Страница 11 из 12
Ишак залетел ко мне в шатер как раз вовремя. Я даже не обернулся поприветствовать его, так как кроме него никто больше войти бы не сумел.
- Как дела? – спросил я глядя в котелок и протягивая в его сторону раскрытую ладонь. – Принес то, зачем пошел?
- Смотря что тебе надо, - буркнул Ишак, и я почувствовал увесистый мешочек у себя на ладони.
Развязав его, я посмотрел содержимое.
- Что это такое? – спросил я, доставая щепотку серебристого порошка.
- Там не было суккуба, - ответил Ишак. – Там был Каменный Атронах.
Такого я не ожила. Посмотрев на Ишака широко открытыми глазами, я увидел, что в другой руке он держит еще один мешочек.
- А там у тебя что? – спросил я.
- Тебе даже не интересно убил ли я его? – ответил Ишак.
- Я и так вижу, что убил Иш! – повысил я голос и тут же спохватившись, перевел взгляд на котелок. Времени не осталось совсем. – Ты принес сердце?
- Так значит, все-таки тебе нужно был сер…
- Ты принес сердце? – перебил я его.
- Нет, - опешил от моего крика Ишак.
- О бездна тебе подери! – выругался я и быстро нырнул под кровать. Дотянувшись до продолговатой коробочки, я схватил ее и раскрыв, достал целое сердце Суккуба.
- Ну, ты засранец, - начал Ишак, глядя на сердце…
- Заткнись! – закричал я на него, - у меня есть не только сердце Суккуба, но и еще много того, чего ты не знаешь! – отрезав небольшую трубку, соединяющую верхнюю и нижнюю часть, я бросил ее в котелок. И на то время, что она погружалась в кипящее зелье, я забыл как дышать надеясь, что зелье примет черный цвет.
- Что-то не так? – спросил Ишак.
В следующее мгновение, зелье из бледно-розового стало жгуче-черного цвета, и я смог с облегчением выдохнуть.
- Все в порядке. – Ответил я и повернувшись к Ишаку, посмотрел на него тем самым взглядом, которым меня одаривал отец, перед поркой.
- Запомни, что я тебе сейчас скажу. – Начал я. – В данный момент у меня в залежах есть все, что нужно, даже для того, чтобы обмануть смерть. Но если я прошу тебя пойти и убить суккуба, хоть и завуалировано, прости меня конечно за это. И ты в свою очередь понимаешь и соглашаешься, не надо говорить мне, что я нехороший человек. Ты знаешь, сколько стоит сердце Суккуба на черном рынке? Это если я его вообще найду у кого-нибудь в продаже. Нет? Десять тысяч золотых монет. Это почти четверть того, что имеет у себя в хранилище казначей Миранада. С маленькой частью этого сердца, я могу создать взрывчатую смесь, что разнесет это самое королевство в пыль. С половиной этого сердца, я могу сровнять с уровнем моря больше половины Скалистых гор. А с помощью всего сердца, я смогу испепелить всех ангелов, если им взбредет в голову начать на земле тотальное уничтожение людей.
- Я этого не знал, - сказал Ишак.
- Волшебнику, как я понял такого уровня как ты Иш, убить суккуба тоже, что мне пойти справить нужду. Я понятия не имел, что там будет Атронах, прости меня за это.
- Ты тоже извини, что я так с тобой разговаривал. – Немного растерянно ответил Ишак.
- Иди, вырви Рагдона из волосатых лап нашего плешивого мага, а я пока закончу с зельем…
Ночная схватка с шаманами Иллимиров дала понять нашему магу, что расслабились мы рановато. Поэтому дальнейшее продвижение сопровождалась постоянной волшбой его бородатого магишества. Следующие два дня он шел в хвосте нашего отряда и из его рук постоянно вырывались языки красно-зеленого света. Мали пояснила мне, что он пытается таким образом убить наш след. Рагдон все это время лежал на носилках в глубоком восстанавливающем сне, что сделал я. Но официальная версия была, что такие пузырьки часто носил с собой Ишак, а не дал сразу, потому что перенервничал и забыл о них. Нелепая скажем история, но как и говорил раньше, мне слово особо никто не давал.
