Гром и молнии

— Мда… Чувствую весело будет, когда она вернётся, — сия информация не дала мне ничего конкретного. Всё это я знала и без него. Но одно я узнала точно, у её брата были причины её ненавидеть.

— Будь с ней осторожна, они с Акаши одного поля ягода, а тебе ли не знать, какой он может быть, — я только кивнула, я знала, что Сейджуро настоящий монстр. Я не раз в этом убеждалась и была уверена на все «сто», что Аоки — это Акаши, только в женском теле.

Сделав уроки, и приготовив себе ужин я спокойно завалилась спать. Но мой сон продлился не так уж и долго, примерно до пяти часов утра, потом, неожиданно для самой себя я проснулась от того, что мышцы икр скрутило адской болью. Я даже пошевелиться толком не могла, всё ниже пояса словно атрофировалось. Я только и могла, что сжимать в кулак простынь и открывать рот в немом крике.

— Вадим! — истошно зову брата его настоящим именем, скорее по старой памяти, нежели специально. Я и не ждала его, брат хоть и спит не очень то крепко, но иногда, его не разбудит даже танк. Но дверь открывается и в комнату вбегает испуганный брат.

— Что случилось? Я разбудил тебя? — ага как же, ты что ослеп после попойки?!

— Ноги… — только и смогла выдавить я, прежде чем новая порция адской боли затуманила рассудок. Парень реагирует мгновенно, он садится на край и начинает разминать мои ноги. Не самая приятная процедура, хуже только был приём у гинеколога и процедура «Кукушка»*. Громко проматерившись, пока Рио разминал мои несчастные ноги я уткнулась носом в подушку, сна не было ни в одном глазу

— Встать можешь?

— Нет, колени не гнутся — за честный ответ получила не хилый удар по макушке. Рио то знал, что фраза «колени не гнутся» имеет только один негативный источник. И мы оба знаем какой. Но, эта только наша с ним тайна, конечно, он может рассказать родителем, что их младшая дочь ебанутая дура, которая с воспалёнными коленями ещё и занимается спортом, но нет, он молчит. За что ему огромное спасибо. Моим родителям вполне хватает возни с моей психикой. Нестабильной да ужаса. — И да, Рио, завязывай бродить по клубам.

— Ага, конечно — огрызается он и выходит из комнаты. Сволочь.

Когда первые две недели учёбы закончились, я смогла вздохнуть с облегчением. Теперь моя относительная свободна продлится аж до начала мая. Потом начнутся отборочные на межшкольные, и по словам Акаши для меня это будет тот ещё Ад. Что же, не верить этому парню у меня причин нет. Через день после того, как моя каторга официально закончилась меня перед фактом поставила Тиба. Я нужна для съёмок. Тем же вечером мы едем в Токио, но уже в другое здание, какого-то модельного агентства. Именно в тот момент когда мне наконец-то рассказали о задумке фотосессии, хотелось убить Тибу на месте. Всё строилось на моих шрамах на лопатках, мол создать образ «Падшего ангела» и всё это в красивейшем красном винтажном платье в пол и на огромных шпильках, чтобы компенсировать мой маленький рост. А казалось, что я только вернулась из Ада. Меня в очередной раз повели в гримёрную, но сильно мучить не стали, только волосы выпрямили и чем-то набрызгали, с макияжем тоже особо-то не возились, следы недосыпа скрыли под слоем тонального крема не более. Получился лёгкий повседневный макияж. Запихав меня в платье начали мучить мою спину, в самом прямом смысле, там что-то наклеивали и подкрашивали, аж противно стало. Но если честно, результат стоил тех мучений, и наверное, фотографии получатся действительно хорошими. Хотя, мне до сих пор страшно, в прошлый раз я была с Кисе, который мне помогал с позированием, а сейчас я одна, и чувство некой неловкости и дискомфорта меня не покидают.

Эх! Была не была!

— Нет, ты бы видела лицо фотографа, я думала он объектив уронит! — весело вещала блондинка, пока мы шли до гримёрной, где я собиралась переодеться и сходить в душ, ибо с художествами на моей спине особо не походишь.

— Я так не думаю, — смущённо пробурчала я наконец-то заходя в святое место, где чуть позже схожу в душ. Тиба пожимает плечами и куда-то уходит. Через полчаса я выползаю через чур довольная и свежая, мне становится даже лень куда-то идти. Но пора было возвращаться в Киото. В гримёрное я сталкиваюсь с Тибой, которая разговаривает с какой-то блондинкой, к слову, очень красивой для япошки.

