Авантюристы. Книга 3

– И ты решил убытки восполнить за счет казны императорской?

– Ну, «с паршивой овцы», как говориться,– Михаил пришпорил Лерку и поскакал в сторону Бородино. И не ошибся, их действительно проверили всего один раз, на выезде из расположения наполеоновских войск. Хмурый капитан, явно не выспавшийся, да еще с подвязанной платком щекой, молча прочитал бумагу подписанную маршалом, молча козырнул и повертел пальцем у виска, когда два монаха, как придурки повернули лошадей в сторону русских позиций.

А вот на въезде в Бородино впору было «навалять по рылам». Кроме Арьергада здесь болтались гусары какого-то пьяного и «отмороженного» по этой причине полковника. Всего сотня или полторы не более, они, очевидно, накануне хорошо гульнули и, перегаром несло от них так знатно, что даже Сергей морщился, когда проезжал мимо кучкующихся служивых, что-то, однако, бойко обсуждающих. Оказывается, обсуждали последовательность действий. Сначала опохмелиться, а потом отправиться в разведрейд, или сначала отправиться и уж по дороге совместить приятное, с полезным.

– Там у меня в подвале еще две бочки стоит отменного вина, братцы,– орал полковник-гусар, размахивая обнаженной саблей, будто собирался брать подвал собственный штурмом.

– Видать местный помещик бородинский,– предположил Михаил, обернувшись к Сергею и удивительно то, что был услышан этим помещиком.

– Да, батюшка, местный помещик Давыдов, имею честь им быть,– шутовски поклонился он монахам.– Кто такие?– вдруг насупился ни с того, ни с сего впадая в бдительность.– Лазутчики французские? Отвечать, когда вас полковник спрашивает.

– Денис Васильевич никак?– удивился Михаил, припомнив, что именно легендарному гусару-партизану принадлежала деревенька Бородино.

– Он самый,– подтвердил едва стоящий на ногах Давыдов.– Не припоминаю, чтобы был вам представлен, когда либо, кем-нибудь. Видать лишку все же вчера хватанули. Что там за дрянь была, корнет?

– Шампанское, мсье,– корнет совсем мальчишка, повис, ухватившись за седло своей лошади и ему явно было нехорошо, по молодости лет, после вчерашнего.

– Штраф, штраф. Какой я тебе мсье?– Давыдов лихо загнул на самом, что ни на есть русском, демонстрируя патриотизм самой высокой пробы.

Михаил, пожалев героя-партизана и мальчишку-корнета щелкнул пальцами, снижая в их крови содержание алкоголя и Давыдов, трезвея на глазах, уставился уже вполне твердым взглядом на него:

– Не припоминаю, батюшка монах. Напомните сирому, с кем имею честь?– Денис Васильевич, почесал свой знаменитый нос-картошкой, и добавил.– Будьте любезны.

– Денис Васильевич, не сетуйте на провалы в памяти. Вы нас не знаете. И представлены не были. Мы вас знаем, как поэта. А вам знать нас убогих и ни к чему вовсе,– поклонился Михаил Давыдову.

– Вы что же и стихи мои скудные изволили читать?– удивился Давыдов.– Где же?

– В списках Денис Васильевич. Ранние ваши пробы пера. Но вы еще напишите, мы надеемся, много талантливых строк.

– И что более всего вам понравилось, батюшка, из прочитанного? Пиит я слабосильный и за такового себя не считаю, посему и любопытствую. Кого же и чем потрясти мог мой слабый дар?

– Отчего же слабый? Есть, конечно, безделицы, по просьбе дам писаные в альбомы экспромтом, но вот басня ваша про «Голову и Ноги», весьма недурна. Эзоп нервно курит в сторонке от зависти,– сделал Михаил комплимент поэту-партизану.

– Что делает Эзоп?– не понял Давыдов.

– Закурил с расстройства,– пояснил охотно Михаил и Давыдов захохотал, поняв «какую пулю отлил» монах прямо у него на глазах. И принялся обнимать спешившегося Михаила.

– Наш брат,– хлопал он его по плечам.– У меня даже хмель прошел окончательно от эдакой встречи,– сделал заключение вдруг Денис Васильевич, не подозревая, насколько он прав.– Как величать вас, братия?

