Страница 48 из 69
Лицо опалило горячее дыхание и, вздрогнув от неожиданности, Виктор перевёл прояснившийся взгляд на нависшего над ним коня, смотря в его благодарные чёрные глаза с искрами от невидимых звёзд.
— Дракар… — словно пробуя это имя на языке негромко произнёс он, протянув руку и дотронувшись до его горячего носа, чувствуя, как это тепло остаётся на его покалывающих пальцах.
Осторожно приподнявшись на локтях и неуверенно сжимая рубашку на груди, чувствуя, как всё внутри содрогается от непривычной тяжести, Виктор всё же осторожно сел, качнув головой и рассыпав тёмные волосы по плечам.
— Что ты… тут делаешь? — взглянув на коня нерешительно произнёс тот, смотря, как у его ног блестят странные прозрачные монеты и, подобрав одну, вгляделся в серебряные искры, строящиеся с одной стороны в сову, а с другой в шестиконечную звезду. Всё это было в сумки Марии? Хотя, он туда никогда не заглядывал и просто понятия не имел, что ещё находится внутри. И всё же, что Дракар делал тут в одиночку, если даже и перешагнуть через те «ворота» не смел?
Внезапная догадка скользнула перед глазами, заставив резко подняться на ноги и тут же схватиться на поводья даже отступившего назад коня, неуверенно мотнувшего головой.
— Мария! Только не говори, что она пошла сюда?! — испепеляя его взглядом чуть ли не прошептал он, слыша, как собственное сердце то ли от злости, то ли от раздражения подпрыгивает к самому горлу, отбивая свои удары в ушах. — Только её здесь не хватало… и ты её сюда привёл?!
Дракар нерешительно мотнул головой, тут же опустив её и издав какой-то странный, тяжёлый вздох, закрыв глаза веками и больше не раскрывая их, всё ещё чувствуя на своём теле невидимые путы от многочисленных корней, оставивших на черной шерсти глубокие впадины и царапины.
— И ты её потерял… — уже одними губами проговорил Виктор, сжав в руке поводья и на миг скривив губы. — Это самое ужасное, что только могло произойти… и зачем она только сунулась сюда? Лишь бы влезть в самое пекло… где ты её оставил? Всё равно я её должник.
Подобрав склянку с чёрной жидкостью, старые конверты и монеты, он сложил их в порванную сумку на седле, нащупав пальцами что-то острое и осторожно вытянув старый ржавый амулет шестиконечной звезды за чёрную потрёпанную бечёвку. Неровные края вспыхивали проглядывающим серебром, а ржавчина рыжими пятнами оставалась на пальцах, отлетая, стоило ему только коснуться этой рыжей корки, являя старый, потрескавшийся сапфир в золотистой оправе, чьи неровные блики упали на побледневшее лицо Виктора.
— Откуда… он у неё? — сжав пальцами впившуюся острыми краями в кожу звезду, почти что прошептал он, запрыгнув в седло и натянув поводья. Смиренно качнув головой, Дракар не спеша поплёлся вперёд, хромая задними копытами и почти что не ступая одним из них, от чего его движения казались рваными, резкими и хуже того — слабыми. Пересиливая боль, конь плёлся вперёд, стараясь не подходить к стенам и водя острыми ушами из стороны в сторону.
Не отводя взгляда от сапфира на медальоне, Виктор осторожно обмотал чёрную бечевку вокруг запястья, покрепче взяв в ладонь поводья, а другой, подкинув сверкнувший в тусклом белом свете топор, ловко поймал его в руке, разрезав слишком плотный туман и замечая, как стены по сторонам становятся всё чернее и чернее, без единой кости, лишь плющ еле заметно покачивался на них, блестя большими позолоченными листами, что-то тихо шептавшими на уши. Здесь воздух был плотнее и старше, словно в каком-то подвале, и пах цветами. Старыми, засохшими цветами в каком-то забродившем вине.
Дракар вдруг замер, сделав неуверенный шаг назад и встряхнув головой, спустив негромкое ржание, заставив Виктора тут же натянуть поводья, вглядевшись в белый просвет впереди с мелькающими золотом искрами.
— Давай, — не больно ударив пятками по бокам коня даже прикрикнул на него парень, хотя его голос потонул в тумане.
Вновь встряхнув головой и пригнув голову, тот всё же шагнул вперёд, ступив на короткую тёмную траву и проведя чёрными глазами по медленно покрывающимся мхом и травой старым развалинам. По сторонам, смотря в небо неровными обломками белого гранитного камня, высились потрескавшиеся колоны, одни из которых завалились на своих соседей, или вовсе перегородили путь прозрачной воде в обложенном серыми камнями канале, пропадающем в плотной стене из тёмного живого плюща.
