Апостолы

Все это более других чувствовал Павел, подрабатывая простым ремесленником в родном Тарсе. Он не задумывался: а стоит ли крестить язычника? Он точно знал: это необходимо и в этом его предназначение. Павел ждал перемен. Это великое дело для человека – найти только свой путь. Главный. Указанный свыше. Павел его нашёл – и потому уже скоро ему будет суждено сдвинуть горы. Но пока, ничего великого не совершив в Тарсе, он только терпеливо ждал нового импульса, толчка судьбы, хотя бы отголоска – подобного тому, который он уже испытал однажды по дороге в Дамаск…

И это случилось – однажды к нему в дом пожаловал Иосиф Варнава. С какой радостью и счастьем встретил Павел того, кто первым принял его в Иерусалиме после бегства из Дамаска – принял, понял и простил.

Павел встретил его в простой одежде работника.

– Любой честный труд благороден, – сказал Варнава, – и Учитель наш до срока плотничал. Но тому, кому Господь даровал крылья, должно летать!

Что же привело Иосифа Варнаву в дом Павла? Вопросы веры и точного следования букве закона! Не так давно до Иерусалима дошли слухи, что, оказывается, в Антиохии существует своя христианская церковь. И создали её когда-то бежавшие из Иерусалима от гонений первосвященника Каиафы эллинисты. Те самые эллинисты, на которых так неистово охотился фарисей Павел. Эллинистами, подобными погибшему Стефану, были потомки евреев, ещё прежде рассеянных по миру. Они впитали эллинскую культуру, которую распространили по ойкумене македонцы и эллины Александра Македонского ещё в конце IV века до н. э., когда весь мир зажил на греческий манер. Эллинисты старались блюсти иудейский закон, но плохо знали веру предков, и поэтому иудеи их недолюбливали. Но терпели. Эллинисты первые становились и христианами, потому что вера отцов в образе Ветхого Завета их притягивала менее, чем исконных иудеев, а Новый Завет окрылял куда более. И не было ничего удивительного в том, что эллинисты, бежав из Иудеи, стали первыми распространять христианство среди народов Малой Азии и на островах Средиземного моря, в первую очередь на Кипре.

Но что оскорбило иерусалимских христиан из чистокровных иудеев, в том числе и неприятно тронуло многих апостолов, так это то, что эллинисты стали повсеместно крестить язычников. Для многих правоверных иудеев, пришедших к Христу, это было то же самое, как крестить диких зверей в лесу! Ведь по понятиям иудеев-христиан надо было вначале стать иудеем, по вере, разумеется, понять и принять Ветхий Завет, и только потом делать шаг к Завету Новому. То есть надо стать прозелитом, постичь Тору, пророков и обрезаться и только потом уже принимать крещение. Иначе не считается! Иосиф Варнава, попечитель Иерусалимской церкви, апостол из семидесяти, был выбран Двенадцатью апостолами идти в Антиохию и разобраться в делах веры, в том числе и вразумить неразумных эллинистов. Он должен был сказать им: путь к Иисусу Христу возможен только через Ветхий Завет и обрезание!

Антиохия, что касается религий, была космополитичным городом своего времени в самом хорошем смысле этого слова. Её создавали греки, а этот народ, подаривший миру демократию и свободу вероисповедания, уважал и свои культы, и культы своих соседей. Римляне в этом вопросе оказались ничуть не хуже греков. Протопав большую часть известного мира того времени, застращав всех железными легионами и подчинив народы политически и экономически, они оставили этим народам полное самоопределение в выборе религиозного культа. Более того, у римлян даже существовало правило привлекать наиболее интересные культы и божества в свой пантеон. Так что первые христиане чувствовали себя в Антиохии весьма вольготно. Охота на них была ещё только впереди – и охота лютая!

Прибыв в Антиохию, Иосиф Варнава обнаружил тут огромную христианскую общину, которая уже несколько лет жила своей жизнью, никак не завися от «первопрестольного» Иерусалима, и была этой жизнью счастлива. В ряды христиан действительно легко вступали язычники, ничего не знавшие о Ветхом Завете. Но вот что интересно: именно они и становились ревностными и преданными христианами, не обременёнными старозаконием, религиозными распрями, симпатиями и антипатиями, которые были так сильны среди христиан-иудеев в Иерусалиме.

