Дорогами апокалипсиса

– Остановимся на часок, как раз успеем в Павлоград до 22.00, до наступления комендантского часа, – решил командир частной военной компании.

Водители припарковались на обширной, специально отведенной для тягачей с многотонными прицепами стоянке. В бронированных грузовиках остались водитель и стрелок – на всякий непредвиденный случай. Николай Иванович расплатился с охранниками. Их посты с пулеметами за бетонными блоками и мешками с песком надежно перекрывали подходы к таверне.

К старшему подошел Александр Соболев. Он успел быстрым взглядом оценить пару пулеметов Калашникова, автоматы, снаряжение, а главное – выучку охранников. Один из них узнал Соболева, видимо, они встречались прежде.

– Как тут дела, Семен?

– Та, нормально. Местные побузят-побузят да и успокоятся. – На вид простоватый охранник двигался плавно, а потертый АКМ всегда находился на ремне под рукой.

– Маша все так же хорошо жарит котлеты по-донбасски?

– А то!

– «АТО», если ты об антитеррористической операции украинских силовиков, у нас закончилась уже несколько лет назад, – недобро усмехнулся донецкий танкист капитан Соболев.

– Да ладно тебе… – стушевался охранник.

«Донецкие» с автоматами на плече вошли в придорожную таверну, вслед за ними зашел и Николай Иванович. Довольно обширное помещение было стилизовано не то под средневековый замок, не то под большую крестьянскую избу. У дальней стены жарко пылал камин, из кухни доносились аппетитные запахи. Александр Соболев и Николай Иванович подошли к массивной деревянной стойке, а вся честная компания расселась за одним длинным столом.

Здесь был и Игорь, водитель «Вахтовки», и не очень разговорчивый доктор, и Бэтэр, сразу привлекший внимание белыми пятнами старых ожогов на лице. Были и стрелки из пехотного прикрытия. Ручные пулеметы Калашникова РПК-74 они держали при себе. Сергей Бродяга и Фаря были вооружены укороченными автоматами АКС-74У. Снайперская пара осталась в головном броневике, им «светиться» было не резон.

Появление «донецких» особого внимания не привлекло. Здесь уже заседали несколько водителей грузовиков, в том числе и броневиков. У них всех, без исключения, было оружие: разномастные пистолеты и укороченные автоматы. К оружию на территории Украины относились равнодушно, за долгие годы гражданской войны и последовавшего после безвременья «стреляющие железяки» стали обыденностью среди более-менее решительной части населения. Оружие носили открыто, а те, кто не хотел этого делать, уповали на судьбу и милость более сильных. Ничего выдающегося, обычный закон фронтира.

– Добрый вечер, Мария, ты все так же прекрасна! – поприветствовал хозяйку заведения Соболев.

– Здравствуй, Саша, ты в рейсе?

– Точно так.

– Что подать твоим «бродягам»?

– Ну, Бродяга у нас один, а подать нам изволь по тарелочке борща, на второе – жареной картошки с котлетой по-донбасски, яичницу и салат оливье. А на сладкое – пирог с черникой, чай или кофе. Да, и несколько бутылок черничного морса с собой.

– Почему именно черничного? – удивился Николай Иванович.

– Черничный морс обостряет зрение в темноте. Еще хорош морковный сок, там содержится бета-каротин. Но я морковный сок не люблю.

– Будет сделано.

За столом вся честная компания воздала должное наваристому борщу, где в янтарном бульоне с желтыми «медальками» жира среди кусочков капусты, моркови и картошки плавали внушительные куски говядины. К борщу полагалось глубокое блюдце с густой домашней сметаной. Второе тоже было украшением стола: сочная котлета по-донбасски с запеченным бульоном внутри и нарезанная ломтиками жареная золотистая, с хрустящей корочкой картошка были произведением кулинарного искусства. А салат оливье – неувядающей классикой! Кстати, стоило все это угощение относительно недорого. В приграничной территории в свободном обороте были и русские рубли, и украинские гривны, правда, рубли брали куда охотнее.

Граммов по сто пятьдесят так и просились под такую закуску, но на трассе капитан Соболев поддерживал строгий «сухой закон».

