Страница 6 из 14
Это письмо Дягилев написал в 1902 году, за двадцать семь лет до своей смерти. Напророчил себе Венецию, как напророчил Иосиф, последний из великих русских поэтов. Никто не придет следом, нет Венеции, нет Парижа, нет мира – только снег, руины, варвары, басурмане…
Всё делал с неведением ребенка.
Даже во время покоя казалось, что Нижинский незаметно танцует.
Сегодня ясный, морозный день, как будто Рождество.
Почему бы нам не устроить в мае рождественский ужин? Я надену свое любимое платье от Пуаре, цепочку из мелких бриллиантов – подарок близкого человека, вещицу, которую я не могу продать… Подкрашу лицо. Ольга зажжет свечи, заварит остатки кофе. Я выйду в гостиную, будто на приеме, устроенном в мою честь.
Если мне суждено умереть от этого нескончаемого холода, я хочу умереть в своем лучшем платье, с улыбкой на устах.
Возможно, мне предстоит тысячелетия лежать в саркофаге пустой холодной комнаты, пока скованная льдами Земля будет лететь в ледяном пространстве космоса к своей неизвестной цели. Рано или поздно этот полет окончится ослепительной вспышкой, гигантским взрывом, в котором навеки уничтожится всё, созданное нами…
Путь нечестивых погибнет.
Мне легко думать об этом. Мы, русские, осознаем историю мира как последовательность повторяющихся катастроф. Нас не удивляют плохие новости. Мы не ожидаем ничего другого.
Картина гибели и разрушения для нас – вполне привычный пейзаж. Мы – пассажиры «Титаника», трюмы которого всегда заполнены водой. Мы вечно живем в ожидании дня, когда наш огромный плавучий дом распадется на куски. Мы будем жить, цепляясь за обломки. Мы умрем.
Мы принимаем гибель мира со смирением, как естественный ход вещей. Видимо, в этом и состоит русская национальная идея.
Наш загадочный покровитель объявился снова. Прислал двоих хмурых, раскосых великанов, которым Ольга не хотела открывать. Я открыла. Они сразу прошли в кухню – мешок картошки, мешок угля, мешок поменьше, внутри – яблоки, сахар, крупа, консервы. Отдельно, завернутые в бумагу – апельсины. Роскошь!
Ольга варит куриный суп.
Ольга знает всё о балете. Но понимает только практическую сторону. Так уж она устроена. Она земной человек, она думает, а не чувствует.
Я не хочу, чтобы меня думали. Я не говорю ей, так как не хочу ее расстраивать. Я ее люблю.
Три часа с перерывами занималась у станка. Мой естественный темп prestissimo или allegro moderato.
Сейчас я в прекрасной форме. Если он попросит, я соглашусь выступить перед ними. Это мой долг. В конце концов, они тоже люди. По крайней мере, не лишены человечности. Их сердца тоже из плоти и крови, как наши. Мы не должны их бояться. Мы должны учиться жить заново.
Разрушение искусства влечет за собой катастрофу мира. Я чувствую эту взаимосвязь.
Упадок, декаданс, fin de siecle. И рядом – космизм, футуризм, будетлянство. Мечта о великом общем будущем человечества. Из этих спор прорастает разрушительная война, революция, катастрофа.
В сентябре семнадцатого года Нижинский последний раз вышел на сцену. Он танцевал «Видение розы». Он знал, что время закончилось – мир, в котором Вацлав Нижинский был богом, обрушился навсегда.
Величайший в мире танцовщик умер в тысяча девятьсот девятнадцатом году. Источник радости в его душе иссяк, от огня остались только угли.
В его телесной оболочке еще тридцать лет сохранялась видимость жизни. Жена перевозит его из одной клиники в другую, обращается к лучшим врачам. Паломничество в Лурд, в другие монастыри. Поклонение чудотворным мощам, спиритические сеансы…
Бедняжка, она так хочет снова увидеть его парящим над сценой!
Вацлав почти не говорит, не узнает друзей, равнодушен к миру. Жутко смотреть в его глаза. Они словно обращены в пропасть.
Его лечили уколами морфия, он бредил, терял чувство реальности.
Через десять лет Дягилев умирает в Венеции. Стоит невыносимая жара, Сергей Павлович дрожит от озноба. Его обряжают в смокинг, чтобы он согрелся под одеялом. Он повторяет: «Вы такие молодые в белых платьях!»
Мися Серт вышла, чтобы купить ему теплый свитер. Но надеть не удалось – он не смог поднять руки.
Дягилев говорит: «Я так любил „Тристана". Обещай всегда носить белое, ты мне всегда нравилась в белом».
Он сгорает заживо. Диабет. Гнойные фурункулы на животе. Заражение крови. Температура поднимается всё выше. Начинается агония.
Вызывают священника, Лифарь торопит – скорее, святой отец, нужно провести обряд скорее. Вдруг Сергей Павлович очнется, он может разгневаться…
Я тоже сходила с ума несколько раз… И каждый раз я думала, что умерла. Наверное, когда я умру, мне будет казаться, что я просто сошла с ума.
Ver sacrum, весенняя жертва. Древний языческий ритуал. Во время бедствий давали обет принести в жертву весь домашний скот, который родится предстоящей весной. Праздник сопровождался пиром, возлиянием вина, плясками. Отголосок первобытного обычая жертвовать богам весенних детей.
«Весна священная» – я знаю, этой жертвой Нижинский хотел отсрочить катастрофу.
Мой зловещий любовник, Восточный принц, незнакомец в маске Баутты, приходил вчера ночью. Боже, дай мне сил не поддаться его бесовскому обольщению!
Я не просила, но он рассказал.
Никто не знает, отчего случилась катастрофа. Возможно, где-то на Ближнем Востоке, во время войны, был совершен обмен ядерными ударами. Возможно, земля столкнулась с астероидом. Или же мощное магнитное излучение из космоса… Известно лишь то, что ось земли сместилась и планета стала медленно удаляться от солнца. Наступила вечная зима.
Снег идет и больше не тает. Растения погибли, люди и животные умирают без пищи. Топливо, необходимое, чтобы согреться, добывается с большим трудом. Повсюду – паника, хаос и гибель.
Но самое удивительное произошло три месяца назад. Открылись люки в Антарктиде. Оказалось, что под глыбами льда уже несколько тысячелетий существует город, построенный потомками атлантов.
Они гораздо лучше нас приспособлены к жизни в бесконечном холоде. Они питаются особой энергией, которая в сотни раз мощней электричества. Их цивилизация отвергла путь примитивного технического прогресса, они развивали магические знания пифагорейцев. Телепатические способности, ясновидение и путешествия во времени в мире атлантов так же привычны, как в нашем мире телефон.
Их способность управлять природными явлениями дает человечеству надежду на выживание.
Проблема только в одном. Они так мудры, что давно не испытывают ни страха, ни боли, ни счастья. Никто из них не умеет улыбаться. Они не могут подарить миру радость. И значит, они ничего не смогут изменить.