– Иноки Михаил и Сергий,– представился Михаил и пожал протянутую крепкую ладонь полковника Давыдова. А тот рявкнул на протрезвевшего корнета: – Что стоишь? Организуй-ка, братец, бочонок вина прямо сюда на заставу. Поручик, посодействуйте не в службу, а в дружбу,– гусары кинулись толпой к каменному дому, единственному во всей деревушке и вскоре прикатили бочонок пятиведерный вина, из которого тут же вышибли дно и вино, шипя потекло в кубки. Где они их раздобыли – не понятно, но кубки были явно ценные, каменья на них переливались в лучах утреннего солнца. Пирушка, похоже, начиналась сызнова. Однако, выхлестав бочонок, который на сто тридцать человек, оказался не таким уж и большим, гусары по команде своего командира, вскочили в седла, и ушли в лес. В рейд по тылам неприятеля. Давыдов приглашал монахов с собой, обещая выдать им по сабле и пистолю, но они вежливо отказались, сославшись на неотложное поручение, возложенное на них настоятелем монастыря. Полковник настаивать не стал и на прощанье, обняв монахов, крикнул уже отъезжая: – Остаюсь вашим покорным слугой, господа. Приятно было познакомиться. Надеюсь, что судьба предоставит нам шанс и мы еще встретимся после этой Компании.

– Надо же,– удивился Сергей.– Я и не знал, что Бородино его деревушка.

– А что он пять лет был адъютантом Багратиона ты знаешь?

– Да, ладно!

– Точно был. Я его биографию читал. Дослужится до генерал-лейтенанта. Девять детей нарожает в браке.

– Орел!

– Ну да,– Михаил взглянул на детектор.– Две версты показывает. Предлагаю проскочить до Горок, в сторону Москвы. И оттуда, если что, то в сторону Семеновской деревушки. По Бородинскому будущему полю. Странно вот почему-то назвали поле Бородинским, а ведь по логике оно Семеновское. Видать посчитали не поэтично звучащим. Вон и флеши тоже все по фамилиям генералов обозначили. Чем им Семеново не угодило? А вот Шевардино наоборот. Там Горчаков командовал, вот и назвать бы Горчаковскими редуты. Нет, умалчивают имя. Горчаков, кстати, рядом с Багратионом был ранен в тот же день, но его как-то не принято упоминать. Персона нежелательная, почему-то для Императора Александра. Может, подозревал его в активном участии в «спектакле» по устранению батюшки – Павла -I?

– Да тут кого ни возьми участники. Кутузов тот же.

– Ну, Кутузова Александр-I-ый на дух не переносил и никогда бы его главнокомандующим не назначил, если бы Ростопчин не настоял.

– Этот-то чего так ратовал за кандидатуру Михаила Илларионовича?

– Считал, что Кутузов великий полководец. Сам-то он /Ростопчин/ сугубо штатский Генерал– губернатор. А Кутузов, в его глазах, герой нескольких Компаний. Ученик и соратник Суворова. И просто больше никого не видел. А их было множество. Багратион, Дохтуров. Я думаю, что если бы Император Александр отстранил от командования армиями Барклая и назначил месяц назад Багратиона с Дохтуровым, то Наполеон завяз бы под Смоленском надолго. И скорее всего, что дальше бы не полез,– предположил Михаил с такой убежденностью в голосе, что Сергей решил не комментировать сказанное им никак, хотя и был не согласен с этим заключением.

– Бородинской, битву окрестили, с легкой руки Михаила Илларионовича. Он во всех рапортах ее поминает и не просто так. Командующий русской армии полагал, что именно при Бородино развернется основная схватка. Поэтому все силы бросил на строительство редутов у этой деревни. Семеновское же считал направлением второстепенным, и силы здесь сосредоточил в количестве одной трети от всей армии. Логика тут проста. Бородино находится на дороге в Москву, ну и куда, по мнению Кутузова, должен наступать неприятель? А Наполеон ведет себя так, будто прекрасно осведомлен о сосредоточении русских войск их плотности и эшелонированности. Сдается мне, Миш, что был у него свой человек в штабе у русских. Глаза и уши. Народу там шлялось всякого много беспрепятственно, но этот был не просто лазутчик, а судя по скорости и качеству передаваемой информации, человек там постоянно находящийся.

– Предлагаешь, изловить злодея?

– А какой смысл? Наполеон уже в курсе, что левый фланг у русских слаб, по нему и вмажет послезавтра. Как там наши?