— Ну вот тебе и Тёмный Рай, — смотря на чёрную дыру в центре таинственного сада, окружённую большими бутонами тускло светившихся в ночи золотом роз, прохладно усмехнулся Виктор, направив невольно вздрогнувшего коня в сторону колодца с виднеющимися в темноте большими плоскими ступенями.
Стараясь не задевать копытами росшие чуть ли не вплотную бутоны роз, выдыхая белый пар из чёрных дыр носа, Дракар с громким стуком шагнул на первую ступень, тут же вздрогнув и начав спускаться дальше. Тьма постепенно окружала их, являя ровные чёрные стены с порой попадавшимися впадинами, где вспыхивали старые металлические фонари с рыжими огоньками. Они озаряли пространство вокруг, вырисовывая ведущие чуть ли не в бездну тёмные неясные ступени, вереницей скользящие вдоль потрескавшихся стен, порой являя свисающие с потолка старые, покрытые толстым слоем пыли, черепа. При виде их Дракар невольно прижимал заострённые уши, мотая головой и спускаясь всё дальше, стараясь не обращать, как при каждом десятке шагов с тихим треском вспыхивают рыжие огни в старинных фонарях.
Сам Виктор же словно и не замечал ничего странного вокруг, лишь порой слыша какую-то далекую неясную мелодию и чувствуя, как то, что затаилось внизу, уже давным-давно поджидает их. Может, эта очередная иллюзия этого безумного места, а может и сам хозяин Тёмного Рая, так терпеливо ждущий всё никак не торопящихся гостей.
Копыта с громким стуком шагнули на выложенный серыми камнями с прорастающими тёмно-зелёными травинками на стыках пол, как тяжёлые двери из чёрного хрусталя напротив, пристроившиеся в арке из белых змей, дрогнув, начали не спеша открываться, являя зеленоватый ослепительный свет. Жмуря глаза, Виктор спрыгнул на ледяной пол, сжав в руке потрёпанные поводья и шагнув вперёд, замечая, как камень под ногами постепенно сменяется чем-то гладким и холодным, а когда же свет обступил со всех сторон, являя очертания громадной пещеры, он и вовсе замер. Впереди узкой ровной кромкой стелился мост из тонкого слоя стекла, блестевшего в полумраке от сотни лиловых и изумрудных каменьев на чёрных стенах, поддерживаемый на вырастающих из чёрной воды, что с шумом вытекала из еле заметных трещин потолка, резных колоннах. Присмотревшись, Виктор с отвращением разглядел там неясные фигуры ещё живых, кричащих в агонии, с пустыми глазницами, людей. Они протягивали свои старые скрюченные руки с уже прогнившей кожей к нему, раскрывая обтянутые тонким слоем мышц рты, вопя о чём-то, умоляя, приказывая, но он не слышал. Не слышал, и шёл вперёд, к храму из чёрного стекла с вкраплениями разноцветных камней, засиявших ещё сильней, когда они прошли под старой аркой из плюща, ступив на широкую лестницу с возвышающимися по бокам статуями громадных кошек с перепончатыми крыльями, тут же расправивших их и заставивших коня отступить назад.
Нахмурив брови и сжав в руке топор, Виктор бесшумно поднялся по ступеням, замерев у закрытых дверей из холодного чёрного камня с нависшими над ними золотыми черепами в посеребрённых масках, смотря, как по глади ползают живые тени, поглядывая на него бездонными пустыми глазами, изгибая рты в нахальных усмешках и словно подзывая ближе.
Лишь сильнее стиснув в руке ручку старого топора, он шагнул вперёд, коснувшись пальцами до чёрной хрустальной двери, и заставив ту пройтись белым светом, с протяжным скрипом открываясь во внутрь и пуская в громадных размеров зал, сделанный полностью из хрусталя. Полукруглый потолок тут был из множества тёмно-изумрудных прозрачных чешуек, а в колоннах по сторонам обитала живая тьма, что не решалась вырваться на волю и затопить все вокруг себя. Но взгляд Виктора привлёк стоявший напротив, увитый тёмными бордовыми шторами с золотыми кисточками, жёсткий трон из человеческих костей с тремя черепами на изголовье. Он пустовал, лишь всё те же розы пробивались через тёмные глазницы, спускаясь по ступеням и утопая в полу из стекла, освещая всё неярким, приятным золотистым светом. Куда ни брось взгляд — весь пол был усыпан этими цветами, что-то шелестевшими под стеклом и скрывающими тусклые ткани, да белые искры. Но той самой тишины, которая была свойственна лабиринту, тут не было. Виктор мог даже различить печальную, неказистую мелодию ная, что пробивалась через стекло лёгким дуновением ветра и времени…