Страница 6 из 25
Так, попытка создать аналог ЦРУ не удалась, КИ не стал подлинным центром координации разведывательной деятельности, обработки и анализа всей поступавшей в СССР разведывательной информации и не оправдал возлагавшихся на него надежд. Распыление сил и средств, разделение одних и тех же функций и задач между несколькими параллельно действующими ведомствами и учреждениями, раздел агентурного аппарата не могли не оказать негативного влияния на деятельность советских разведок в самых различных регионах мира. Поэтому неудивительно, что примерно через десять месяцев после создания Комитета информации Генеральному штабу удалось убедить Сталина в необходимости вернуть военную разведку вооруженным силам. После ухода военных разведчиков Комитет информации был «понижен в ранге» и стал, по сути дела, придатком Министерства иностранных дел. В конце 1951 г. Сталин принял решение о том, чтобы вся оперативная разведка была вновь сосредоточена в руках ГРУ и нового Первого Главного управления МГБ. Еще через два года были упразднены Бюро № 1 и 2.
Советские разведывательные службы сумели не только выжить, но и достаточно продуктивно работать. Одной из самых ярких страниц в послевоенный период стала серия операций по получению информации, необходимой для разработки и производства нового типа оружия – атомной бомбы. Первые сведения о начале работ по практическому созданию атомной бомбы были получены 10 августа 1941 г. в Лондоне резидентом ГРУ С. Д. Кремером (псевдоним «Барч») от Клауса Фукса. Фукс сообщил о проводимых под руководством Отто Фриша и Рудольфа Пайерлса в Бирмингеме исследований по получению изатопов урана. В декабре 1942 г. резидентура Первого управления НКВД получила детальный доклад об исследованиях, проводимых в Англии и США в рамках атомного проекта «Тьюб Эллойз». 10 марта 1942 г. Берией был сделан подробный доклад Сталину о состоянии работ по созданию ядерного оружия. К июлю следующего года в Москву было доставлено более 300 секретных отчетов по проблемам исследований в области атомной энергии. 11 февраля 1943 г. Сталин подписал Постановление об организации исследований и опытно-конструкторских работ по использованию ядерной энергии в военных целях. Одновременно было решено сделать получение информации по атомной проблематике приоритетной задачей Первого управления Наркомата государственной безопасности. Еще через год, в феврале 1944 г., функции координации работы всех отечественных спецслужб по атомной проблематике были возложены на группу «С» во главе с генерал-майором Судоплатовым, специально созданную в рамках НКГБ. Кроме координации усилий по сбору и обработке информации на это подразделение, преобразованное в отдел, были возложены функции реализации полученных данных внутри страны, т. е. незамедлительная передача их советским ученым-атомщикам.
Самыми «урожайными» с точки зрения объема информации и качества стали 1944–1945 гг. В этот период крупные ученые Клаус Фукс, Бруно Понтекорво, Теодор Холл, Сивил Секс, Кларенс Хаски, Исраэль Холперин, Джон Чэпин оказали советским разведчикам огромную помощь в получении ценной информации. Необычайного успеха добилась советская резидентура ГРУ, которая в 1945 г. от А. Н. Мея получила пробу урана-235 в Канаде. Заместитель резидента полковник П. С. Мотинов вез ампулу на себе, а затем всю жизнь страдал от лучевой болезни.
Уже через 12 дней после сборки первой атомной бомбы в Москву из Вашингтона и Нью-Йорка были доставлены схемы и описания ее устройства; осенью 1945 г. получены фотографии помещения завода в Оук Ридже и секретные части доклада администрации и конгрессу, не вошедшие в опубликованный текст доклада комиссии Смита, а кроме этого, информация об отдельных элементах конструкции бомбы и дневниковые записи о первом испытательном взрыве в Аламогордо, произведенном 16 июля. В целом по мнению советского научного и административно-технического руководства в лице И. В. Курчатова и А. П. Завенягина доля участия разведчиков в успешном осуществлении советского атомного проекта составляла не менее 50 %. Именно поэтому Сталин смог вовремя принять ряд важнейших политических решений, одним из которых стало создание Спецкомитета по проблеме № 1 о немедленном начале форсированных работ по разработке атомного оружия, а позже, в 1946 г., в него были внесены коррективы. Сталин знал содержание секретного доклада Ачесона – Лилиенталя, который сводился к попытке с помощью международного соглашения сохранить монополию США на обладание атомным оружием и ввести всеобъемлющий контроль за исследованиями в этой области, проводимые в других странах.
