Страница 3 из 14
Ротный, перескочивший уже на свой конек о товарищеской взаимопомощи – «сам погибай, а друга выручай» – метнул взгляд на Ивана. Тот умолк и больше не рисковал со своими вопросами к пополнению. Он разом потерял интерес к остальным трем парням: черноусому грузину, нетерпеливо переминающемуся с ноги на ногу (дай команду – лезгинку спляшет), невозмутимому алтайцу (может, охотник хороший, мой глаз алмаз, белка в глаз) и простецкого вида парню из российской глубинки, измученной продразверсткой, затем коллективизацией и борьбой за светлое будущее (привыкли руки к тракторам, лапы, дай команду, рычаги узлом свяжет).
И чего гадать, если всё отгадано, и решение Бражкин по каждому бойцу уже принял: троих – мне, а четверых – Бобру.
– Рядовой Деревянко! – Бражкин перешел к делу.
– Я! – лихо отозвался «недокормыш».
– Выйти из строя! Назначен на должность механика-водителя во взвод лейтенанта Родина!
– Есть! – высоким звонким голосом ответил парнишка и глянул на Родина щеняче-просящим взглядом, сообразил, не такого ждали в экипаж на замену погибшего товарища.
Иван чуть не присвистнул от такого подарка. Совсем охренели штабные «мобилизаторы», этот пацан в лук со стрелами не наигрался, а его механиком-водителем на боевую машину прислали!
В экипаж Васи Огурцова его взвода определили Сергея Котова, удалого хитреца с лапами – совковыми лопатами, а Саидова, толстяка-узбека, – башенным в третий экипаж Игоря Еремеева.
А остальные четверо спецов по списку отправились во взвод Бобра.
– Пошли за мной! – без эмоций сказал Родин.
Теперь в колонну по одному и по росту встали Огурцов, Саидов и замыкающим Деревянко и, подстраиваясь под направляющего, в ногу двинули к «новому месту службы».
Построив взвод, Родин представил бойцов пополнения и поздравил их с назначением в 1-й гвардейский танковый взвод 1-й роты 1-го батальона гвардейской танковой бригады. Вышла заминка, первым петушиным голосом крикнул «ура!» Деревянко, за ним – Саидов, Огурцов промолчал.
– Слабовато, – недовольно заметил Родин.
И тут пополнение 2-го гвардейского взвода лейтенанта Бобра потрясло округу звучным троекратным «ура!»
– Во как надо, – оценил Родин и добавил: – Ничего, будем тренировать. А сейчас повторяю задачу: к рассвету, то есть к 7 часам, должны закончить капониры, то бишь окопы по уровню башен… Разойдись!
После официальной части Кирилл подошел к Деревянко, оценил физические данные, поинтересовался:
– Ты точно механик-водитель, ничего там не перепутали?
Деревянко насупился, молча скинул скатку и вещмешок на землю.
– Ладно, не обижайся. А звать-то тебя как?
– Александр. Деревянко…
– Ну, значит, Саня. – Он протянул руку. – А я – Кирилл, или просто – Киря.
Следом Баграев подошел, сунул руку:
– Ну, давай знакомиться. Руслан, можно Руслик.
Родин первым взял лопату, показывая без лишних команд, что время разговоров закончилось, пошел к окопу, который отрыли пока глубиной не более полуметра.
Сидорский взял свободную лопату, и это был бы не он, если б ее вручение не обставил с закавыками и загогулинами.
– А это БСЛ – большая саперная лопата. Ею немножко так окапываются перед боем, чтобы потом не тратить время на рытье могил. – И с этими словами он вручил инструмент Сашке.
– Ух ты, – подыграл Деревянко, – в нашей деревне таких не было. Попроще были.
Он взял лопату, вонзил в каменистый грунт, отхватил пласт земли и сбросил на бруствер. Несмотря на хлипкость, получилось сноровисто и ловко, деревенские руки будто и на час не расставались с лопатой.
– Правило первое. Удобных окопов не бывает по определению, – продолжил вещать Сидорский. – Правило второе. Вытекает из первого: делать максимальные удобства – по возможности.
– А третье правило? – с интересом спросил Санька.
Сидорский снисходительно усмехнулся:
– А это сам поймешь.
