Страница 4 из 10
— И до Фонда, — вставил Джерри, не в силах удержаться от насмешки.
Его замечание не вызвало протестов, что было весьма необычным для тучного мужа науки. Очевидно, ситуация оказалась серьезнее, чем он предполагал.
— Вы сказали «где-то», профессор, — мрачным, но твердым голосом произнесла Леора. — «Как-нибудь». У вас есть какой-либо план?
— Это потребует многих размышлений, самых внимательных размышлений, — признался Краббе. — Нужно произвести сложнейшие расчеты и тщательно удостовериться в их точности.
— Звукозаписывающие устройства в вашей лаборатории, — сказала Леора, будто невпопад, — уловили кое-какие ваши слова, касающиеся истины. «Искривленная истина» — так вы сказали, кажется?
Джерри усмехнулся.
— И кривая правда.
— Я серьезно, — укоризненно сказала девушка. — Я имею в виду теорию искривления пространства, даже того пространства, в котором мы находимся. Не могли бы мы пройти по кривой и таким образом вернуться к исходной точке?
— Женский ум… — привычно начал профессор, но тотчас понизил голос и продолжил более почтительно: — Да, это единственный возможный путь, моя дорогая юная леди; мы должны вернуться по кривой. Но расстояния немыслимо велики; речь идет о тысячах и тысячах световых лет. Кроме того…
Громоподобный, но беззвучный голос из ниоткуда, голос Разума, издевательски произнес:
— А кроме того, невежда, огромные изогнутые линии пространства не возвращаются к своим исходным точкам. Точки не совпадают благодаря действию внешних сил, находящихся за пределами вашего понимания; можете двигаться по кривой, но вы никогда не сумеете преодолеть разрыв между дугами великой окружности. Попробуйте, если хотите, глупые незваные гости. Вы никогда не сможете вернуться туда, откуда пришли.
Глава 5
Мюррей Лейнстер
Разум перестал быть рядом, и остались только три маленькие фигурки, жавшиеся друг к другу в пустоте, в непредставимой необъятности. Они не ощущали своего веса. Возможно, они были неподвижны. Или — что более вероятно — проносились через огромные просторы по какой-нибудь колоссальной орбите, которая через тысячу лет или около того приведет их к гигантскому солнцу. А потом их крошечные тела превратятся в микроскопические кометы с вытекающими из скафандров хвостами медленно испаряющихся газов. Неоткуда было ждать помощи или спасения. Жизнь их измерялась количеством кислорода в жалких маленьких баллонах, прикрепленных к спинам.
Что-то ударило о шлем Джерри. Это Леора соприкоснулась с ним шлемом и, так сказать, вошла в контакт, поскольку переговорные мембраны были бесполезны в этом вакууме.
— Джерри, мне… не нравится этот Разум. Я думаю, что он злой!
— Наверное, — философски заметил Джерри, — комары тоже иногда считают людей злыми, натыкаясь на оконную сетку. Но боюсь, что он выиграет спор. Я совершенно запутался, когда профессор начал двигаться вбок, чтобы оказаться вверху, и вперед, чтобы очутиться вниз, и по кругу, чтобы продвинуться вперед… Погоди-ка!
— Что? — прозвучал в металлическом шлеме тихий и определенно печальный, хоть и все еще твердый голос Леоры. — Что, Джерри?
— Значит, профессор делал что-то невозможное! Подожди минутку! Я должен поделиться с ним! Профессор!
Он потянул за ремень, который связывал его с профессором. Шлем ученого врезался с громовым треском врезался в его шлем.
— Идиот! — рявкнул профессор. — Вы чуть не разбили мой шлем! В чем дело?
— Я придумал, как добраться домой!
— Статистик не может думать, — раздраженно сказал профессор. — Я рассчитал, что рано или поздно мы по законам чистой вероятности достигнем нашей собственной Вселенной. Сейчас я высчитываю наиболее вероятное время этого события.
— В самом начале кислорода у нас было, наверное, часа на три. Звучит многообещающе?
— Нет! Потребуется порядка нескольких миллионов лет. Или миллиардов.
