Страница 12 из 14
– Вот как значит. Понятно. Любопытная пещерка. Не находите, герр обер-лейтенант?
– Так точно,– "ел глазами" начальство старлей.
– Ну, что вы орете? Оглушили совсем. Убавьте громкость и рот закройте, кишки застудите,– последняя фраза, сразила обер-лейтенанта наповал, он даже "Яволь" забыл рявкнуть от растерянности, – " Какой рот? Что он несет? Сроду он у меня как надо прикрыт",– думал обер-лейтенант, наливаясь краской обиды, чем рассмешил обидевшего его полковника.
– Да вы никак обиделись, обер-лейтенант? Для офицера Рейха – это слабость непозволительная. Характер следует вырабатывать нордический, а вы как институтская фройляйн раскраснелись. Пошутил я. Рот у вас в порядке,– полковник двинулся вдоль внутренней стены, слегка постукивая по ней, подобранным с пола камушком. Пройдя от одного края пещеры до другого, он вернулся к замершему столбом обер-лейтенанту и распорядился:
– Один взвод в оцепление, остальных сюда и пусть проверят стены на пустоты. Выдать каждому по булыжнику вот такому, – полковник нагнулся и поднял с пола камень весом кило на три.
– О результатах положительных доложить немедленно,– добавил полковник, покидая пещерку и, через минуту уже сидел опять у своей печурки, грея о ее бока озябшие руки.
Обер-лейтенант пожав плечами, построил роту и, отправив первый взвод, поскучневший лицами, в оцепление, загнал остальной личный состав обратно в пещеру, приказав прихватить по булыжнику и обстучать стены, разыскивая пустоты.
Приказ подчиненные выполнили так резво, что чуть не сбили своего командира с ног, кинувшись его выполнять в уютную пещеру. Минуту спустя, грохот стоял как на хорошей сукновально-дубильной фабрике.
Примчавшиеся офицерики из взвода оцепления, так же ринулись в пещеру погреться. Обер-лейтенант, не видя в этом нарушения устава, вошел следом за ними. Тут-то и полыхнуло, так что даже полковник сидящий спиной к выходу из палатки на несколько секунд ослеп и выполз из нее, протирая слезящиеся глаза.
Проморгавшись, он уставился в сторону квадратного входа, из которого валил черный, смрадный дым. Длинная полоса растаявшего альпийского снега, начинающаяся от него, ясно давала понять, что именно оттуда только что блеснуло пламя, выжигая в снегу и грунте талую, спекшуюся полосу. Метров через пятьдесят начинался резкий уклон, и энергия вспышки ушла в пространство, заметавшись от горизонта к горизонту гулким, ревущим эхом.
– О, майн, Гот!– прошептал полковник, медленно приближаясь к входу в пещеру. А в ее сторону уже спешил взвод оцепления, бренча амуницией и недоуменно перекликаясь.
– Что там случилось, Ганс?– орал какой-то солдат и Ганс отвечал само собой, как любой бы на его месте:
– Черт его знает. Полыхнуло что-то. На взрыв похоже.-
Еще через минуту весь первый взвод, оставшийся в живых, столпился рядом с входом, опасливо в него, дымящий, вглядываясь.
– Унтер-офицер, как там вас, ко мне,– полковник пришел в себя и принялся распоряжаться.
К нему подскочил унтер офицер и затараторил, шмыгая простуженным носом:
– Унтер офицер первого взвода, третьей роты Отто Шнейдер, герр Оберст.
– Вот что, унтер офицер. Там вероятно с вашими сослуживцами что-то произошло. Судя по запаху – их сожгло заживо. Пошлите солдатика-добровольца в противогазе, пусть обследует пещеру и доложит, что там.
– Яволь, герр Оберст, но противогазов с собой не имеем.
– Черт побери. Пусть замотается шарфом, бинтом. Подручными средствами. Дым уже не так интенсивно валит. По-пластунски пусть вползет,– разозлился полковник. – Выполнять.
– Яволь!– унтер офицер приступил к выполнению приказа незамедлительно, мгновенно назначив "добровольца" и лично замотав индивидуальным перевязочным средством так, что из-под бинтов поблескивали только его испуганные глаза.
– Предупреждал я тебя, Карл, осторожнее чеши языком в курилке, вот и пеняй теперь сам на себя,– злорадно шипел Отто Шнейдер, стягивая крепкие узлы на затылке "добровольца" Карла.
