Ди-джей

— Где вы взяли их, да ещё так много? Ты, что, банановую ферму разорил по дороге?

— Как сказать? — виновато произнес влюбленный герой, выискивая взглядом, серые, бездонные глаза Кристины. — Собрал, тут, рядом. Можно сказать, за углом…

— Максим. Заходи. Располагайся. Знакомься. Это Татьяна. Татьяна, это Максим. Чай будешь?

— Дан-дам-дун, — громкий стук не дал ответить Максу. В дверь назойливо и громко тарабанили.

В комнату заглянула очкастая выдерга Лариса. Подобно капитану погрузившейся в пучину подводной лодки, она вытянула шею, сверкнула стеклами очков и перископом осмотрела комнату. Остановила свой взор на Максиме. Ехидно хмыкнула. Затем нарочито громко закашляла. После чего заговорщицки сообщила: — Криска, тебя, на кухне, твой долговязый перец ждет. Греби давай, а не то он тама все лампочки лбом посшибает. И вообще, почему я должна быть на побегушках. Нашли почтальоншу, письма нежно на почту носящую…

— Ой, я прямо на минутку, быстро, — засуетилась Кристина, поправила на стройный ножках полы коротенького халатика, виновато улыбнулась несчастному страдальцу и выбежала из комнаты.

— Ну, что съел? — фыркнула четырехглазая "профессорша", скользнув мстительным, исподтишка взглядом, на Максима. — Я всё рассказала Гошану про ваши с Криской шашни. Держись теперь! Отделает тебя так, что мать родная не узнает. А ещё скоро брат приедет… Толи ещё будет ой-ё-ё-ёй[24].

— Молодой человек, давайте знакомиться, — по-хозяйски обратилась к Максу Татьяна. Она непринужденно решила разрядить накалившуюся до красна обстановку.

— Ларочка, иди доченька, погуляй, — хозяйка комнаты стала потихоньку вытеснять за дверь зарвавшуюся нахалку. — В песочнице, там, посиди. В магазин — больничку поиграй. Одним словом займись делом. — Она закрыла дверь перед самым носом открывшей от удивления рот молодой особы. Повернулась к гостю.

— Мак-сим! Какое у вас красивое, мужественное имя. Большое спасибо за подарок. Вы знаете, всю жизнь мечтала познакомиться с интересным человеком, чьё имя заканчивается на слог "им".

— Кстати, — заботливая хозяйка комнаты решила перевести тему в другое русло. — Как там поживает наш будильник.

— Ух-ты, а будильник то я в комнате оставил, — гость потерявший память, запоздало опомнился. — Я сейчас, быстро. Одна нога здесь, другая там. Мигом схожу, принесу.

Пришелец стрелой выскочил из комнаты и пулей помчался по едва освещенному коридору. Проходя мимо кухни, он замедлил свои шаги и стал украдкой рассматривать два силуэта, один из которых был ему хорошо знаком. Второй, неизвестный раскрыл пачку сигарет "Мальборо", смачно щелчком выбил одну себе, звонко щелкнул зажигалкой и сделал глубокую затяжку.

— И что это за пижон? — словно старый мотороллер, выдыхая клубы дыма, требовательно пропыхтел тощий дылда. Волосы у него были длинные, они сальными прядями разлохматились по замше тертой куртки, тонкие ноги парня были туго обтянутые джинсами, отчего казались трубочками, вставленными в длинные башмаки похожими на утюги. Судя по всему, он считал себя неотразимым.

— Какой пижон? — девушка невозмутима, проигнорировала эмоциональный всплеск своего воздыхателя. Ножки сероглазой колдуньи, слегка раздвинувшись, как бы невзначай, показывали испод коротенького халатика зелёные ажурные трусики. Она чуть прищурила длинно подведенные, как у итальянских киноактрис, глаза.

— Такой! — "стиляга" недоверчиво сморщился, перевел дыхание, словно переключился с третьей скорости на вторую. Губы его при этом сжались, нос выгнулся горбинкой. — Который, притащился к вам в комнату, с бананами!

— А, этот. Так, то к Тане. Новенький, из четыреста двенадцатой, знакомиться пришел.

— К Танюхе? — хипан резким движением перебросил дымящую сигарету из одного угла рта в другой. — Ой, смотри Криска! А не то я ему, а потом тебе, а потом вам обоим все ноги переломаю. Ты же знаешь мой характер — стальной.

— Жорик, ты, что! Мне, не доверяешь? — Кристина легко запрокинула голову, чуть ближе подвинулась к своему спутнику и ласково заглянула ему в глаза.

