Страница 6 из 97
После выхода из кинотеатра я не сразу иду домой, а еще пару часов гуляю по Невскому – чтобы мама не удивилась, почему я так рано вернулась из универа.
Пытаюсь сообразить, что я должна делать в сложившейся ситуации. Сама по себе я вряд ли что-то могу предпринять. Тут у папы гораздо больше возможностей. Он – известный врач, профессор, у него куча знакомых и друзей. Наверняка, он сможет найти в роддоме документы с данными девочек, которые родились в ту же ночь, что и я. Ведь именно с кем-то из них меня тогда перепутали.
Оказалось, что родители уже подумали о том же. Не успеваю я переступить порог квартиры, как мама спрашивает:
– Натусик, поедешь с нами в Москву? Мы собираемся поговорить с Никитой Степановичем.
Никита Степанович Закревский – родной дядя папы. Как раз в роддоме, где он был тогда главврачом, я и появилась на свет. Родители специально приехали из Петербурга в Москву, чтобы роды прошли под наблюдением самых лучших врачей. Нечего сказать, понаблюдали!
У дяди Никиты – тоже фамильный дар целительства. Он вообще оригинальный человек.
– Может быть, Наташе лучше остаться дома? – предполагает папа. – Она и так много пропустила из-за болезни.
Я фыркаю и иду собирать вещи.
– Девочки, только вы не нервничайте, ладно? – всю дорогу до столицы успокаивает нас папа, и при этом руки его, лежащие на руле, заметно дрожат.
– Я его просто затряхну, и всё, – почти спокойно сообщает мама. – Это была его идея – с московским роддомом, меня бы устроил и питерский. Помнишь, каким соловьем он тогда заливался?
Сейчас дядя Никита уже не практикующий врач. Вернее, практикующий, но в свободное от основной работы время. Он занимает важный пост в министерстве здравоохранения. Птица высокого полета.
– Да я в газеты пойду! – негодует мама. – На телевидение! Если в лучшем роддоме страны такое творится, то что тогда в остальных?
Папа дипломатично поддакивает. Он знает, что с мамой лучше не спорить.
Мы приезжаем в Москву поздним вечером. Папа предлагает остановиться в гостинице – не скандалить же с академиком на ночь глядя. Но мама повышает голос, и мы едем прямо к дяде Никите.
Как ни странно, но когда он открывает двери и видит нас, то вовсе не выглядит удивленным. Будто бы он ждал нашего приезда. Мама даже бросает на папу подозрительный взгляд – неужели, предупредил? Но тот яростно мотает головой – не виновен.
Никита Степанович приглашает нас в гостиную, и мы устраиваемся на диване, решительно отказавшись от ужина и даже от кофе.
Дядя опускается в шикарное кресло с высокой спинкой. Он начинает говорить прежде, чем мама успевает выплеснуть на него свое негодование. И то, что произносит, повергает нас в шок.
– Хорошо, что вы приехали сами. А я уже хотел вам звонить.
Тут напрягается даже папа:
– Ты уверен, что мы собираемся говорить об одном и том же?
Никита Степанович вздыхает и теребит длинный белый ус.
– Наташе недавно делали операцию. А значит, определяли группу крови. Ты сам увидел несоответствие или кто-то подсказал?
Он смотрит на папу почти с любопытством. Я ненавижу его в этот момент. Неужели он знал? Знал и молчал столько лет? Прикрывал ошибку своих врачей? Но ведь папа – его племянник! Как можно быть таким жестоким?
Кажется, мама думает о том же.
– Вы знали? Неужели вы знали? – она плачет, и папа обнимает ее хрупкие плечи. – Но почему??? Какой в этом смысл?
А может, это и не ошибка вовсе? Мысли одна смелее другой лезут мне в голову. Однажды я видела фильм, где детей в роддоме подменили специально – замешаны были большие деньги. Может, дядя Никита подсунул свою внучатую племянницу какому-нибудь миллионеру? И настоящая дочь Закревских сейчас обладательница заграничных вилл и морских яхт?
– Послушай, Лариса, я понимаю, ты сейчас в шоке, но позволь мне все объяснить, – лицо академика Закревского непроницаемо словно маска.
– Что объяснить? – кричит мама. – Что вы можете нам объяснить? Вы – преступник! Если вы думаете, что я буду молчать об этом только потому, что вы – родственник моего мужа, то вы ошибаетесь. Да он и сам молчать не будет.
Папа подтверждает:
– Извини, но она права – мы обратимся в полицию. И я не хочу сейчас слушать твои оправдания. Просто скажи нам, где наша дочь? И кто родители Наташи?
Дядя Никита… Хотя какой он мне дядя?
– Если вы хотите понять, что случилось, вы должны меня выслушать.
– Должны??? – захлебывается возмущением мама. – Да это вы нам должны – и нам, и Наташке!
Академик поднимает руку – будто надеется успокоить маму на расстоянии.
– Если вы хотите знать, что случилось в роддоме восемнадцать лет назад, то вам придется меня выслушать. Эта история имеет предысторию – именно ее я хочу вам рассказать. Возможно, вы не сразу поймете, какое отношение те, давние, события имеют к вам, но прошу вас – не задавайте пока вопросы. Просто послушайте.