Страница 17 из 40
Ее руки обвили меня.
Мое сердце, мой мозг, моя душа знали, что это неправильно.
Но мой рот не мог сказать «нет», а мои руки, касаясь ее, не могли остановиться. Ее спины, ее живота, ее груди.
Моя кровожадность хотел ее, а ее кровожадность, так же ужасно, хотела меня.
Так вот в проходе на полу, на столовом белье, мы овладели друг другом.
Двигаться в ней и вместе с ней — было самым лучшим из всего того, что я когда-либо испытывал. Наши души, взрывающиеся внутри друг друга. Я не знаю, как это описать. И должен ли.
Мы вместе были охвачены безумием. Преодолеем вместе.
Я уверен, что Джейк видел нас.
Во всяком случае, к тому времени как мы опять пришли в чувства — когда оделись и нацепили наши маски, и когда я снова стал соображать — он был «под кайфом».
Джейк разрешил малышам выйти из Поезда, и они были в восторге, что он вернулся.
Они готовили «С'морес» над походной печкой. Я увидел остатки «хот-дога» и печеных бобов. Это было похоже на настоящий пикник – с дымом и со всем остальным.
Луна сидела на ногах Джейка, блаженно виляя хвостом.
Мы с Астрид были потными и потрепанными.
Подойдя к ним, мы сняли наши маски.
Я считаю, странная ложь. Будто бы наши маски все это время были на нас. Будто бы мы не сходили с ума, и не занимались сексом.
— Эй, вы двое, — невнятно проговорил Джейк, находясь спиной к нам. — Я был так голоден, что мы просто приготовили немного сосисок и бобов. Я надеюсь, что вы, ребята, не возражаете.
— Стена восстановлена, — сказала Астрид, спеша снять свою толстовку и кинуть воздушную маску на пустой футон-диван.
— Нам нужно укрепить ее, но она уже довольно прочная.
— Посмотрите, на мою крошку. Она может сделать что угодно, — сказал Джейк детям. — Я так сильно скучал по ней! Я, конечно, скучал по всем вам. Но особенно по моей девочке, Астрид!
— Мы тоже скучали по тебе, дядя Джейк, — щебетала Каролина.
Они с Генри поджаривали зефир над синим бутановым пламенем.
— Посмотрите, — сказал Генри. – У меня получился идеально золотистый.
— Такой, как любит наша мама, просто золотистый, без подгорелых частей, — добавила Каролина.
— Для этого необходимо терпение, — прокомментировал Генри.
— И твердая рука.
— Я только что видимо спалила свой,— сообщила Хлоя, помещая свой зефир в центр пламени. – Смотрите, я — Статуя Свободы! — Она держала пылающую зефирину.
— Осторожнее! — рявкнула Астрид. — Ты кого-нибудь обожжёшь.
— С риском всегда так! – произнес Джейк.
Он посмотрел на нас, запрокинув голову, и, облокотив ее, широко улыбнулся.
— Воздух здесь отличный. Никаких симптомов. Правда, малыши? Хлоя чувствует себя просто замечательно. Мы должны находиться как можно дальше от дыры.
— Давайте, — невнятно произнес Джейк. – У нас навалом Стей Пафтов!
— Я пойду переоденусь, — сказала Астрид. – Я испачкалась.
Джейк, остекленевшим взглядом, наблюдал за ее уходом.
— Сядь, Дин, — позвал Джейк. – Остаться ненадолго.
Он был, определенно, «под кайфом» от тех же штук, которые принимал и раньше. Джейк повернулся к близнецам.
— Генри, я знаю, что они говорят о предположениях?
— Что? – спросил Генри, сверкая как пенни.
— Хлоя, а ты знаешь?
— Нет. Что? — спросила она.
— Предположения сделали нас с вами сверх ослами!
Они все решили, что это смешно.
— Дин знает, о чем я говорю, правда, Дин? — Он ткнул локтем мне в ребра.
— Джейк, о чем ты говоришь?
— Видишь ли, я предполагал, что все останется таким же, каким я его оставил. Но, конечно, как такое может быть? Я пропал на… сколько, на два дня? Два долбанных дня?
— «Долбанных» плохое слово? — спросил Генри.
— Ага, — ответил Джейк. – Это точно.
— Я тебе говорил, — сказал он сестре.
Каролина снова зевнула.
— Я думаю, что лучше проверить твою повязку, Каролина, — сказал я. — И возможно пора принимать лекарства.
— Ай, не уходи, — произнес Джейк.
Он пытался хлопнуть рукой мне по плечу и почему-то промахнулся, опрокидываясь.
Дети решили, что это была самая смешная вещь в мире.
— Ох, Дядя Джейк! — взвизгнула Каролина. — Ты такой забавный.
— Дядя Джейк? — спросил я. — Почему он вдруг стал дядей?
— Мы так решили, — ответил Генри. — Aстрид — мама, ты – папа, а Джейк — дядя.
Ох, малыш. Почему дети все время такие... догадливые?
Сказать честно, мне понравилась их идея с безупречной гринвеевской семьей. Но время выбрано неподходящее.
— Ага, – рассмеялся Джейк – с оттенком отчаяния. — Они поняли. Они поняли правильно. Я имею в виду, по-настоящему, поняли из всего этого о сроках и сути.
Он поднялся на ноги. Парень двигался медленно, как старый человек. Как пьяный старик.
— Дети, — проговорил он. — Вы должны меня извинить. Но я так устал, что, кажется, могу плакать кровью.
И он, спотыкаясь, побрел назад к спальням.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. АЛЕКС
26-22 МИЛЯ
Все проснулись около 7 утра (точно так же, как просыпались в магазине).
Мы все проснулись голодные, и Нико выдал каждому из нас по 1⁄3 упаковки тунца и 1/4 энергетического батончика.
Джин преисполнилась щедростью и дала всем по банке «Фреска».
Теплый «Фреска» и сухой тунец. Ням!
Сахалия проговорилась, что у нее есть несколько жвачек, но она ими не поделилась. Ни единой пластинкой. К счастью, Джин позволила мне натереть зубной пастой десна, чтобы мое дыхание не было похоже, словно я весь день поедал пятую точку осла.
Я предположил, что нам всем хотелось бы остаться там, в трейлере, подольше, но, как ни удивительно, нам не хотелось.
Я пишу этот последние строчки, затем мы выдвигаемся. По-моему, это из-за того, что в трейлере было мало места. Мы все сидели друг на друге.
И когда малыши услышали, что военные находятся всего в 10 милях по дороге, все пришли в восторг.
— Мы можем без проблем преодолеть 10 миль! – прокукарекал Макс. — Мы можем преодолеть 10 миль, как нечего делать!
— Да, сэр, это моя крошка. Нет, сэр, я уверен в этом! – пел Улисс со своим мексиканским акцентом. Где он этому научился, я не знал.
— Я не знаю, — сказал Батист. — 10 миль — это много.
— Это будет нелегко, но я знаю, что мы справимся, — произнесла Джози, поглаживая руку Батиста. Она всегда очень воодушевляла малышей. Думаю, даже если бы мы сиганули с обрыва, она бы умудрилась вселить всем уверенность и восторг.
— Но Макс остается, — заявила Джин. — Малыш, сейчас ты дома, и со мной ты будешь действительно в безопасности. Ты, правда, же остаешься, дружище?
Макс размышлял над этим, может быт, секунды три.
— Не обижайся, тетя Джин, но эти ребята такая же моя родня, как и ты.
— Но я взрослая, Макс! И, возможно, твой отец придет сюда искать меня!
Макс сморщил свое лицо, словно на самом деле, думал по-другому.
Джин опустилась на пол и посмотрела ему прямо в глаза.
– Это твой самый лучший вариант, дорогой. Ты останешься!
— Тетя Джин, ты когда-нибудь встречалась с моей собакой Лаки? – произнес Мак. — У меня был пес по кличке Лаки. Он был дворняжкой, которую мы нашли на заднем дворе «Сейфвея», и у него не было одного глаза. И мой папа сказал: «Ой, они правы, что выбросили его, сынок. Эта собака никуда не годится». Но я клялся и божился, что если родители позволят мне взять его, то я позабочусь о нем. На что моя мама ответила: «Только через мой труп». И тогда мой папа произнес: «Может быть, это не такая уж и плохая идея», и это произошло накануне того, когда мой папа переехал. Как бы то ни было, я отнес Лаки в бесплатную клинику для животных, где его всего обработали и кастрировали, и дали мне для него капли от глистов. Пса на самом деле замечательно привели в порядок. Но моя мама по-прежнему его ненавидела. Я не знаю, почему.