Страница 38 из 45
— Тихо-тихо, всё хорошо, — Костя поддержал стакан, не позволив ему упасть. Поставил его на стол и внезапно соскользнул с кресла, чтобы оказаться на одном уровне со мной, прижался щекой к моей холодной ладони. — Настя, солнышко моё, прости. Я придурок.
— Костя… — прошептала я.
— Самовлюблённый болван, редкостный идиот, полный кретин, — глядя мне в глаза, продолжал он. — Я тебя обидел.
— Дурак потому что, — согласилась я, проводя ладонью по его щеке, но не отнимая руку.
— Дурак, — подтвердил Костя. — Простишь?
Он не смог бы выбрать лучшего времени для извинений. Потому что сейчас, после пережитых ужасов от тех кошмаров, которые подсунуло мне подсознание, мне было катастрофически необходимо почувствовать себя нормальной, живой, здоровой. Ощутить весь спектр добрых, приятных и позитивных эмоций, стереть из памяти жуткие воспоминания.
— Прощу, — кивнула я и потянулась к нему, скидывая на пол противный холодный компресс. Заметила тревогу в его глазах и шепнула: — Я в порядке.
В этот раз его страсть была совсем иной. Нежной, бережной, не забирающей, а дарящей, наполняющей силой. Костя баюкал меня в объятьях, чутко откликался на каждое движение, не пытаясь подчинить и завоевать. И было уже непонятно, в чьих лёгких зарождается вдох, с чьих губ срывается выдох. Тела плавились, перетекали друг в друга мягким, податливым воском. Ладони Кости скользили по моим рукам, плечам, вплетались в волосы. Один воздух, одно дыхание, одна жизнь, разделённое на двоих биение сердца. За окном сгущался полумрак, но для меня времени сейчас не существовало. Оно застыло, словно роза в куске льда, замерло, не смея мешать нам. Это было не просто слияние тел, а нечто большее. И мне даже показалось, что в какой-то момент, на выдохе, едва слышно прозвучало:
— Люблю…
Утомлённая, но счастливая, я нагло вытянулась поверх Кости, удобно устроила голову на его груди и закрыла глаза. Завтра. Всё завтра. В конце концов, имею я право почувствовать себя женщиной. Желанной, сводящей с ума, любимой. А утром разберёмся со всеми последствиями моего теплового удара. Хотя, кажется, я нашла неплохое лекарство.
*
Осторожно, боясь потревожить задремавшую девушку, Костя перенёс её на кровать.
Настя тут же обняла подушку и свернулась калачиком, хмурясь во сне. Он погладил её по щеке, дотрагиваясь, скорее, не к коже, а к невидимым волоскам на ней, не ладонью, а движением воздуха. Настя, не просыпаясь, потянулась следом за этой лаской, требуя, чтобы мимолётное касание стало полным, мягким, ощутимым. Козловский с сожалением убрал руку и вышел из спальни, прикрыв дверь. Следовало предупредить Чернобурову. Та наверняка сходит с ума, обрывая телефоны. Свой смартфон он перевёл в беззвучный режим, едва привёз Настю к себе. Стоило написать сразу, но было не до того. Взглянул на экран. Так и есть, куча пропущенных и десяток непрочитанных сообщений. Набрал номер Марии. Услышав взволнованное, на грани истерики «алло!» заявил:
— Настя у меня, не волнуйся.
В трубке повисло напряжённое, гнетущее молчание, а после Чернобурова тяжело выдохнула:
— Козловский, я тебя загрызу! Мог хотя бы написать?
— Был немного занят, — ответил он. — Утром привезу твоё сокровище.
— И уезжай быстро, — мрачно предупредила лиса. — А то у меня руки чешутся случайно уронить на твою машину тяжёлый вазон. За все пострадавшие нервные клетки!
— И тебе спокойной ночи, — усмехнулся он.
Вернулся в спальню, лёг рядом с Настей, по-хозяйски подгребая её под бок. Девушка сонно мурлыкнула, повернулась, обняла его за шею. Нежная, чувственная, ласковая. Ни с кем ему не было так хорошо, ни с одной из тех, кто был до неё, не хотелось засыпать и просыпаться много, бесконечно много дней подряд. Козловский подхватил на ладонь мягкую шелковистую прядь волос, позволил ей скользнуть между пальцами, словно вода. Теперь он точно знал, что хочет быть рядом с ней. Всегда. Столько, сколько отмерено богами — звериными и человеческими. Вопрос был только в том, готова ли она принять его, узнав правду? Сможет ли смириться с его звериной ипостасью? Не сменится ли тёплый свет в её глазах холодным отвращением и липким страхом? Он не знал ответов, их должно было принести утро. Но сейчас Настя доверчиво спала в его объятьях и он наслаждался её близостью. А до утра, которое всё расставит по местам, было ещё достаточно времени.
ГЛАВА 13
Солнечный луч упал на лицо, защекотал нос. Я недовольно и протестующе застонала, перевернулась на бок и уткнулась в кого-то большого и горячего. Открыла глаза, сонно улыбнулась Косте. Уткнулась лбом в его плечо, зевая, поинтересовалась:
— А ты почему не на работе?
— Суббота же, — тихо рассмеялся он. — Доброе утро, Настя.
Повернулся ко мне, обнял. Медленно, давая возможность остановить, потянулся к моим губам. А я не остановила. Не имела ничего против, чтобы доброе субботнее утро началось именно так. А ещё, если уж откровенно, это было прекрасным предлогом, чтобы ещё немного отложить неприятный разговор о моих вчерашних жёстких глюках. Кому охота признаваться в своих психических отклонениях?
А потом я, окончательно проснувшаяся, лежала на груди Кости и снова водила кончиком указательного пальца по его татуировке. Кстати, кто-то обещал мне рассказать о ней! Самое время.
— Костя, ты задолжал мне увлекательную историю, — напомнила я, постукивая пальцем по его груди. — С моей стороны все условия выполнены. Желаю знать, что означает твоя татуировка.
— Расскажу, — он тяжело вздохнул, снял меня с себя и поднялся. — Но чуть позже, хорошо?
Направился к шкафу и я залюбовалась его фигурой. М-м-м, мой любимый типаж! И отличная задница! Я лет с пятнадцати питала нежную любовь к этой части мужского тела и филей Козловского, определённо, входил в тройку лучших! Впрочем, Брэдли Купера с первого места он всё-таки не пододвинул.
— Настя, прекрати поедать взглядом мой зад! — строгим тоном, в котором, несмотря на все старания, сквозили весёлые нотки, заявил Козловский.
— Почему бы мне не рассмотреть сию выдающуюся часть твоего тела? — шутливо возразила я. — Не жадничай! Смотрю, руками не трогаю.
— Можешь потрогать, только тогда мы из спальни не выйдем ещё пару часов, — щедро предложил Костя и добавил, с преувеличенной обидой: — Между прочим, у меня есть и другие выдающиеся части тела.
— Например, нос, — предположила я, садясь на кровати.
— Допустим, — с улыбкой кивнул он и бросил мне рубашку. — Извини, ничего другого предложить не могу.
— Пойдёт, — согласилась я.
Завтракали мы в молчании. Я увлечённо гуглила, как помочь человеку, пережившему тепловой удар, Костя хмурился, размышляя о чём-то своём. Вздрогнул, когда я потянулась к нему и провела пальцами по лбу, разглаживая складку между бровями. Перехватил мою руку, поцеловал запястье и отпустил.