Наперекор богам

– И что делать мне, Лада-матушка? – с надеждой посмотрела на нее Дана. В этот момент у девушки не было ни малейшего сомнения, что говорит она отнюдь не с Лазорой, а с богиней, вошедшей в тело своей жрицы.

– Ждать, голубка моя, и верить. Дочь моя за вами присмотрит, а коли случится тебе в землях урманских быть – и там заступа тебе будет.

– Ждать… – задумчиво протянула девушка.

– Отпусти ненависть из сердца, – ласково продолжила богиня? жрица? – Не держи зла на урманина. Чист он перед тобой и в делах, и в помыслах. И на род его зла не держи – им содеется по заслугам.

– Если бы все так просто было, – тихо ответила Дана. – Сколько лет токмо этим я и жила. Сколько княже женихов мне искал – отказывала. Делу ратному обучилась. Лишь бы найти вора покоя моего, обагрить меч кровью его.

– Убийцы рода твоего пред богами ответ держат, а которые не успели – вскорости там будут. Не твоей рукой кровь их прольется. Не твоя то судьба – карать.

– А… – девушка с ужасом подумала, что и Эйнар падет где-то далеко от рук неведомых ей людей.

– Все слушаешь, ничего не слышишь, – с грустью упрекнула ее Лада. – Ну да зима долгая, успеешь все передумать. Пока же одна забота у тебя – забыть ненависть свою. В одном лишь урманин пред тобой виновен – до срока своею назвал. Не подумав слово молвил. Но ты еще боле пред ним виновата, душу его на мучения вечные обрекла. А не его, так свою. Токмо что ему, что тебе радости с того не будет.

Дана опустила взгляд. В который раз подумалось, что по глупости и расторопности своей навлекла она на себя беду. И даже осознание того, что мысли эти были нарочито вложены в ее голову, не приносили успокоения. Богиня советовала отпустить ненависть, но взамен у нее ничего нет. Проще тогда сразу в царство Чернобога сойти – меньшая мука будет. Все, что давало ей силы жить долгие годы после гибели рода, оказалось красивой обманкой. А впереди замаячила тень чернобогова посланца, несущая гибель.

– Не печалься, касатка, – обняла ее Лада. – Как утро мудренее вечера, так и весна осени. Не думаю я, что Велес мне в совете откажет. Да и за тобой присмотрит. А теперь иди, милая, и не печалуйся. От судьбы не уйдешь. Помни, что все наладится. Только верить надо, без веры и не будет ничего.

– Благодарствую за совет да за ласку, – поклонилась Дана.

Покинув святилище, девушка еще долго сидела на берегу Полоты, пытаясь обдумать услышанное. Лишь когда звезды усыпали небо, а переменившийся ветер начал гнать облака, девушка вернулась в кром. Но и в своем закутке дружинной избы долго не могла она сомкнуть глаз, вновь и вновь возвращаясь к разговору с богиней.

 

Ветер гнал тяжелые серые тучи. Драккары давно покоились в лодочном сарае, люди, получив свою долю, разошлись до весны. Лишь немногие остались зимовать в усадьбе. Эйнар с тоской смотрел на свинцовые воды фьорда. Душа рвалась в Гардарику, к оставшейся там девушке. Напрасно мать заводила разговоры о сватовстве. Эйнар и раньше не выделял дочерей соседей или соратников отца и брата, ныне же все его думы были о сероглазой валькирии, в чьих глазах были лишь ненависть или равнодушие, заставлявшие сердце болезненно сжиматься. Пальцы в очередной раз стиснули вплетенную в волосы бусину.

– Все о ней думаешь? – раздался за спиной голос Бьерна. – Да можешь не отвечать, и так ясно.

– Мать опять о женитьбе говорит, – словно бы невпопад ответил Эйнар. – Второй год речи ведет. Чую, следующую зиму в дому не останусь. Лучше у росов зазимую.

– Ты о следующей зиме не думай, – усмехнулся кормчий, – а эту переживешь.

– Уж не хоронишь ли ты меня? – урманин с удивлением посмотрел на человека, которому без опасения доверял в походах свою жизнь.

– и рад бы тебе вести хорошие принести, да только слишком переплетены ваши жизни. Стоит одному оступиться – перед другим путь в Хель откроется.

– Не томи, Бьерн, что узнать смог? – не выдержал викинг.

– Ничего хорошего, друг, – вздохнул тот. – Да и того, что узнал, раскрывать не стал бы, коли прежде обещания не дал.

– Ты знаешь, что я смерти не боюсь, – тихо произнес Эйнар, – каждый год об руку с ней хожу, в глаза ее смотрел.

– То мне ведомо, – посмотрел на предводителя Бьерн. – Да только страшную клятву дева принесла. Коли станет она твоею – душа ее богу смерти достанется и будет терпеть муки вечные.

– Боги! – потрясенно выдохнул Эйнар. – И сделать нельзя ничего?

– Можно, – нехотя ответил воин, – твою душу заместо ее отдать.

Эйнар молчал. Вот и все. Все надежды на счастье с Даной рухнули в один миг. Вспомнился рассвет на берегу Ильменя-озера, когда чья-то враждебная тень накрыла их с девушкой. И некого винить в содеянном, разве что самого себя. Ворогом пришел он в ее дом, ныне расплата настигла его.