— Не знаю, Лариска, тут такого понарассказывала, — мужской силуэт гневно бросил светящийся окурок в открытое окно.

— И ты веришь этой малявке?

— А, что я, по-твоему, должен думать?

— Жора, ты очень любишь меня? — в глазах сероглазой колдуньи недвусмысленно блестела затаенная страсть. Голос у нее стал мягкий, грудной, такой голос, от которого парни теряют головы.

— Ксюня, и ты ещё спрашиваешь? — кролик зачарованный взглядом удава, покорно присел на задние лапки. — Очень! Очень люблю!

— Тогда почему так мало говоришь об этом?

— Ма-ло?

— Конечно, мало! Жо-о-рик, — девушка вытянула губы в колечко и требовательно поскребла указательным пальцем по груди парня. Мягко улыбнулась. В истоме прикусила нижнюю губу. — Сиди и повторяй сейчас в наказание слово люблю — десять раз! А я закрою глаза, чтобы ничего не мешало, и буду слушать.

— Только, смотри, не торопись, — озабоченно произнесла она вверх уже с закрытыми, незрячими глазами. — Растягивай каждое слово как можно длиннее. Тогда может быть я тебя и прощу!

— Люблю… — раздался скрип старой не мазаной двери.

— Хорошо, ещё… — мечтательно прошептали сочные губы, слегка тронутые помадой.

— Люблю… — камни, недовольно урча, покатились с горы.

— Уже лучше… Ещё…

Обиженный влюбленный быстро прошел открытую дверь на кухню. Его сердце почему-то учащённо стучало от несчастья и горя. На душе мерзко скребли кошки. Хрустальный дворец, который он возводил в своих мечтах в последние часы — и уж возвел высоко, под самую крышу, вдруг рассыпался в одно мгновение.

— Скажите, что?! — паровозным гудком ревели в нём чувства. — Что она в нём нашла?

Глава 5

Стоял душный летний день. За распахнутыми окнами районного комитета Комсомола трелью звенели трамваи, пахло расплавленным асфальтом. Гулкие этажи, здания, несмотря на кипевшую в нем жизнь, наполняла устоявшаяся, строго поддерживаемая тишина. И посетители, и служащие разговаривали без крика, ходили степенно, уважительно переглядывались, здоровались друг с другом.

В коридоре на небольших столах были разложены цветные агитки — листы с краткими сведениями о стройках. На стенах висели плакаты с фотографиями городов, гор, рек, призывавшие на промышленные объекты Сибири, Севера и Дальнего Востока: Заполярье зазывало башенными кранами и грузовиками на засыпанной снегом дороге. Восточные стройки манили высокими заводскими трубами, раскинувшимися многоэтажными зданиями производственных корпусов. На щите знаменитой ГЭС — о ней часто писали в газетах — поблескивал Енисей меж крутых берегов, красочно темнела тайга…

Максим сидел на прохладном кожаном диване перед открытой дверью в приемную второго секретаря Райкома и чутко прислушивался к беседе, проходящей в кабинете…

— Вы обязаны выдать мне комсомольскую путевку на строительство Байкало-Амурской магистрали! — внутри помещения звенел смутно знакомый, требовательно — капризный девичий голос.

— Нет, не могу! — басовито звучало в ответ.

— Тогда на возведение Западно-Сибирского металлургического комбината или завода атомного машиностроения в Волгодонске!

— Нет.

— Хорошо, посылайте на любую всесоюзную стройку, в любой город страны! Главное, чтобы работа была тяжелой, интересной и подальше от Москвы!

— Дочка, дорогая моя, какая вам Байкало-Амурской магистраль? Какая всесоюзная стройка? Вам же ещё шестнадцати нет, — ей перечили сразу двое — кто-то ещё был в кабинете секретаря. Но как жалко и глухо звучали мужские голоса! Может, потому, что они пытались её уговорить, усовестить. Ведь должна же быть у человека в этом возрасте хоть какая-то рассудительность и понимание взрослой жизни!

— Я, вам не дочка! (Напрасно они надеялись. Толщину бетона было не пробить). И не ваша дорогая! (Рогами упёрлась в дубовые ворота и не хотела отступать). Я взрослая. И уже перешла в десятый класс. Я комсорг класса! Вы обязаны отправить меня на стройку. Мне, надо!

24

Она почти пропела слова супер популярной песни Аллы Пугачевой https://www.youtube.com/watch?v=Mm6KiJanix8