– Да когда же это я трепался в курилке?– промычал сквозь бинты Карл.– Ввели вас в заблуждение, герр унтер-офицер. Я к вам как к отцу родному всегда относился.
– Вот и полезай, сынок. Вернешься обратно живым, к медали за храбрость представлю. Шнель. Я сам слышал, как ты меня хорьком назвал.
– Так это же в хорошем смысле назвал. Дескать, ловок у нас герр унтер-офицер,– выкручивался Карл.
– Да? А почему "вонючий хорек"?
– Так потому что "вонючий" еще круче.
– Ну, вы "хорьки вонючие",– оборвал их дискуссию полковник Вернер.– Я тут долго слушать буду, полемику эту зоологическую?
– Никак нет, герр Оберст,– козырнул унтер-офицер.– Форвертс, Карл, потом поговорим.
Карл перекрестился и уполз в пещеру, бормоча молитву пресвятой деве Марии.
Вернулся он через пять минут, кашляя, со слезящимися глазами и простонал, отплевываясь:
– Головешки обугленные. Даже винтовки лужами растеклись. Вот это пекло,– Карл жадно хватал ртом свежий воздух.
– Что еще увидел? Источник, откуда полыхнуло?
– Там отверстие в стене имеется, черное, большое. Пролом, – прокашлял Карл, хватая горстями снег и жадно набивая им рот.
– Очень хорошо,– кивнул полковник.– Унтер-офицер, оставьте одно отделение охранять вход, остальным вернуться в расположение,– повернувшись, он порысил вниз, шевеля губами. Очевидно, составляя докладную вышестоящему начальству.
Мишка с Серегой наблюдали за всеми телодвижениями роты Анэвербэ через систему видеонаблюдения, которая частично была занесена снегом, но вмонтированная густо по периметру, с учетом розы ветров, она позволяла все же во всех подробностях рассмотреть все акты происшедшей трагедии от первого и до последнего. Возле входа в пещеру осталась пара часовых, а остальные уныло сползли следом за Оберстом, поминая его матушку.
Полковник напротив весь преобразился и продемонстрировал просто таки неслыханную активность. По рации он немедленно запросил помощь, объяснив, что объект аномально-неординарный и через час пара рот из элитной дивизии "Адольф Гитлер" уже брали под контроль прилегающую к объекту местность, а еще пара рот выстроилась недалеко от командирской палатки, чтобы получить дальнейшие указания.
Пригнали еще часок спустя и заключенных из концлагеря, в количестве пары сотен. Их тут же загнали прикладами и овчарками в пещеру, из которой на счастье военнопленных смрад несколько повыветрился за прошедшие часы и дышать уже можно было вполне.
Короткий зимний день тем временем заканчивался, морозец стал крепчать, и все мероприятия решено было все же отложить на утро.
Заключенным, закончившим уборку пещеры от останков трагически сгоревших немцев, разрешили отдыхать до утра, согнав их в одну сторону пещеры, где они, сбившись в полосатый плотный ком, забылись в безрадостных снах. Утром же, чуть начало светать, их снова подняли и выгнали из пещеры, чтобы,.. покормить баландой, которая была привезена еще вечером и теперь ее выковыривали из термосов винтовочными штык-ножами, ссыпая ледяные пайки в подставляемые полосатые, «головные уборы».
Уборами эту мерзость назвать вообще-то язык не поворачивался, но как замена посуды в данном случае они вполне годились, и военнопленные жадно набрасывались на замерзшую комьями баланду из картофельных очисток и рыбных голов.
– Вот сволочи,– сплюнул Серега, наблюдая, как грызут ледяную мерзость военнопленные.– Самих бы заставить такое хавать козлов. Ты думаешь, зачем они сюда этих с мишенями на спинах пригнали? Правильно – вперед пустят, чтобы сюрпризы все им достались. Что делать будем?
– А что тут делать? Отключим пороги, да и все. Пропустим зэков, потом опять включим.
– Сможешь?
– Без проблем.
Военнопленных после завтрака ледяного опять загнали в пещеру и паре человек приказали войти в черный провал, со спекшимися от жара краями. Те обреченно шагнули внутрь и двинулись в темноту. Ринувшиеся следом эсэсовцы с электро-фонарями рявкнули: