Гром и молнии

— Доброе утро, — мама не выглядит злой, нет, она очень даже довольна. Меня это настораживает, — Иди умывайся и завтракать.

Я кивнула и быстро взлетела вверх по лестнице, заскочив в ванную и включив душ, я начала тихо смеяться закрывая рот руками. Кажется, я начинаю сходить с ума. О боги. Я быстро умылась и в полотенце зашла в комнату, где на кровати сидела моя мама, придирчиво оглядывая мою фигуру.

— Кто этот молодой человек? — её взгляд не был суровым или осуждающим, и даже не злым, в нём до сих пор играли озорные нотки. — То что его зовут Акаши Сейджуро, и что он капитан баскетбольной команды, я знаю.

— Он мой парень, — ммм…, а сам «парень» знает об этом? — И нет, мам, мы не спали! — по крайне мере не сегодня ночью.

— Вряд ли какой-то парень захочет совокупляться с таким скелетом!

— Мама!

— Я вообще-то приехала за вещами, мы с отцом летим на месяц к Вадиму, я надеюсь твой друг проследит за тем, чтобы ты ела нормально, я его уже об этом попросила, и не кривись так милая, мне не хватало ещё одного ребёнка потерять из-за этой чёртовой болезни, — после этого мама встала и поцеловав меня в лоб ушла в их с папой комнату. У нас с Рио была ещё одна сестра, она была старше Рио на три года, то есть сейчас ей было бы 21 год. Но шесть лет назад она умерла от истощения организма. Мы с Рио плохо её знали, она жила и училась в Чехии. Мы видели её всего раз или два в год, Настя была нам чужая. Мы перенесли её утрату только потому что не были к ней привязаны. Это несколько спасло нас двоих от огромного потрясения. Если честно, то мне и до сих пор плевать, была ли она или нет, она была нам всем чужой, даже родителям, по этому то её и отправили в другую страну. Чтобы глаза не мозолила.

Уже через несколько минут я сидела на кухне и с огромным удовольствием поглощала суп-пюре. Пока что я могу есть только такое, иначе меня буде выворачивать. Сидящий на против парень говорит, что моя мать хороший человек, и я едва не давлюсь соком. Кажется, они поладили. Я говорю, что ещё как минимум месяц проживу одна, но он почему-то довольно усмехается. А потом говорит, что если я не верну прежнее тело, то он каждый день будет контролировать всё, что я делаю. Я ему поверила. И решила, что лучше я буду хоть немного питаться.

Когда Акаши ушёл домой, я помогла маме собрать вещи и под вечер она попрощавшись со мной уехала в аэропорт, где с тремя пересадками они попадут в наш Красноярск. Моя карточка разблокирована, и теперь, у меня нет ни каких ограничений в бюджете. На карточку ставили лимит, потому что Рио любил тратить деньги, а по сколько я теперь практически официально живу одна, то и лимит ставить не нужно. Я сделала все уроки на неделю и легла спать только в пять утра. Но думаю, это того стоило. Я хоть и проснулась всего лишь в полдень, сил во мне было больше, чем обычно, умывшись, одевшись и позавтракав, я отправилась по магазинам, запасаться продуктами и предметами первой необходимости, бытовой химией и прочей мелочью. Наша жизнь строится из мелочей, у каждого человека своё мировоззрение и своя судьба. И каждый по своему воспринимает её. У каждого своё понимание «cʼest la vie»*.

Саюри сидела в парке, что находился в нескольких кварталах от её дома и бездумно глядела на гладь искусственного пруда. События годовой давности душили изнутри, шея болезненно заныла, когда она вспомнила глаза цвета самого голубого неба, такие же холодные, как ледники Гренландии. Там, под слоем водостойкой косметики скрываются следы её ошибок. Она может и отличалась от Мей, но тоже попала под горячею руку Аоки Хоши. Но та, наверное, даже не знает, что оставила шрамы на шеи Тибы, до ужаса похожи н жабры.

— Ты мне надоела, Тиба — произносит розововолосая, сжимая шею девушки и приподнимая ту над полом. Не без удовольствия наблюдая за тем, как девушка начинает задыхаться, пытаясь схватить её за руки. Она резко дёргает руку до того, как блондинка успевает вонзить в её тыльную сторону ладони ногти. По алебастровой коже бежит алая кровь, окрашивая белую майку в ярко-красный. А в медовых глазах стоят слёзы.

— Как ты можешь быть такой жестокой? — сдерживая рыдание произносит девушка. Стоящая напротив не то соперница, не то враг, смотрит на неё глазами по истине демонического оттенка. С её руки на пол капает кровь, но ей на это плевать, как и на боль девушки что сидит перед ней, — Тебе так нравится видеть чужие страдания?

— Мне всё равно.

Тогда, Тиба ещё не знала, что Аоки Хоши уже четыре года сидит на мощнейших обезболивающих. Она тогда ещё не знала, что её боль, ни что, по сравнению с той, что чувствовала эта бестия ежесекундно.

Почему-то в тот момент она вспомнила про Курихару Рей, девушку с немение печальной судьбой чем у неё самой. Она бы не сказала, что не сочувствует ей. Но и не видела поводов её жалеть, в конечном итоге в этом не было нужды. Она даже если и сломалась, то не выглядела таковой. Жила относительно спокойной жизнью, пробилась в элиту Ракудзана. Ну вот просто всё было, чтобы жить спокойно. Но она выбрала самый трудный путь. Влюбилась в Акаши, а ведь он, заранее знал, что это не продлится долго. Ведь, все Они знали, Аоки Хоши будет биться за своё до конца.

По классу ходил Араи-сан, учитель математики, и раздавал наши проверочные работы. Я ждала свою практически с замиранием сердца. Чтобы не вылететь из класса, нужно писать все тесты, даже мелкие, выше чем 75 баллов. Стоит ли говорить, что даже не смотря на то, что я почти пять лет проучилась в классе с углублённым изучением математики, я всё ровно её плохо понимала. Точнее, понимала я прекрасно, но когда дело переходило от теории к практики, выходило всё из вон рук плохо.

— Не плохо, Курихара, ещё немного, и догонишь своего брата, — тихо комментирует учитель, кладя на мою парту листок с проверочной, 81/100. Ура! Когда все листочки розданы, учитель что-то ещё говорит, и мы начинает новую тему. Я скашиваю взгляд на своего соседа справа, Акаши. Как я и думала, максимальный балл. На большой перемене я ухожу на крышу, где в такое время года очень хорошо: солнышко светит, птички поют, аловолосые демоны не достают. Так, не в ту степь ушла. К тому же, мне не комфортно есть там, где много народа. Особенно, когда все принимают меня за больного анорексией.

— О! Это же наш «Ангелок». Где крылышки потеряла? — знакомые люди, куда не посмотри. Вот передо мной стоит «Пташка» и её подружки, только их количество значительно выросло с нашей последней встречи. Ну тогда я в конечно не специально их покалечила, но сейчас, я готова повторить это уже намеренно.

— А ты, я посмотрю, собрала весь свой фан-клуб, — язвительно протянула я, понимая, что эти девушки пришли явно не лясы точить. Раз, два, три… семь! Плакал мой обед, эх, Акаши мне голову открутит, — Ну и что на этот раз, Ваше Величество возмутило? То что я попала в «1»? Или то, что я опять получила предложение снятся для журнала?

— Замолчи, стерва. — шипит брюнетка, всё ещё стараясь держаться от меня на безопасном расстояние.

— Я лично есть хочу, так что, давайте живее. — я кинула на них испепеляющий взгляд, которому научилась ещё у Акаши, когда он был безумно злой. Они вздрогнули, но сделали первый, но неуверенный шаг в мою сторону. Правильно делаете, что боитесь. Я глубоко вздыхаю, настраиваясь, позволяя монстру, что дремлет во мне, выйти на свободу. Я поднимаю на них взгляд, полный скрытой глубоко во мне жестокости. Которая была во мне ещё за долго до того, как у меня проявилось моё отклонение. — Нападайте, если кишка не тонка.

— Ты пожалеешь, что родилась, — грозно заявляет девушка. Кажется, в прошлый раз, она ревела, из-за сломанного носа. Я только ухмыляюсь. Сейчас нет той злости, но есть кое-что куда похуже, чем может показаться на первый взгляд. Жажда крови. Они не нападают всем скопом, первыми нападают что по сильнее, хотя бы на вид, хотят дезориентировать меня в пространстве. Было бы хорошо против новичка, но не человека, у которого огромный боевой опыт. Я стою на месте ровно до того момента, как первая девушка попадает в зону моей досягаемости, я делаю резки толчок вперёд, сбивая её с ног, тем самым не давая ещё двум девушкам меня окружить. Вторая девушка, видимо когда-то занималась борьбой или чем-то таким, хотя судя по стойкам, это кендо. «Самурай» пытается нанести мне удар по сонной артерии, одним точным ударом ребра ладони. Глупо. Я успею перехватить руку, ещё до того, как она достигнет цели. Так и поступив, я хватаю её за запястье, и сильно дёрнув на себя, делаю ей подсечку, она падает под ноги третьей, просто крупной на вид девушки, не более. Третья еле успевает её перешагнуть, чтобы не упасть, и в этот момент я бью её наотмашь по лицу. Кто-то меня возможно и осудит за такое, но это просто самооборона. Одно большое тело падает на другое, та, что я изначально сбила с ног и ещё три, более маленьких и хрупких заходят со спины. Один удар всё же настигает меня, спина неприятно саднит, когда по ней прилетает от кого-то ногой, а потом меня и вовсе сбивают с ног. Чёрт, как я проглядела то, что у них нож. Голова кружится после падания. Но я, приподнявшись на локтях, ударяю девушку с ножом пятками по коленям, и когда она визжит от боли, я вскакиваю, и не смотря на то, что в глазах черно, ударяю наглую япошку ногой по лицу. Она падает, издавая громкий скулёж. Покачнувшись, я посмотрела на ещё трёх девушек и «Пташку». Было глупо надеяться что это всё. Девушка, что наверное будет чуточку ниже меня ударяет мне под колено с невероятной силой. Даже в глазах помутнело, прежде, чем я упала на колени, стискиваю зубы от боли. Она же заносит руку, и ударяет по лицу, да так, что я прикусываю щеку и язык одновременно. Моё тело опрокидывают на землю, и я чувствую, как кожа на всей левой части лица вспарывается от этого падания. Суки. Извернувшись, я вскакиваю, и ударяю девушку по лицу, только намного сильнее чем она, и немного выше, чем рассчитывала я. Из уголка губ течёт кровь. Разбита губа. Со лба и виска, тоже, заливая один глаз кровью. Костяшки сбиты, спина и рёбра болят. Но это пока-то не предел. Нет.