— Интересно, но непрактично, — сказал Джерри. — А теперь послушайте меня. Раньше вы ходили и двигались в нужном направлении, используя квадратный корень из минус единицы. Но вы ведь не ожидали, что придется вводить эту коррекцию, не так ли?
— Конечно, нет! Но я сознавал и понимал окружающие условия.
— Понимали! — удовлетворенно повторил Джерри. — В этот-то все и дело. Я тоже некоторое время понимал. И ясно видел, что время — это только измерение, что будущее и прошлое едины и что все явления и времена сосуществуют. Тогда я это прекрасно осознавал. Но мой мозг не обучен запоминать подобные вещи, и теперь я помню это смутно, как сон, причем крайне важные фрагменты ускользают из памяти. Скажите, а вы что-либо позабыли?
— Разумеется, нет! С какой стати?
— Так и должно быть, — задумчиво согласился Джерри, — потому что ваш мозг обучен воспринимать факты в виде математических абстракций, и конкретные факты должны быть для вас совершенно ясны — что и дает нам шанс на спасение!
— К чему вы клоните? — подозрительно осведомился профессор.
— Всего лишь к тому, — ответил Джерри, — что мы снова оказались в трехмерном пространстве и по привычке мыслим в терминах трех измерений. Лично я не способен думать иначе. Но недавно мы находились в мире, обладающем бесконечным числом измерений — и мыслили в многомерных терминах. Мы одновременно видели все пространство и время. Мне это теперь неподвластно, но вы должны быть в состоянии и сейчас мыслить многомерно, если сознательно попытаетесь это сделать. И если вы это сделаете…
— Я не хочу думать об измерениях, — жалобно сказала Леора. — Я хочу домой!
— Гм, — сказал профессор. — После длительной подготовки из вас, Джерри, может выйти что-то большее, чем простой статистик. Дайте мне подумать!
Снова наступила тишина. Далекие, яркие и враждебные звезды освещали три крошечных скафандра, висящие в бесконечности. Чье-то движение заставило всю эту непостижимую вселенную спокойно вращаться вокруг них — хотя на самом деле, конечно, вращались они. Кислородный клапан в шлеме Джерри шипел и щелкал. Вдруг ему показалось, что шум клапана изменился. Давление кислорода падало.
Джерри протянул руку в перчатке.
— Поторопитесь, профессор, — сказал он, — у меня почти закончился кислород.
Затем он почувствовал странный холод. Его протянутая рука нащупала пустоту. Он резко повернул голову и в холодном свете множества звезд увидел, что профессор исчез. Послышался испуганный голос Леоры:
— Джерри — мой кислород! Кислород на исходе…
— Кислорода в скафандрах хватит минут на пять, — твердо сказал Джерри, — и профессор исчез.
Сознание их заполнил громоподобно тихий голос: Разум вернулся, чтобы напоследок поиздеваться над ними.
— Глупцы! Ваш туннель уничтожен. Пока вы будете умирать один за другим, размышляйте о своей самонадеянности!
Голос умолк. И Джерри вдруг взбесился.
— Эта проклятая тварь… — задыхался он, — эта проклятая тварь забрала профессора и убила его. Он собирается убить нас одного за другим, Леора! Я буду крепко тебя держать. Так крепко, что ничто и никогда не сможет тебя у меня отнять. Мы умрем, но умрем вместе!
Голос Леоры донесся до него сквозь плотно сомкнутые шлемы.
— Джерри, я хочу тебе сказать… Я решилась на это… приключение… потому что ты захотел отправиться с профессором. Ты никогда не обращал на меня особого внимания, но если нам суждено умереть… Я рада, что мы умрем — вместе.
Ее руки обвились вокруг его шеи, обнимая неуклюжий скафандр. Вселенная звезд размеренно вращалась вокруг двух карликов, повисших в бесконечности, двух тесно слившихся марионеток, нескладно сработанных из резины, стали и стекла, которые цеплялись друг за друга под играющими разноцветными лучами равнодушных звезд.
— Черт возьми! — горько улыбнулся Джерри. — А я не осмеливался сказать, что люблю тебя, потому что у тебя было так много денег, и ты могла решить, будто я охочусь за богатством! Эти чертовы шлемы… Неужели мне суждено умереть, так и не поцеловав тебя! Вот что самое обидное!