Страница 34 из 40
И приятель, ох приятель, как они загорелись, когда увидели нас, своих детей.
Сорокалетняя женщина в спортивном костюме устремилась прямо к нам.
— Мои бедные, сладкие мои, — причитала она. Она протянула руки и обняла Батиста и Улисса. Это одновременно выглядело совершенно неуместно, и совершенно идеально.
Другая мама обняла меня и начала молиться на каком-то славянском языке, который я не знал.
Афроамериканка, с красными окрашенными волосами и седыми висками, подошла к нам от стола МАЛЬЧИКИ 10-12. Она забрала у Нико Макса, затем сбросила всю одежду и обувь со стола и аккуратно усадила на него Макса. Начав выкрикивать приказы, так как смотрела за Максом:
— Нам нужно нижнее белье, носки и спортивные штаны для мальчика. Ничего вязанного, ничего неудобного. И термо. У кого есть тапочки? Нанетт, принеси тапочки!
Мамы носились над нами. Они принесли джинсы, свитера, кеды. Принесли хлопчатое нижнее белье и носки без швов. Все лучшее для нас.
Мужчинам, с которыми мы пришли, пришлось справляться самостоятельно.
Потом, вдруг, громкий-громкий голос прорезал толпу.
— Ву Сунг? Мой Ву Сунг? Ву Сунг!
И невысокая, азиаткапротиснулась сквозь толпу мам.
— Омма, омма! — закричал Батист и потянулся к ней.
Она была его мамой.
Он нашел свою маму, Дин.
Все, через что мы прошли, все ужасные вещи, что с нами стряслись. Они были в порядке. Это одна из причин, почему Батист нашел свою маму.
Она взяла в ладони лицо сына и смотрела на него. Слезы текли по ее лицу, но она их не замечала. Она смотрела на сына.
Затем прижала его к себе, после снова держала на расстоянии руки и смотрела на него. Выглядело так, словно она готова упиться им.
— Ву Сунг! Ву Сунг!
Это было его имя, я думаю. Его корейское имя. Ву Сунг - наш Батист.
Затем они заговорили на корейском, один на один.
Батист наполовину кореец. Я полагаю, что об этом говорила форма его лица и цвет волос, но у него не было акцента. Я никогда не думал, что он может говорить по-корейски так хорошо.
Каждый обнимался, смеялся и плакал. Это означает, что каждая мама начинала плакать и обнимать нас. И все обнимались, и почти все плакали. Это был прекрасный момент.
Мама Батиста хотела увести его от нас. Думаю, она хотела забрать своего бельчонка, и вернуть к семье. Батист замер и отказался.
Он говорил совершенно и бегло на корейском, убеждая ее в чем-то. Она кивнула.
Должно быть, он сказал ей, что хочет познакомить ее с нами.
Батист говорил наши имена по-корейски. Я услышал "Алекс" и она взглянула на меня и немного кивнула. Я поклонился ей, что выглядело довольно глупо, но никого не волновало. Батист назвал Улисса, и мама улыбнулась ему. Лицо и ноги Макса выглядели критически, и она, повернувшись к Батисту, произнесла маленькую речь.
Батист успокаивал ее, кивал и фактически сказал:
— Да, да. Мы собираемся позаботиться о нём прямо сейчас.
Я не мог разобрать его слов, но я видел, что он говорил.
Затем он представил Нико. И она слушала то, что рассказывал Батист. Она слышала, без сомнений, что этот измученный мальчик, с серьезными карими глазами и испуганным выражением лица, спас жизнь ее сына.
— Нико.. — сказала она, слезы снова были на ее глазах. — Гомпата. Номи номи гомпата, Нико.
Она полезла под свой свитер и достала золотое ожерелье, с золотыми крестиками. И крошечным Иисусом на кресте.
Мама Батиста вложила ожерелье в ладони Нико, и сомкнула вокруг него пальцы. Затем, подняла его руку и начала целовать, снова и снова.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ. ДИН.
Я плотно закрутил крышку и встряхнул. Немного пролилось на одну из них, и я вытер ее о свою футболку. Бутылки должны выглядеть идеально.
Положив их в корзину рядом с супом и крекерами, я промчался мимо бумажных тарелок и взял несколько голубых стаканчиков.
Когда я возвращался на Кухню, парни просто прыгали как лягушки. Они начинали с приседаний, а позже, во время прыжка должны были дотронуться пяток, и так снова и снова.
Это было адски тяжело, поэтому курсанты и Джейк выглядели так, словно их сейчас стошнит.