— О, а вот и она! Мей, познакомься, Курихара Рей, Рей, Сакамото Мей, — девушка с видом свахи со стажем представляла нас друг другу. Девушка была высокой, наверное такого же роста что и Тиба, с длинными и красиво уложенными светлыми волосами и глазами цвета сапфиров. Супер. Моя самооценка летит к чертям.

— Я наслышана о тебе, — у неё красивый и мелодичный голос, мда, моя самооценка упала ниже плинтуса, — Нам не довелось ещё сталкиваться в школе, я из класса «3-2».

— Приятно познакомится, — я улыбаюсь, девушка кажется мне доброй и приветливой, — Надеюсь, что мы поладим.

— Мей, я потом тебе напишу, а нам пора, — девушка машет нам рукой, и в этом момент визажист, который зашёл сюда минутой назад начинает собирать её волосы, и мой взгляд падает на её шею, где виднеются четыре не ровные полосы шрама, как будто какой-то зверь пытался разодрать ей шею.

— А что у неё с шеей? — когда мы выходим из здания наконец-то спрашиваю я, девушка хмыкает, и садится в подъехавшую ко входу в здание машину, а я вместе с ней.

— Я знала что ты заметишь. Это сейчас Мей успокоилась, а в прошлом году раскидывалась высокомерием, ну и попала под горячую руку той, кого злить не стоит. Аоки распорола ей шею на глазах 30 человек.

— Неужели она настолько жестока? — полушепотом произношу я, поражённая таким рассказом. Игараси был прав, она жестокая. А с её властью инцидент можно было замять за несколько минут. Кажется, я понимаю, почему Игараси сказал мне быть осторожной.

— Да.

Саюри Тиба ещё с самых малых лет погрязла в прогнившем насквозь мире шоу бизнеса. Её семья поднялась из низов за какие-то десять лет. Мать и отец были частными фотографами, но это было не так прибыльно, чтобы содержать семью и трёх детей. Когда старшая сестра Саюри пошла в модельный бизнес, дела семьи пошли в гору. Появилась частная фотостудия, а потом и их первое модельное агентство. Но когда Саюри исполнилось 15, её старшая сестра умерла от анорексии. Тогда то она и встретила Аоки Такеши. Он помог ей, когда никому не было дела до её боли. Он показался ей идеалом друга. Она решила поступить в его школу, к тому же, там учились девушки, с которыми она познакомилась на съёмках. Она знала, что элита Ракудзана примет её в свои ряды. Семья на тот момент уже владела несколькими фотостудиями и модельными агентствами, и сама она набрала популярность благодаря своей необычной для японки внешностью. Сейчас она вспоминает практически с судорогой, что именно из-за того, что ей понравился Акаши она и развязала некую войну с Аоки-младшей. Тогда она ещё не знала, что на само деле Такеши в семье «Аоки» практически чужой. Ребёнок родившиеся от брака благородной леди и простого студента. Пятно омрачающие благородный род.

Она как в тумане помнит те дни, когда ей казалось, что свергнуть Аоки Хоши, самое разумное решение. Как она по-настоящему хотела свергнуть её для своего любимого. И как больно было узнать то, что человек которого она любила, и как ей казалось, тоже, её любил, лишь использовал её для того, чтобы выйти сухим из воды. Чтобы свалить кучу покушений и убийство двух человек на неё. Саюри Тиба в тот день поменяла мнение об Аоки Хоши раз и навсегда. Она больше не видела в ней чокнутую стерву, что изгаляется над её любимым. Она увидела другую Хоши. Ту, которая спасла её. Дважды. Та, что стреляла в человека, который хоть и «чужой», но всё же её крови. Та, что закрыла её своим телом от пуль. Ей понадобилось увидеть полу живое тело девушки, чтобы понять это. Понять то, что она в огромном долгу перед ней. А Саюри Тиба ненавидела быть должником.

— Такео! Почему ты мне сказал! — трое человек сидело в огромном помещение с кучей компьютеров и огромными мониторами. Парень был одет в чёрные джинсы и такого же чёрного цвета рубашку. Он ненавидел дресс код фирмы в которой он работал, но сегодня он на дежурстве, так что можно было и не парится в плотном костюме.