И вот, пребывая под крылом молодой Антиохийской церкви, Иосиф Варнава невольно задумался о том, кто же прав и кто не прав в этом вопросе? И где же истина? Где предел в христианизации других народов? И вообще, существует ли этот предел? С такими вопросами и столкнулся посланец Иерусалима и Апостолов Христовых в Антиохии. Он не мог не видеть, что новообращённые, знавшие один только Новый Завет, были необыкновенно преданны Христу и всем его заповедям.

Общину возглавлял прозелит Николай, из греков, который вместе со Стефаном входил в семёрку настоятелей-эллинистов Иерусалимской церкви, пока на эллинистов не начались гонения. Позже Лука напишет о Варнаве так: «Муж добрый и полный даров Святого Духа». Как это было верно! Можно было добавить: «не стеснённый предрассудками»! И, слава Богу, что так!

– Знаешь, Николай, – честно сказал хорошо знавший его Варнава, – я возрадовался, увидев благодать Божию, царящую у вас в церкви. Прошу и далее держаться всех вас Господа. Как бы мне хотелось, чтобы и в Иерусалиме думали точно так же!

– Мне бы тоже хотелось этого, Варнава, – многозначительно ответил ему эллинист Николай. – Но сердце мне подсказывает: о нас ещё вспомнят! И недобрым словом.

– На моё заступничество вы всегда можете рассчитывать, – заверил его Варнава.

Теперь Иосифу Варнаве нужен был пылающий сердцем помощник, интеллектуал, способный не спасовать перед самым сложным богословским вопросом. Который не побоится найти единственный нужный ответ! И этот человек, как ему сообщили, находился совсем рядом – в восьмистах стадиях (159 километрах) от Антиохии – в Тарсе! К нему и направил Варнава стопы – он любил ходить пешком.

– В Антиохии наша церковь растёт не по дням, а по часам, Павел, – сказал Варнава, – и ты будешь там полезен более чем кто-либо другой.

В эту минуту в очередной раз решалась судьба Павла! Они расположились на лежанках, преломляли хлеб и угощались вином.

– Но почему именно я, Варнава? – за трапезой спросил у бывшего сокурсника и товарища Павел. – Не все поверят мне – бывшему гонителю! Ведь в Антиохии много эллинистов, а я охотился на них, как на животных. – Он с горечью улыбнулся: – И как животных сажал их в клети. И палкой тыкал в них от злобы и ненависти, и радовался их мучениям!

Но и Варнава, уже готовый отправить кусочек лепёшки в рот, улыбнулся товарищу:

– Всё так, Павел. Всё так. Но есть и другая сторона этого дела. Трудно найти более красноречивого проповедника христианства, чем ты, мой друг. Мне не надо убеждаться в твоей искренности – я хорошо помню тебя по школе нашего учителя Гамалиила. Всё, что ты делаешь, исходит из твоих убеждений, из глубин сердца. – Варнава всё-таки отправил лепёшку в рот и запил её вином. – Ты не лжец, не любишь хитрить, лукавить! – жуя, горячо увещевал он. – Ты во всём искренен, в своих убеждениях и заблуждениях в том числе. Вот что главное! Если ты гонитель добра, то ты великий и страшный его гонитель, и упаси Господь встать на твоём пути! – рассмеялся гость, а Павел с той же горькой улыбкой потупил взор. – Но если ты встал на путь истины, то уже никто и никогда не собьёт тебя. В тебе богоизбранность была задолго до твоего перерождения. Но всему свой срок – дерево спит зимой и плодоносит летом. И глупо было бы зимой требовать от дерева плодов его!

– Это так, – задумчиво согласился Павел. – Я счастлив, что Господь дал мне увидеть весну!

– И потом, – продолжал Варнава, – никто не бывает так предан идее, как бывший её противник, обернувшийся в силу откровения свыше.

– И здесь ты прав, Варнава, – кивнул Павел. – И всё потому, что ты уже испытал обе силы – добра и зла, ты побывал во тьме дьявольской и на свету Божьем, ты познал всё, и тебе есть что с чем сравнивать. Воистину, это правда, Варнава! Бывший во мраке, но увидевший свет, уже никогда не обратится ко тьме. Она никогда не станет для него соблазном!..