Страница 12 из 15
– Коля, – увивалась вокруг него жена, – выкопаешь деньги после войны и заживем по-человечески! Домик у моря купим, патефон с пластинками. Будем по вечерам танцы устраивать!
– Нет у меня денег! – Лоскутов пытался во сне отогнать жену. Но она снова возникала из пустоты и нашептывала:
– Коля, ты сапоги себе хромовые справишь, а мне чулки шелковые и платье в горошек.
– Уймись! Не твои это деньги и не мои!
– Зря ты так, зятек, – по-змеиному зашипела теща. – Мы ведь можем и прокурору написать, что ты народное добро припрятал и все хочешь на уличных девок извести. Скажи по-хорошему, где ты деньги закопал?
Неприятный сон прервал рейдовик.
– Вставайте, граф, вас ждут великие дела!
В утреннем тумане, по росе, партизаны выдвинулись к опушке леса, за которой начиналась территория, контролируемая немцами.
В намеченной рейдовиком точке перехода, на проселочной дороге, партизаны обнаружили препятствие – у обочины стоял сломавшийся немецкий автомобиль. В другой бы раз отряд обошел автомобиль стороной, но у машины, опасливо посматривая в сторону леса, стояли двое полицаев.
– Командир, полицаи! – возбужденно прошептал за спиной Лоскутова Сизов, недоучившийся студент.
– Машина из саперной части, – уточнил рейдовик, рассматривая автомобиль в снайперский прицел. – Водитель немец, а эти два охламона ему в охрану выделены. Совсем, видать, плохо дела идут у наших «друзей», если полицаев в эскорт снаряжают. Будете брать?
– Монгол, ты уж извини за задержку, но долг требует! – Лоскутов жестом велел автоматчикам разойтись в стороны и приготовиться к атаке.
Рейдовик пожал плечами: задержка так задержка! Действуйте, если долг велит.
Во время войны на оккупированной территории СССР случалось, что партизаны проявляли по отношению к немцам гуманизм. Например, не добивали раненых на поле боя или не нападали на госпитали. Но к полицаям было совсем другое отношение. Долг партизана – это беспощадное истребление полицаев всеми силами и средствами. Тут ни о каком гуманизме или милосердии речи быть не могло: встретил полицая – убей его! Не место этой твари на нашей священной земле.
По команде Лоскутова бойцы одновременно, в полный рост, вышли из кустов на обочину.
У грузовика лицом к лесу покуривал пожилой полицай. Второй, помоложе, стоял к лоскутовцам спиной и что-то объяснял товарищу. Водитель-немец копошился в моторе, из капота выглядывали только его обтянутые галифе ягодицы.
Увидев партизан с автоматами наперевес, пожилой полицай неспешно отбросил окурок и поднял руки вверх.
– Ты чего? – изумился молодой и тут же рухнул на землю от удара прикладом в голову.
– Эй, братан, приехали! – один из партизан звонко хлопнул немца по заднице. – Шабаш работать, фюрер перекур объявил.
– Ты чего такой смурной? – «участливо» спросил Лукин пожилого полицая. – День с утра не задался? Бывает.
– Стрелять будете?
– Нет, по головке тебя, сволочь, гладить будем, – со злостью замахнулся на полицая партизан Волчек, имевший к предателям личные счеты.
– Погоди ты, чего завелся? – Лукин не дал ударить пожилого. – Командир, куда его?
– Этого и немца в лес, а этого в кузов. Волчек, Сизый, займитесь им, пока в себя не пришел!
Лукин и еще трое партизан повели пленных в лес. Волчек ударом ножа прикончил лежащего на земле полицая и с недоучившимся студентом закинул его в кузов автомобиля. Лоскутов и боец, до войны бывший шофером, стали осматривать двигатель. Рейдовик проверил груз и обнаружил ящики с взрывчаткой. Килограммов двести аммотола, не меньше.
«Ого! К нашему наступлению готовятся. Мосты минировать будут», – решил он.
До леса конвоиры и пленники шли молча, в лесу разговорились.
– Ты скажи вот что, – спросил у пожилого полицая Лукин, – как нынче в городе с ценами? Водка сколько стоит?
– Хорошей водки, довоенной, днем с огнем не найти. На базаре только самогонка, и та паршивого качества.
– А с едой как? Почем хлеб на базаре?