Кризис, сковавший деятельность советской разведки в США и Канаде, существенно снизил объем поступавшей информации по разработке, производству и накоплению атомного оружия. Общий объем информации не стал меньше, изменились лишь ее характер и основные источники. Главное отличие заключалось в том, что теперь источники касались в основном не только исследований и опытно-конструкторских работ, необходимых для создания ядерного оружия, но и средств его доставки, мест размещения и складирования, планов использования, деталей финансирования, ядерных программ США и Великобритании, а позже, начиная с 1949 г., планов создания ядерных сил НАТО, размещения их на территории Германии. Информация к концу войны поступала из Швеции, Дании, Болгарии, Чехословакии. Германии и ряда других стран.
Наиболее ценная часть поступала из Великобритании: самыми продуктивными агентами стали Клаус Фукс, Милита Норвуд, Дональд Маклейн и Джон Кернкросс. Главный центр ядерных исследований в Великобритании был в Харуэлл. Офицером КИ, контролирующим Фукса, был А. С. Феклисов. Уникальной информацией снабжал в то время первый секретарь британского посольства в Вашингтоне Маклейн. Он имел постоянный доступ в Комиссию по атомной энергии США. Кернкросс служил в министерстве финансов и сумел раздобыть весьма ценные сведения, позволившие советскому политическому руководству иметь точное представление о финансировании британской ядерной программы. Самой важной была информация о ядерном потенциале США и Великобритании – числе атомных бомб, готовых к применению в случае военного конфликта, средствах их доставки, дислокации соединений американской стратегической авиации. Эта информация позволила Сталину принять решение о начале блокады Берлина, что способствовало отвлечению внимания США от событий в Китае и победе коммунистов в гражданской войне. Оценивая деятельность советской разведки в сфере атомного шпионажа нельзя не прийти к выводу, что ее деятельность существенно ускорила осуществление отечественной ядерной программы. Информация о британских и американских ядерных проектах побудила Сталина принять решение начать подобные исследования в СССР. Она позволила советским ученым атомщикам в предельно короткие сроки создать атомную, а затем водородную бомбу. Достаточно точные сведения о ядерном потенциале и военно-политических планах США и Великобритании предоставили возможность Советскому Союзу трезво оценить соотношение сил и добиться решения многих военных и политических задач, стоявших перед СССР.
Получение информации политического характера всегда являлась одной из приоритетных задач советских спецслужб. Этому направлению придавалось не меньшее значение, чем атомному шпионажу. Сведения о планах послевоенного устройства разрабатывались Министерствами иностранных дел и находились в фокусе деятельности советской разведки. Информационная подготовка к работе Тегеранской, Ялтинской и Потсдамской конференций велась самым тщательным образом: сведения о намерениях и планах делегаций США и Великобритании собирались, перепроверялись и корректировались в ходе самих конференций. Сведения, собранные советскими агентами, поступали из первых рук – кругов политической элиты США и Великобритании. Значительный объем информации поступал в Москву по спорным вопросам межсоюзнических отношений, таким как политика трех держав в отношении побежденной Германии, восстановление Польши и изменение ее послевоенных границ; отношение к Югославии. Другой причиной стал рост противодействия операциям советской разведки со стороны американских, британских, французских и других контрразведывательных служб. Сказывалось существенное сужение возможностей вербовки новой агентуры, отказ ряда старых источников возобновить контакты, обусловленный как страхом разоблачения, так и разочарованием многих людей в коммунистических идеалах, во внешней и внутренней политике СССР. Влияние этих факторов усиливалось ростом интереса советского руководства к европейскому «театру действий», что привело к новому этапу в деятельности советских спецслужб. Во второй половине 1940-х годов советское руководство столкнулось с угрозой возможного информационного голода. Весной 1947 г. отдел внешней политики ЦК ВКП(б) вынужден был получать необходимые ему сведения о процессах внутриполитической жизни США преимущественно из противоречивых сообщений советских дипломатов из Вашингтона, из материалов американской прессы таких сомнительных источников, как руководство компартии США. Информация о различных аспектах американской политики, поступавшая из Западной Европы, приобрела важное значение. Политическому руководству Советского Союза периодически не хватало достоверной разведывательной информации для принятия серьезных политических решений.