Впрочем, бойцы и водители «Эх, прокачу!» не унывали по этому поводу. Перебрасывались шутками, выспрашивали новости у водителей, сидящих за другими столами.

– А что там делается за Днепропетровском? – спросил словоохотливый Фаря у водителей за соседним столом.

– Вроде бы нормально, но мы из Нежина едем, Днепр проскочили быстро, – ответил кряжистый бородатый водила, больше похожий на престарелого рокера. Сходства добавляла кожаная «косуха» нараспашку, из-под которой выглядывала массивная рукоятка пистолета. – Банды шарудят вокруг Днепропетровска. Они там хотят утворить свою «самостийную республику Гуляй Поле». Но, как всегда, – «грошей нэма», потому и устраивают «беспредел».

– А почему «оборотки» никто не даст?

– Ну, Фаря, ты сказанул! – расхохотался бородатый водитель. – Кому ж там воевать, одни селяне, считай, остались.

Сотрудники частной военной компании как раз допивали кофе с черничным пирогом, когда в таверну ввалились те, для кого «сухой закон» дороги, равно как и остальные общечеловеческие законы, были не писаны.

На несколько секунд до того у Соболева тихонько пискнула рация. Он прижал компактный наушник поплотнее к уху.

– Командир, тут какие-то «черти» подвалили на двух «Хаммерах». Машинки непростые: усилены броней, на турелях – «Дашки». «Чертей» около дюжины, все – «свидомые».

– Понял, будьте наготове.

– Есть, командир.

Соболев дал знать компании за столом, потому появление агрессивно настроенных «гостей» в подпитии для них неожиданностью не стало. Бойцы «Эх прокачу!» как бы невзначай придвинули к себе оружие и расстегнули кобуры.

– Слава Украïнi!

Никто и ухом не повел на это вымоченное в крови приветствие. Всех уже до печенок задрала братоубийственная война, одним из символов которой стал этот девиз. Якобы во славу Украине разожгли жадное пламя братоубийства и человеконенавистничества, положили в землю лучших из людей – и опустела Украина, оскудела некогда плодородная земля, опустели уютные села с белеными хатами, обеднели и озлобились люди.

Но оставались еще националистические «отморозки», для которых «война – что мать родна»! На рукавах камуфлированных курток натовского образца были нашиты эмблемы полка особого назначения «Азов»: перекрещенная вертикальной чертой латинская буква N – нацистский знак «волчий крюк». Бряцая оружием, националисты прошли к стойке. «Донецкие» за общим столом наклонили головы, но это был не знак покорности, наклонились – чтобы не видел никто ярости, исказившей лица защитников Донбасса. Для них война еще не закончилась!

Ватага бандеровцев расселась за столом, разлила «горiлку» по стаканам.

– За вiльну Украïну! Слава героям!

– Навiки слава!

Александра Соболева аж передернуло от бандеровского приветствия. Бродяга разгладил усы. Николай Иванович заметил, как подобрался доктор из вооруженного эскорта с позывным Вежливый. Вилка крутилась, не переставая, в его тонких чувствительных пальцах хирурга.

Все остальные тоже заметно напряглись, голоса в таверне стали на тон ниже. За столами сидели здоровые и крепкие мужики, но нарываться на неприятности с бандеровскими «отморозками» не хотелось никому.

Фаря, водитель бронированного «Урала» с автоматическим минометом в кузове, поднялся со скамьи и вперевалку подошел к стойке. Он хотел попросить у хозяйки в дорогу черничного морса, который улучшает ночное зрение.

Вслед за ним к стойке подошел один из «нациков».

– Ще горiлки! – Он шарахнул по дереву кулаком.

Мария в это время наливала черничный морс в объемистую флягу.

– Слухай, ты, а ну подвынься, гыдота донэцька! – Пьяный детина бесцеремонно двинул Фарю плечом.

Вот интересно, на форме бойцов ЧВК «Эх, прокачу!» не было никаких шевронов и нашивок, которые указывали бы на их происхождение. И тем не менее практически все безошибочно угадывали в них «донецких». Может, выдавал взгляд – изучающий и настороженный, а может быть – манера речи или же движения, в которых угадывалась немалая армейская выучка.