— Тридцать секунд! Вы сделаете это!
Я поставил сок на стол, и подбросил дрова в латунный котелок для огня.
— Пятнадцать секунд, не сдавайтесь!
Поставил банки с супом на прилавок, и взял кастрюлю.
— Готово! Хорошая работа, парни!
Курсанты стонали и бранились, в основном потому, что очень устали.
— Ребята, вы должны попить воды, — скомандовал им Пейтон.
Пейтон подошел ко мне на кухне. Взял бутылку с соком и посмотрел на нее.
Я старался не нервничать.
— Пейте воду, — сказал Пейтон. — Вы должны пить чистую воду.
Он поставил сок обратно, и мое сердце сжалось. Я высыпал все таблетки в эти бутылки. Боже мой, что, если Пейтон не любит сок?
Пейтон направился к прилавкам с едой. Возможно, чтобы взять простую воду. Я ругал себя. Я должен был оставить немного таблеток. Есть ли еще? Возможно, в аптеке...
Пришли Килдоу и Гризи. Оба потные и измученные жаждой.
Килдоу открыл бутылку и налил полный стаканчик. Он не заметил, что бутылку уже открывали. Или заметил, но ему было плевать.
Гризи взял другую бутылку и пил прямо из нее.
— Это мерзко, чувак, — сказал ему Килдоу.
— Кого волнует? — ответил Гризи. — Прилавки полны разными вещами.
Он посмотрел на бутылку.
— Фу, что это?
— Это сок, но из овощей, — сказал я
— Это сок, но из овощей, — повторил Гризи, словно издеваясь надо мной.
Я пожал плечами.
Подошел Зерембер, взял другую бутылку. Налил в стакан и выпил.
— Для меня — вкусно, — сказал он, подмигивая мне.
Я чувствовал себя плохо. Зерембер был лучшим из них. Он постоял за меня, а я просто накачал его снотворным.
Пришел и Джейк.
— Что это?
Я пытался подать ему сигнал глазами. Но он не видел меня. Слишком темно.
— Сок, — сказал я. — Который нравился Хлое. Я пытался намекнуть ему, что в там снотворное, которое когда-то Нико подсыпал Хлое в сок, но вспомнил, что его тогда не было. Он был на дороге.
Джейк поднял сосуд, пыхтя.
— Джейк! — крикнул я, перед тем как остановить себя.
И все кадеты посмотрели на меня. Я пытался играть хорошо.
— Его стошнит, он должен отдышаться сначала...
И я оказался прав. Джейк поставил бутылку (наполовину пустую), отошел на два шага, и заблевал весь пол. Курсанты смеялись и хлопали друг друга по спине.
Я чувствовал, что чуть не получил сердечный приступ.
Пэйтон вернулся с двумя галлонами воды.
— Вы — идиоты, — ругал он по-доброму.— Я сказал вам, что необходимо пить воду.
Пейтон поставил воду рядом с Джейком.
— Добро пожаловать в ВВС, сынок.
Смеясь, Пейтон взял бутылку с соком с прилавка и понюхал ее.
— Странно пахнет.
Пейтон не пил, и высокий, долговязый курсант, Джимми Долл Хэндс тоже.
Затем вернулась Анна.
— Там, в комнате, — сказала она таким скучающим голосом, насколько это было возможно. — Походная печь и койки. Они были спрятаны.
— Что? — спросил Пейтон.
— Они спрятали ее от нас, — сказала Анна. — Там много одежды и других вещей.
Пейтон шагал по Кухне, где я помешивал суп. Он схватил меня за больное плечо. Боль пронзила меня, и я закричал.
— Секрет? Мы приняли тебя, сделали частью нашего отряда, а у тебя есть секрет от нас?
Он повалил меня на землю, моя голова стукнулась о латунный котелок. Искры полетели вверх.
Пейтон двинулся к Джейку.
Затем, Килдоу тяжело присел на скамейку.
Пейтон схватил Джейка за волосы, и поволок его.
— ЧТО ЕЩЕ ТЫ ДОЛЖЕН РАССКАЗАТЬ МНЕ, ДЖЕКИ? — он кричал.
— Пейтон, прости. — извинялся Джейк. — Я извиняюсь!
— Извиняешься?
— Мы хотели рассказать, но было уже слишком поздно.
— Да, слишком поздно! — кричал Пейтон. Он ударил Джейка по лицу. — Ударь меня! Ударь меня в ответ, ты лживый мешок, и тогда мы увидим что произойдет!