Страница 16 из 17
– Чо надо, зубрила? ― грубо спросила Двойкина, стоило Славе приблизиться.
– Ничо. Ведро вот ищу.
– А! ― оживилась Алиса. ― Ведро? А что, пилотки не в моде уже?
За спиной у Алисы кто-то из ашек прыснул.
– Впрочем, от головы зависит, ― закончила Алиса мысль, и хихиканье вокруг стало ещё заметнее.
Славе захотелось провалиться сквозь землю или на худой конец огреть кой-кого по рыжей башке книжкой «О пользе вежливости». Вместо этого она бесцеремонно взяла да и затянула Алисин галстук на шее.
– А ну руки убрала!
Слава сделала шаг назад и демонстративно подняла ладони.
– Ай-ай-ай. Только не бей!
Краем глаза она отметила, как окружающие начали стягиваться со всей столовки в предвкушении если не драки, то по крайней мере конфликта.
– Майорова, чего тебе надо, а? ― запальчиво спросила Алиса, и в интонации сразу же содержался ответ: «По мозгам тебе надо!»
Слава на правах зачинщицы театрально развела руками, обращаясь не столько к Двойкиной, сколько к окружающим:
– Да мне-то ничего! Вот только кое-кто сегодня полез драться первый и даже не извинился.
– Очень тебе нужно моё извинение! Что ты лезешь, а? Что тебе не сиделось?
– Моё дело! ― Слава чуть повысила голос. ― Но мы же не будем выяснять отношения здесь и сейчас! Ты ж такая что-то тихая. Перед коллективом боишься показать, кто ты есть, а?
В тишине стало слышно, как Олимпиада шёпотом спросила у Кати, не объелась ли Майорова белены.
Потом опомнилась Алиса:
– Да кем ты себя возомнила?
И ― хлоп ― на плечо Двойкиной легла ручка Алёны Быстровой, командира третьего отряда. Огонь в глазах Алисы тут же убавился.
– Да ну тебя! ― и Двойкина забрала тарелку и стакан, ушла в дальний угол и уселась за свободный стол.
В кругу всеобщего внимания остались только Слава и Алёна. Последняя мягко улыбнулась и проговорила очень даже не мило:
– Я не знаю, зачем тебе это, но не нужненько устраивать у нас здесь конфликты и ссоры, пожалуйста. Все пионеры «Буревестника» ― товарищи, у нас здесь нет никаких дрязг. Пионер ― всем ребятам пример, помнишь?
И прежде, чем Слава успела привести какие-либо доводы. Прибавила:
– Из-за инцидента на остановке Алисе стыдно, а я как командир отряда, приношу тебе за неё извинения. Мы все и Алиса в частности уже сделали правильные выводы.
Стало тихо. Надо было отвечать ― все вокруг ждали.
– Извинения приняты. И ― спасибо. И, наверное, я тоже прошу прощения за этот цирк.
– Принято. Больше так не делай, ― и Алёна, развернувшись, направилась на своё место.
Представление отменилось, клоуны поснимали красные носы, и пионеры стали расползаться по местам.
Слава постояла ещё чутка, не зная, куда себя девать, после чего вернулась за свой стол.
Тут же рядом возникла Олимпиада:
– Ты чего это?
– Да так, ― Слава потупилась и сделала вид, что проверяет, не осталось ли в кружке киселя. Как будто он мог там появиться сам.
– Смотри мне, Майорова! Не барагозь.
И вожатая снова удалилась к другим взрослым.
– Ничего себе ты отчаянная, ― с каким-то даже одобрением молвила Катя.
– Ничего особенного, ― Слава пожала плечами, ― сама не знаю, зачем это начала.
– Мне показалось, или ты была удивлена, что у Алиски тип А?
«И вот что тут сказать?»
– Показалось, наверное. Мне бы и самой так показалось. Так прикидываю ― я действительно странно себя повела, извини.
– Да ладно. Идём в корпус, ― Катя дружелюбно похлопала Славу по плечу, и тут же повысила голос, обращаясь уже к отряду:
– Четвёртый отряд! Строимся на улице!
Вышли на свежий воздух, вдохнули аромат остывающей после дневной жары листвы и хвои. Без лишних слов построились.
– Четвёртый отряд ― вольно! ― скомандовала Катя. ― Напра-во! В расположение отряда шагом-арш!
И вдруг:
– Песню запе-вай! Раз! Раз! Раз-два-три! В буднях великих строек!
– В весёлом грохоте, огнях и звонах! ― подхватили пионеры.
Снова Катя соло:
– Здравствуй, страна героев!
И снова всем отрядом:
– Страна мечтателей, страна учёных!
