Страница 4 из 14
Это было очень важно. И наш друг дисциплинированно сидел в кресле на балконе каждый день. Принимал воздушные ванны и на горы смотрел. А Софья Мурадовна проверяла, правильно ли он их принимает. И ставила галочку в его курортную книжку. И свою врачебную подпись. И строго расспрашивала о состоянии. Немножко на артиста Этуша она была похожа, он Карабаса Барабаса играл в «Буратино».
К концу недели наш друг стал с нами гулять тихонько. И доктор ему разрешила пить полстакана нарзана утром, обязательно подогретого. А потом мы улетели домой, и наш друг еще несколько лет прожил. Что поразило врачей – но вот такой факт. И настроение у него было хорошее, и боролся он до последнего. И все вспоминал Кисловодск и отличное лечение воздушными ваннами…
Люди не бессмертны. И не все болезни можно вылечить. И лечение иногда не имеет смысла. Но это не так. Всегда можно что-то назначить и поддержать человека. Дать надежду. Улучшить его состояние, если нельзя вылечить. Лечить-то можно! Безвредными средствами, от которых может стать лучше. Воздушными ваннами. Чтобы не было безнадежности – она быстрее всего убивает. А Кисловодск я помню добром. И Софью Мурадовну. Отличный она доктор была. Настоящий.
Так, один добрый мужчина всем помогал. Выполнял просьбы, отвечал на вопросы, оказывал поддержку… И постепенно его собственные дела пришли в упадок. Он чувствовал себя уставшим; силы куда-то уходили. И на работе им были недовольны – продуктивность труда упала. И засыпал он за рулем. Психолог мужчину выслушал и предложил на листочке подсчитать все поступившие за неделю просьбы о помощи. И время, которое он потратил, устанавливая другу программу на компьютер. Поднимая упаковки ламината в квартиру другого друга. На то, чтобы встретить знакомых из аэропорта. На то, чтобы поменять колеса на машине знакомой. На то, чтобы выслушать жалобы приятеля, который имел привычку выпить и звонить ночью. На то, чтобы помочь коллеге выполнить его работу. На то, на это… Просто посчитать цифры. Никаких убеждений и разъяснений! Просто цифры напишите. Мужчина подсчитал примерно и записал: 24 часа. Сутки. А в месяц – четверо суток. 96 часов работы. Дополнительной и бесплатной. Немудрено устать и утомиться. Это время он отнимал у своего сна, отдыха, общения с любимой девушкой, от учебы и саморазвития. Он устал, отупел и стал плохо справляться с работой – посчитайте, на сколько удлинился его рабочий день. Вот мужчина посмотрел на цифры, потом на психолога, потом подумал и переменил свое поведение. Из аэропорта можно вызвать такси. Если денег хватило на путешествие в экзотическую страну, должно и на такси остаться. За погрузку ламината можно было грузчикам заплатить – это немного. Колеса тоже за деньги можно поменять или мужа попросить. Выяснилось, что это не помощь страждущему мужчина оказывал; он просто даром батрачил на других. Работал грузчиком, психотерапевтом, автослесарем, таксистом…
Иногда надо посчитать. Просто посчитать свои трудозатраты. И отличить помощь от дармового труда. И баланс сил выровняется, как у этого мужчины, которому математика очень помогла…
определяются мерой ответственности, которую он готов на себя взять. Если это взрослый и психически здоровый человек. Может быть, это абсолютная формула отношений. Любых: личных или деловых. Если ответственность понимает и принимает – все будет нормально. Может, не идеально. Может, не прекрасно. Но в целом – нормально сложатся отношения. Можно на это надеяться.