– Килограммовая буханка черного хлеба рублей 500 выйдет. Кило коровьего масла – тысяча. Стакан постного масла можно рублей за сто пятьдесят сторговать.
– Как же вы живете на такую зарплату, при таких ценах? Воруете, поди?
– У кого воровать-то, нищие все кругом!
– Лука, хорош с ним лясы точить! – вмешался в беседу один из партизан. – От дороги отошли, пора и дело делать.
– Помолиться напоследок дадите? – тяжело вздохнув, попросил полицай.
– Ты, коли такой набожный, шел бы в церкву, попом служить, а ты в полицаи подался, – Лукин стволом автомата показал пленному повернуться к нему спиной. – Раньше креститься надо было, теперь уже поздно. Атеистом помрешь.
Услышав двойной, заглушенный лесом звук выстрела, Лоскутов спрыгнул с бампера, подошел к кузову.
– Монгол, что там?
– Взрывчатка здесь, полгорода снести хватит.
– Еды никакой нет?
– Еды нет, – насмешливо ответил рейдовик. – Немцы есть.
– Какие еще немцы? – Лоскутов приподнялся на подножке и посмотрел в сторону, куда указывал рейдовик. По дороге, поднимая успевшую просохнуть пыль, двигался легковой автомобиль в сопровождении двух мотоциклов с пулеметами.
– Придется и этих кончить, – философски заметил Монгол. – Незаметными нам никак не уйти.
– Сизов, Федор, в кузов! – скомандовал Николай Егорович. – Остальным залечь на обочине. Волчек, со мной, под колеса.
– Я начну первым, – предложил рейдовик. – Мне сверху стрелять удобнее.
– Монгол, взрывчатка не рванет?
– Если рванет, ты об этом не узнаешь.
Приближаясь к грузовику, мотоциклисты сбавили ход. Монгол через щель в опущенном тенте наблюдал за ними.
– Федор, я стреляю в первого пулеметчика, ты во второго. Студент, стреляй через лобовое стекло в водителя автомобиля. Готовы? Немного еще подпустим… Огонь!
Перестрелка длилась недолго. Захваченные врасплох немцы не успели оказать сопротивления. Через минуту шквального огня все было кончено.
Соблюдая меры предосторожности, партизаны вскрыли легковой автомобиль. На заднем сиденье, прижимая к животу портфель, сидел мертвый майор-пехотинец. Правая рука его была скована с портфелем никелированной цепочкой.
Тело майора вытащили на дорогу, убитого водителя оставили на месте.
– Как портфель-то от него отцепить? – спросил простоватый Федор. – Руку отрезать или ключи искать будем?
– Ключ может быть только у получателя документов, – резонно заметил Монгол и ножом взломал замок. – Командир, да тут пакет с сургучными печатями! Кажется, мы зацепили крупную рыбу. Так, что написано? Студент, иди сюда, переведи вот эту надпись.
– План операции «Мотылек», – морща нос, прочитал Сизов.
– Тут больше слов написано! – возмутился рейдовик. – Остальные что, не можешь перевести? Зря на твое обучение советская власть деньги тратила! Две строки прочитать не можешь, грамотей. Еще в институте учился!
– Что написано, то и перевел, – обиженно пробурчал студент-недоучка.
– «Дер план, дер флаттер»! Да я с обезьяньего языка «дер план» на русский перевести смогу, а ты…
– Кончай базар! – скомандовал Лоскутов. – Студент, перекладывай бумаги в сидор и пошли отсюда!
– Погоди минуту, – Монгол обшарил майора, вытащил из внутреннего кармана удостоверение личности и чернильную ручку с колпачком.
– Держи, Николай Егорович! – рейдовик протянул Лоскутову ручку. – Будет чем приказы подписывать.
Лоскутов подарок оценил. В отряде уже месяц не было ни капли чернил, так что все документы писали карандашами. Карандаши, кстати, тоже заканчивались.
– Значит, так, – Монгол собрал партизан вокруг себя, – если этот майор вез особо важные документы, то необходимо сделать так, чтобы враг не догадался, что они попали в наши руки. Есть предложения, как это сделать? Нет? Тогда слушайте меня. В кузове этого автомобиля полно взрывчатки. Сейчас мы соберем всю технику и разместим ее рядом с грузовиком. Потом взорвем грузовик, и со стороны все будет выглядеть как несчастный случай: ехал майор мимо грузовика, а в том взрывчатка детонировала, и всем крышка! Как вам такой план?