный образ, и особенно – лицо нам дорогого, давно ушедшего человека. Мы пребываем в мечтах, в каком-то зеркальном зале, где юность и старость, грезы и бодрствование, трагедия и восторг быстро мелькают перед нами, как в немом кино.
Именно в такие минуты появляется священник или философ, чтобы дать совет или обнадежить. Впрочем, надежда – ужасное слово. Страх в нем совпадает с упованием, что одна возможность одержит верх над другой. Так азартный игрок следит за колесом рулетки, от вращения которой зависит, сможет ли он выкупить свою закладную на дом.
К сожалению, преобладающий в науке механистический подход приводит именно к этому – к надежде. Если и вправду жизнь – ваша, моя, Пузырька (всех, кто сегодня живет под присмотром) – изначально возникла как результат случайных столкновений молекул в мертвой и глупой Вселенной, то глядите в оба. Мы попали впросак. Кости выпадают самым непредсказуемым образом, нам следует взять от жизни все лучшее и помалкивать.
Произвольность и непредсказуемость не обещает нам ни удовлетворения, ни творчества. В лучшем случае все будет, но лишь немного. Тем не менее в жизни есть периоды цветения, формирования и переживания, смысл которых мы не способны постичь одними лишь логическими умозаключениями. Когда козодой поет свою трель под луной, а ваше собственное сердце благоговейно отвечает на нее чуть учащенным ритмом, найдется ли хоть один человек в здравом уме, который скажет, что все это было вызвано нелепыми бильярдными шарами, произвольно бьющимися друг о друга? Никто из сознательных людей не произнесет подобную чушь, поэтому меня смущает, как ученый на голубом глазу рассматривает человека как сознательно работающий организм из миллиардов прекрасно отлаженных частей, и все только потому, что так выпали кости. Каждый наш жест – подтверждение волшебства замысла жизни.
Любые события, пусть даже печальные и странные, как с моей сестрой Пузырьком, никогда не бывают случайными или особенно страшными. Скорее, они были задуманы как приключения. Или как мелодия, столь обширная и нескончаемая, что человеческие уши не способны охватить ее тональный диапазон.
В любом случае они не конечны. Умирает то, что рождается, и в следующей главе мы поговорим о космосе как о продукте с ограниченным сроком годности, как какой-нибудь кекс, или же о его бессмертной природе. Принятие биоцентрического взгляда означает, что вы разделяете свой жребий не только с самой жизнью, но и с сознанием, не знающим ни начала, ни конца.
Глава 7
Если завтра начинается позавчера
Думаю, я могу с уверенностью заявить, что никто не понимает квантовую механику. Если есть возможность, перестаньте спрашивать себя: «Да как же это возможно?» Поступая так, вы только загоняете себя в тупик, из которого еще никто не выбирался.
Квантовая механика описывает крошечный мир атома и его составляющих, а также их поведение с потрясающей, хотя и вероятностной точностью. Она используется при разработке значительной части технологий современного общества, например лазеров и компьютеров. Однако квантовая механика ставит под угрозу не только наши важнейшие и абсолютные представления о пространстве и времени, но и все ньютоновские концепции порядка и уверенного прогноза.
Здесь стоит обратиться к старой максиме Шерлока Холмса, согласно которой «если вы устранили невозможное, то все оставшееся, каким бы невероятным оно ни было, должно быть правдой». В этой главе мы подробно рассмотрим доказательства квантовой теории и будем делать это осмотрительно, по методу Холмса, и не позволяя трехсотлетним предрассудкам науки сбивать нас со следа. Ученые оказываются в тупике, потому что сразу же отказываются принимать к сведению прямые и явные следствия экспериментов. Биоцентризм – вот единственное и по-человечески понятное объяснение того, каким может быть мир, и едва ли стоит лить слезы, расставаясь с привычным способом мышления. Как выразился нобелевский лауреат Стивен Вайнберг: «Растолковывать людям основные законы физики – штука неприятная».
Чтобы объяснить, почему пространство и время являются относительными для наблюдателя, Эйнштейн присвоил хитроумные математические свойства изменяющимся основам пространства-времени, невидимой и неуловимой сущности, которую нельзя увидеть или потрогать. Тем самым он с успехом продемонстрировал, как движутся объекты в экстремальных условиях большой гравитации и при огромных скоростях. Однако очень многие решили, что пространство-время является подлинным объектом, как сыр чеддер, а не математической фикцией, служащей для конкретной цели и позволяющей рассчитать параметры движения. Конечно, ситуация с пространством-временем – далеко не первый прецедент, когда математические инструменты путают с осязаемой реальностью. Квадратный корень из минус единицы и символ бесконечности – вот только два примера из множества математических абстракций, и ни один из них не имеет аналога в физической Вселенной.