И дальше уже стройно вместе ― аж сами не заметили как, забыв о команде «вольно», перешли на чеканный марш:
Ты по степи, ты по лесу,
Ты к тропикам, ты к полюсу
Легла родимая, необозримая,
Несокрушимая моя!
Почему-то Слава безошибочно чувствовала то, как этот новый для неё отряд уже привык исполнять этот марш. Точно всё было отрепетировано, и каждый знал, где вступать, и это ощущалось на каком-то внутреннем уровне, хотелось включиться в это общее единение и искренний восторг, гордость за свою страну и своих товарищей.
Поэтому Слава даже не удивилась, когда Катя вдруг выкрикнула:
– Слава!
Всё было понятно. Всё было ясно как белый день. И исполнившись неподдельного счастья, пусть мимолётного, но такого настоящего, Слава запела, старательно выводя знакомую мелодию:
Нам нет преград ни в море, ни на суше,
Нам не страшны ни льды, ни облака.
Как же чудесно пелось в этом прохладном воздухе, напоённом ароматом леса! Как ВКУСНО было вбирать его полной грудью и превращать в мелодию и лучшие в мире слова. Как же чудесно и легко было шагать в строю с товарищами, такими же Новыми людьми, способными и готовыми менять мир. Поэтому, когда отряд подхватил припев стройным отрепетированным трёхголосьем, Слава даже прослезилась. Ни в одной реальности она так не ходила строем с песней. Ни в одном из сотен вариантов она не ощущала такого счастья быть в «Буревестнике», быть в четвёртом отряде с Катей, Сыроежкиными и остальными.
Пламя души своей, знамя страны своей
Мы пронесем через миры и века!
«Ещё целых два куплета и два припева!»
– Молодцы! ― подбодрила отряда Катя. ― Саша!
Певческий голос у Саши оказался очень чистым и сильным тенором, который не терялся в общем хоре, когда на второй и четвёртой строчках вступал весь отряд. В припеве солировала черноволосая Айгуль из Алма-Аты. Слава помнила её чисто умозрительно ― ни разу не удавалось с нею познакомиться, а тут девушка так раскрылась, что захотелось обнять.
Третьи куплет и припев допевали уже хором, а на последнем припеве разделились: девочки вели основную мелодию, а мальчики чуть опаздывали и пропевали укороченные строки, что выходило очень красиво и даже как-то профессионально что ли. Последнее «века!» тянули очень долго, пока Катя, наконец, не скомандовала:
– На месте! СТОЙ! Раз-два.
И все встали как вкопанные, чётко оборвав звук.
Оказалось, что песни хватило строго до корпуса.
Лучшее возвращение из столовки за всю историю завершилось.
– Классно спели! ― обратилась к отряду Катя, в ответ послышалось горячее одобрение. ― Тридцать минут ― личное время, потом отбой. Вольно! Разойдись.
Улыбающиеся пионеры расползлись по территории. Кто-то, Катя в том числе, направился сразу в умывальник на улице, кто-то утопал в корпус. Слава проводила их взглядом.
– А ты чего же? ― Даша тоже никуда не пошла.
– Да я постоять хочу. Вечер такой хороший сегодня. Спокойно так, тихо…
– Это да. У нас в «Буревестнике» всегда так. А в «Зеркальном» разве по-другому?
– Не знаю. Ни разу не была в «Зеркальном».
– Ты же спящая ― и ни разу не была?
– Не-а. Меня выявили-то недавно.
– А… Тогда здорово, что ты к нам попала.
– Я тоже рада.
Помолчали, и вдруг Даша подступила к Славе как-то слишком близко и шепнула:
– Раз сегодня у нас нет экспериментов, то пойдём тебе способность будить. После отбоя. Катя сказала. Так что будь готов.
– Всегда готов, ― отозвалась Слава, ― что-то потребуется от меня?
– Не-не. Просто пойдём в одно место за территорией.
«Вот что бы я ответила, если бы не знала?»
– Отлично!
– Всё, тогда договорились, ― и Даша ускакала в корпус.
Слава уселась на скамеечку и поглядела вверх на просветы звёздного неба меж крон. Как ни счастливо было пройти строем, какой бы милой ни была здешняя Катя, приходилось признать: в этой реальности слишком многое шло не так, чтобы закончиться хорошо. Алиса оказалась настоящей ашкой, а не мнимой, а в лес её ночью пригласили свои же вэшки. Если у них правда был эксперимент, и Тоня уже зависла в бункере, то Славу поведут фактически для того, чтобы целенаправленно заразить той чёрной гадостью. Почему они считают, будто так пробуждают способность? Или, может, Слава просто мнительная, и вэшки не задумали ничего такого?