За работой Деревянко рассказал, что ему восемнадцать годков, хоть на вид и меньше, сам из деревни Большой Драгунской Орловской области. Закончил курсы механизаторов и лопату сменил на трактор.
– Вы не думайте, я среди комсомольцев был лучший тракторист! – переведя дыхание, сообщил Сашка.
– Кто б сомневался, – заметил Родин. – У нас в батальоне больше половины механиков – бывшие трактористы. Посмотрим завтра, на что способен.
Ждали, когда Деревянко расскажет про оккупацию: Орловская область почти два года была под фашистами.
– Вижу, хотите спросить, был ли на территории, оккупированной немецко-фашистскими войсками? – мрачно произнес Александр. – Был, не приведи господь, товарищи. В октябре 41-го гитлеровцы заняли нашу деревню, пришли как хозяева… Убивали, расстреливали, вешали за связь с партизанами и просто так.
Рассказывая, Саня так яростно вонзал лопату в землю, будто штык в глотку врага.
– А самое страшное было два месяца назад, в начале августа, когда шли бои за освобождение нашего района. Их танки ворвались в село, стали стрелять из пушек, а что уцелело, давить гусеницами… По живым людям. В нашу хату тоже выстрелил, я с бабулей и братишкой выскочил, а он на нас, огромная страшная громадина, и за нами по улице. И они… погибли, под гусеницами. А за мной он еще гнался, пока я в овраг не скатился…
– Да, это страшно… – тихо сказал командир, положил руку на плечо Сане и крепко сжал. – Давай перекур, ребята!
– Я эту фашистскую тварь, что на башне сидел, на всю жизнь запомню!
– У нас у каждого есть, что припомнить, – отозвался Сидорский.
Его отец и мать остались в Белоруссии, в начале войны слишком стремительно уходил фронт на восток, поглотив их деревеньку в первый же месяц, они не успели эвакуироваться, и что с ними, живы или нет, судьба их, как и миллионов наших людей под оккупантами, Кириллу была неведома.
Глава третья
С восходом солнца все три танка взвода Ивана Родина, рыкнув дизелями, заползли в отрытые окопы. Лучи золотом блеснули на стволах и башнях, продолжалось это всего несколько мгновений…
А к позициям взвода уже торопливо шел капитан Бражкин.
– Взвод, становись! – подал команду Родин.
Все экипажи заняли свои места, в шеренгу перед своими танками. Люди порядком измучились, поспать поочередно удалось не более часа.
Родин доложил и пошел сопровождать командира по «военприемке». Ротный осмотрел окопы и в принципе остался доволен, ограничившись небольшими замечаниями по маскировке ветвями. Начальник, обходящийся без замечаний, лишает подчиненных очень важного чувства – боевой настороженности. А без него солдату нельзя, как и без вечного чувства голода.
Бражкин знал, что сейчас ждут от него после ночных земляных работ командиры взводов, да и весь подуставший состав роты: надо ли оборудовать запасные позиции танков. И все знали, что дашь слабинку, махнешь на авось, на пронесет, как сразу, не по закону подлости, а жестокой войны, коварство, хитрость и маневр врага обрушатся и размажут тебя, как кусок масла на раскаленной сковородке.
– К 18 часам оборудовать по две запасные позиции на танк, – сказал Бражкин. (Все как один посмотрели на мозоли на ладонях.) И продолжил: – Круговую оборону никто не отменял… Вопросы есть?
– Есть вопрос! – Родин, как в школе, поднял руку. – Тут речушка в ста метрах отсюда. Разрешите, экипажи поочередно освежатся, то есть помоются?
– Разрешаю, поочередно, и чтоб охрана была! – произнес ротный и пошел к опорному пункту второго взвода.
– За мной, ребята! – весело крикнул Иван.
Настроение скакнуло вверх, ведь за работой упрели, как кони на пашне, несмотря на холодную ночь, пот катился градом, все поскидывали гимнастерки, оставшись в нательных рубахах. Да и те отсырели.
Упрашивать не приходилось, гурьбой пошли за командиром.
– Ребята, меня подождите! – встрепенулся Деревянко. – Я только полотенце и мыло возьму.
– Хорошее дело! – отозвался Руслик. – А то мы и забыли, когда последний раз получали.