Страница 32 из 74
Даша ушла в свою комнату, но вместо того, что бы читать, просто смотрела в книгу, и пыталась понять, откуда вдруг это желание – находится рядом с незнакомым мужчиной. Постепенно тепло постели отогнало все мысли в сторону. На грани яви и сна возник знакомый образ – высокий мужчина, длинные волосы развевались на ветру, губы сложились в довольную улыбку. Он протянул руку, и девушка скользнула в его объятия, крепкие и надежные.
Набросав предварительный проект, Глеб выключил компьютер. Остальное будет решаться вместе с заказчиком. В комнате Даши свет уже не горел. Положив планшет рядом с матрасом, он завернулся в одеяло и закрыл глаза. Почему его так тянет к этой девочке. Он же старше лет на десять. И все же судьба старательно сводит их вместе. Постепенно уплывая в сон, он увидел другую фигурку – тоненькая, в длинной свободной рубахе с вышивкой по вороту, манжетам и на груди. Короткие волосы, румянец окрашивает щеки. Он протягивает ей руку, и вот уже она прижимается к его груди.
В Новеград входили утром, когда открылись ворота. Уплатив пошлину в княжую казну, заняли отведенные им на торгу места. Урмане расположились рядом с земляками. Полочанам уютнее было среди своих славянских торговцев.
Дана неприкаянной тенью бродила по торгу. Все, что хотела, девушка справила в первый день. Оставалось ждать, когда продадут купцы товар и начнут собираться в ватаги, дабы вместе плыть по городам и весям своим. Уже несколько раз обошла она город, принесла жертвы Перуну, Макоши и Ладе. Но не спокойно было. Словно предчувствие какое. Вроде и причин нет для беспокойства, а все не спокойно на душе. Наконец, устав от бесцельного метания по городу, она пошла по берегу Волхова.
Птичье пение, стрекот кузнечиков и журчание воды лишь подчеркивали тишину. Девушка улыбнулась. Такие минуты она любила больше всего. Только оставаясь наедине с природой и духами, она чувствовала себя свободной. Облюбовав иву, склонившуюся над водой, повязала на ветки лент для духов местных, прося прощения за беспокойство, а после удобно устроилась на толстом суку.
Расслабившись и слившись воедино с окружающей ее природой, девушка не сразу услышала звук шагов. А когда, наконец, открыла глаза, поздно было убегать или тянуться за ножнами с мечом. В нескольких шагах от нее, привалившись к соседнему стволу, стоял урманин и рассматривал девушку, словно впервые ее увидел.
Дана смутилась. Впервые в жизни она не знала, что делать. Все восемь лет, что она жаждала найти своего обидчика, она представляла себе, как они сойдутся в бою. И он будет смотреть в глаза врага, чья ненависть успела достаточно остыть, чтобы не дать наделать ошибок, но не угасла, и придает ударам силу. Сейчас же он смотрел на нее, но видел лишь хрупкую девушку. Если бы то было возможно, она бы провалилась под землю, не думая, что в Навьем царстве Чернобогом ей уготованы вечные муки за неисполненную клятву.
Поняв, что его заметили, Эйнар подошел и устроился на том же суку, что и Дана, но на расстоянии от девушки. По легкому румянцу, окрасившему ее щеки, он понял, что она смущена. И тем красивее казалась. Правы были водяные девы. Есть женщины краше, есть доступнее, но рядом с Даной все они теряли красу и привлекательность. Она умудрялась затмить всех.
Сразу по прибытии в Новеград урманин принес жертвы Ладе и дочери ее Леле, прося беречь девушку. Не забыл он и о Перуне, который единый мог встать щитом между Даной и Чернобогом. Боги приняли жертвы, и теперь Эйнар мог надеяться, что хозяин Нави на время отступится от желаемой жертвы. О себе он не думал. Коли судьба его такова, так тому и быть. Лишь бы жила та, при взгляде на которую замирало сердце.
И еще была надежда, что Бьерн сможет помочь. Не зря ходила о нем слава как о знающемся с богами. Ныне же оставалось надеяться на богов этой земли, да по возвращении принесет он обильные жертвы Фрейе. Не может быть такого, чтобы богиня любви не помогла. Пока же ему оставалось довольствоваться общением с ней. Пусть и больно было видеть ненависть в серых глазах возлюбленной, но и не видеть ее он уже не мог. И с тоской думал о том, что скоро наступит срок возвращаться домой. Немыслимым казалось не видеть девушку долгие семь месяцев, а то и долее. Кто знает, куда судьба занесет ее до следующего лета, да и где окажется он сам. Сеще седьмица, другая, и один из них покинет Новеград.
– По что следишь за мной? – не сдержала недовольства Дана.
–Места глухие, люди далеко. Не пристало деве одной ходить, – в тон ей ответит урманин.
– Так то деве, – усмехнулась она, – а то вой князя полотеского. Али не смотрел, когда мы с Горютою Перуна танцем тешили.
– Смотреть-то смотрел, – Эйнар помнил, как они с полусотником сходились в поединках. – Да токмо то с воем. А разбойный люд чести боя не блюдет. Они толпою наваливаться привычны.
– А тебя так честь моя заботит? Ты мне не муж, не сват, не брат, – Дана наблюдала, как мрачнеет лицо воя, но не было радости на сердце.
– Знаю, враг я тебе. Токмо враг о враге чаще больше заботы имеет, чем друг о друге, – вздохнул он.
– То правда твоя, – признала Дана. – Да сродственники подчас хуже врагов.
– Не думал врагом твоим стать, да боги свой умысел имели, – Эйнар не сводил с нее глаз, ловя каждый жест, провожая взглядом каждое слово. – Словно суждено одно было, да кому-то не по сердцу сие пришлось.