Носилки Рагдона следовали по воздуху за счет магии Иша, в середине колоны. Хотя судя по тому, что на его теле почти не осталось следов от ожога, сон скоро пройдет и он сможет передвигаться самостоятельно.
К концу третьего дня, у нас закончилась вся еда и я не став дожидаться пока отряд разобьет лагерь, нацепил капюшон на голову, перевязал лоб повязкой, взял лук и устремился вглубь леса, надеясь, что живность тут водится в достатке.
Отдалившись от лагеря на безопасное расстояние, я остановился возле старого, сгнившего ябивсора3 и вытащил из маленькой сумки наручи деда. Вот уже две ночь после любовных утех с Мали, я изготавливал новые артефакты как замену кинжалу. Они пока были недостаточно подготовлены, руны еще надо было дорабатывать, но использовать их против животных уже было не опасно. Затянув их на запястьях, я надел на глаза повязку в которой ещё хранилась магия и взяв лук начал медленно продвигаться на восток. Всюду шныряли крысолы, дикие сурки и юргоны. От первых, вторых и третьих пользы столько же, сколько от блох. Я же намеревался убить сегодня минимум зайца. Первое ушастое зверье появилось спустя двадцать минут. Молниеносно натянув тетиву, я выстрелил…
Вытащив все еще боеспособную стрелу из мертвого животного, я уложил тушку в сумку, что была за плечом. Следующие полчаса я блуждал по лесу в одиночестве. Даже вездесущие крысолы попрятались в свои норы. Сначала меня это насторожило, и я дал мысленную команду капюшону расширить зону видимости. Но на расстоянии в три сотни шагов мне не повстречалось ни одной живой души. Грешным делом, я уже было подумал возвращаться в лагерь, когда на юго-западе в часе ходьбы мое зрение уловило движения кабана мясоеда. Не мешкая, я рванул в ту сторону, ожидая нагнать свою жертву. Проблема заключалась лишь в том, что на этих зверюг надо охотиться с парой выдрессированных матерых волков и с десятком таких же матерых охотников. Волков обычно отдавали на корм кабану, в тот момент, когда охотники забивали зверя копьями, пращами, а кое-кто даже не боялся подойти на расстояние удара меча. Луки против таких зверей не использовали, это было бесполезно. Но я надеялся, что капюшон поможет мне найти слабое место в теле животного.
Кабана я нагнал, как и предполагал минут через сорок. Тот стоял возле узенькой речушки посреди леса, опустив всю свою морду в воду. Размеры кабана оказались немного больше чем я ожидал. А точнее он доходил мне до солнечного сплетения, и это означало, что если я не убью его с первой попытки, он благополучно убьет меня. Но это была не самая моя большая проблема, основной была та, что ни сзади, ни сбоку мой капюшон не увидел слабого места. Стрелой эту тушу было не пробить. И мне оставалось ждать, пока он напьется и повернет свою башку в мою сторону. Я медленно и как можно тише снял колчан и приспособив его перед собой, принялся ждать. Спустя десять минут длиною в жизнь, когда мне надоело претворяться статуей, я снял с плеча сумку и достав оттуда тело мертвого зайца, бросил вперед. Кабан отреагировал мгновенно. Вынув свою морду из воды, он повернулся на звук. Мое сердце мгновенно оказалось возле заднего прохода, а в горле пересохло так, что стало трудно глотать. Большие кровавые глаза словно прожгли меня насквозь и устремились на лежащее перед ним мясо. Черный как смола пятак и рот, огромный, клыкастый рот, способный откусить голову волку без особого напряжения. А с двух сторон от пятака, толстые, направленные вперед бивни.
Открыв пасть, он в один момент заглотнул брошенную мной приманку и начал пережевывать, не обращая внимание на такие казалось бы мелочи, как хрящи, кости, когти и черепную коробку. Я невольно представил, что это моя черепная коробка сейчас у него в пасти, и меня аж передёрнуло.
Ждать времени больше не было. Дав мысленную команду, капюшон выделил для меня оба глаза и одну маленькую точку под брюхом. Выхватив из колчана две стрелы, я вскинул лук и выстрелил. Кабан не вовремя дернулся и лишь одна стрела, царапнув его, прошла в опасной близости от глаза. Я уже успел выстрелить вторично, когда кабан бросился в мою сторону и только тогда я вспомнил, что надо было снять незавершённые артефакты.