А если не берет ответственность – вам придется ее нести. Кто-то же должен. Но далеко уйти в таких отношениях не удастся. Это не любовь, не дружба и не совместный труд. Это взрослый, обслуживающий материально и эмоционально ребенка. Который не очень-то ценит обслуживание: ведь так и должно быть! С самого начала многое понятно. Опоздал, не пришел, забыл, позвонил или написал двадцать сообщений ночью, чтобы узнать элементарную вещь, а потом все равно забыл или не сделал; не извинился за отнятое время, взял и не вернул вовремя, пообещал и канул в воду… Потом появился как ни в чем не бывало – вроде все снова хорошо. Нет, нехорошо. И не выйдет ничего хорошего с человеком, который не делит ответственность с нами… Он милый, может быть. Но он нас не любит и не уважает. Потому что любовь и уважение – это ответственность…
запнулась и упала. Никто не заметил, как она грохнулась, – а упала она очень больно, как в детстве, плашмя, коленями и руками. Каблук зацепился за что-то. Даже смотреть больно. Я попыталась из машины вылезти, мы на светофоре стояли. Но к женщине уже подбежал ее молодой человек. Он просто немного ушел вперед, потом оглянулся и бросился к ней. Стал поднимать – она такая полная, тяжелая, он довольно хрупкий, в очках. Такой типичный отличник-«ботаник» на вид. Остальные люди шли мимо – ну, это нормально. Чего глазеть? Тем более уже поднимают, все в порядке. У всех свои дела. Все спешат на работу или еще куда-то. Вот он ее поднял с трудом, стал смотреть на коленки, присел, что-то говорит тихонько, сочувствует – как мама с трехлетним ребенком. Хотя женщина его гораздо крупнее. И так она начала на него кричать! Так махать руками! Лицо ее исказилось от гнева – всю боль и обиду она на него вылила. А он ничего. Он только ее осматривал, что-то утешительное говорил. А она кричала и ругалась ужасно просто. Потому что ей было больно. Обидно. Я понимаю.
Так люди устроены – кричат и злятся на того, кто поднимает. На близкого, который бросился, подбежал, протянул руку, осмотрел ушибы, пожалел, лекарства принес в больницу, если нужно, позвонил и спросил, как себя чувствуешь, постарался помочь… На близких и выливают боль, и срывают сердце. А не на тех, кто идет себе мимо, по своим делам. Которым нет до нас дела – ну, это же посторонние люди, прохожие. А на своего можно и заорать, и руками замахать, потому что он рядом, значит, он и виноват в наших бедах!
Но потом они вместе пошли. Эта полная молодая женщина прихрамывала и опиралась на своего молодого человека в очках. А он ее вел и обнимал. И что-то утешительное говорил на ухо. Он простил. Даже не простил, понял. Может, и не заметил. Он о ней больше беспокоился. И обнимал ее, как полного зареванного ребенка. Это тоже – про близких. И про любовь.
особенно если уходить некуда. Пока некуда. Вот моего знакомого Мустафу взяли на работу в автосервис. Смилостивились. И всячески измывались. Потому что он по-русски плохо говорил, хотя он россиянин. Но из такой глуши, что говорил плохо по-русски. И выглядел плохо. Носил калоши и трико – у него просто ничего не было. И в автосервисе его звали просто «чурка». Он доехал и дошел до Питера из своей башкирской деревни, вот как дело было.
Решил – и дошел, как Ломоносов. Он работал очень много, жил там же, среди машин и запчастей. И над ним издевались, а он молчал. Только работал. И вечером куда-то уходил. Потом ночью приходил, ел растворимую лапшу и спать ложился. Рано утром снова работал. На него кричал начальник и обзывался. А Мустафа молчал, только вздыхал и глаза заводил к небу – молился, может?
Ну вот однажды начальник на него начал орать. Обзываться. А молчаливый Мустафа на чистейшем русском языке сказал неспешно, раздумчиво: «Уж больно вы, гражданин, привередливый. Это вам не так и то не этак. Ухожу я от вас. Я выучился на автослесаря самого лучшего разряда. И меня берут в хороший сервис. И комнату я снял. Буду ее покупать в ипотеку. Так что давайте мне мою трудовую книжку и все, что положено. Две недели я отработаю – и адью, господа хорошие!»… Все чуть в обморок не упали. А я очень смеялась, когда он рассказал эту историю. Пока они издевались и работой морили, он учился. И выучился. Потому что ежели человек пешком пришел в Петербург, есть у него характер и сила воли. А то, что молчит, – ну, характер у нас такой. Мы молчим иногда. Но до поры до времени. Учимся. И готовим сюрприз для тех, кто издевался…