Страница 80 из 81
Все пошло вразнос – с приездом москальской сучки. Сначала бесследно исчезает Витковский, посланный с ней разобраться. Затем взрыв на базе «жандармерии»… а ведь почерк похож на тот, что было этой ночью! Налет на штаб 444-го куреня совершенно не походил на обычную войсковую операцию! Сведения еще собираются – но по докладу от СБ выходило, что нападавшие, бесшумно сняв часовых, проникли в здание, так же тихо вырезали спящую охрану, двадцать человек, поднялись на второй этаж и стали убивать сонных штабных. Там были двое эсбистов, с немецкой подготовкой, очевидно, один успел выстрелить – и за одну-две минуты ночные гости сумели исчезнуть, погиб куренной-444 Воробец Верещака со всем своим штабом, и что хуже всего, бесследно исчез Клячковский – Клим Савур. После чего больничный корпус расстреляли из пушек, сотня из 444-го куреня погибла почти вся. Кук знал, что такое «рысь», – но в киевском гарнизоне не было частей, имевших это на вооружении! И если к пропаже Змеюки, точно было установлено, не было причастно киевское НКВД и госбезопасность, то чья работа была на этот раз?
А если сучка и подняла тревогу? Есть обрывочные сведения, даже слухи, что в штабе на Владимирской горке командует она, а не Кириченко. То есть ее власть и полномочия выше, чем у первого секретаря? Достаточные, чтобы настолько быстро привести в действие громоздкую государственную машину? Двадцать первого вечером был его, Кука, разговор с сучкой, а уже на следующий день к обеду в Киев прилетел Ватутин, арестовав Герасименко? А приказ о повышенной боеготовности гарнизона и разоружении призывников с запада тоже ведь из Москвы днем пришел! При том что военные могли пересечься с партией лишь на самом верху. Но тогда или сучка ни при чем, или Кириченко оказался прав, и она действительно ППЖ, но не Пономаренко, а кого? Берии, по слухам ставшего вторым человеком в СССР, и вроде бы любителя женского пола? Или даже самого… да нет, не может быть, она бы тогда с такой охраной и свитой приехала. Хотя отчего бы и нет – ведь любовница не жена? Но та, которой абсолютно доверяешь. Пробившаяся наверх своим талантом и умом – разговор с ней был коротким, но вот не показалась она похожей на красивую дурочку! Пожалуй, такая могла бы быть разъездными глазами, а если надо, то и голосом своего хозяина.
Всего лишь версия – но наиболее логичная. Ведь москали все же не ждали выступления, иначе подвели бы войска заранее, а еще вернее, арестовали бы всех прямо в ЦК. Выходит, что он, Кук, своим разговором и приказом Витковскому запустил механизм? А сучка реагировала, как подобает оскорбленной и напуганной женщине, для начала предъявив свои подлинные полномочия первому секретарю, а затем… вот интересно, что она наговорила, что ее московский сюзерен принял такие меры и настолько быстро?
Кук считал себя знатоком женщин. И знал такую особенность их психики: если мужчины обычно разумны в своих поступках, то женщина, задетая за личное, пойдет до конца, будет мстить даже себе в убыток. Неужели Витковский и его хлопцы успели… тогда понятно, отчего такая ненависть! Или не только ненависть – как отнесется ее господин к измене, пусть и невольной, захочет ли дальше потреблять подержанный товар? И она это отлично понимает!
Но как же она сумела справиться с Витковским и парой опытных боевиков? Так надо думать, хозяин не отпустил бы ее одну, без прикрытия! Должна быть группа, и вряд ли большая. Тоже сходится: сколько «фронтовых друзей» было в ресторане? Те, кто могут подчинять себе, если надо, и армейские части, и ГБ – но сами к местному ГБ отношения не имеют.
Не подвела, значит, интуиция, назвав ее «черной королевой»? Но тогда ситуацию можно взять под контроль. Договариваясь уже с этой Ольховской, или как ее там по-настоящему. А поскольку на своей территории она на разговор категорически не пойдет – придется доставить ее сюда. Конечно, достать ее на Владимирской горке будет сложно – но все ж проще, чем воевать с армией, которая будет здесь через день-два.
Доставить живой и здоровой. Не надо злить без нужды того, кто за ней стоит. Потому что вожди выше банальной мести – но всегда предъявляют счет. И за поломанный ценный инструмент вполне могут потребовать твою жизнь. А эта жизнь сейчас слишком важна и ценна Украине. Если не хотим до скончания веков прозябать на уровне шпаны местного масштаба, вроде сицилийских или корсиканских мафиози.
Анна Лазарева.
Киев, горком, 24 июня 1944 г.
Вторые сутки в Киеве – чрезвычайное положение.
Не военное – хотя различие практически незаметно на низовом уровне. Вся разница в том, что согласно Закону от первого февраля этого года при чрезвычайном положении (вводимом, как прописано, в случае стихийных бедствий, эпидемиологической опасности, массовых беспорядков и т. д. и т. п.) власть переходит не к военным, а к «триумвирату» – партия, армия, органы госбезопасности и внутренних дел. При главенстве и ответственности перед Правительством СССР именно первой – то есть Ватутин, наконец твердо взявший управление в КВО, обязан запрашивать санкцию ЦК КПУ на все действия, имеющие политическую сторону.
А кто сейчас здесь олицетворяет власть ЦК КПУ? Вы правильно поняли – я. Как Ленин в семнадцатом. Причем по тому же закону, «от один-два-четыре», мое слово здесь столь же весомо, как сказанное самим товарищем Сталиным – если только он сам не поправит и не отменит. И за невыполнение полагается ответственность по нормам военного времени. Правда, после отмены ЧП несогласные могут написать в контрольную комиссию жалобу на неправильные, на их взгляд, действия первого лица. И жалоба будет рассмотрена, и кому-то придется отвечать – или первому лицу, извратившему линию партии, или самим жалобщикам, если их правота не подтвердится.
– Не бойсь, Анка, прорвемся! – говорит Юрка Брюс. – А победителей не судят.
Ага, слышала уже от него – «а на войне одна победа лишь важна. Победа спишет все – война на то война». Вот только даже на войне, я слышала, товарищ Сталин жестко спрашивал с командиров всех уровней за излишние потери. А солдаты-фронтовики, я слышала, офицеров с орденом Александра Невского, по статуту положенным «за решительную победу над превосходящим противником при меньших своих потерях», уважают даже больше, чем Героев. Победа будет, без сомнения – Киев бандеровцам ну никак не удержать! – но сколько они тут натворят?
Власть – это привилегии? Плюньте в лицо тому, кто это скажет! Тяжкий труд, данное тебе право сказать: «Я знаю, как надо», – и вести за собой. И не дай бог, если окажется, что поверившие тебе окажутся обмануты. Ведь ты отвечаешь за все – и за себя, и за них. И нервов сгорает стократ больше, чем когда рискуешь лишь своей головой. Кто там, в будущем, сравнивал себя с рабом на галерах? Я отлично его понимаю – всего лишь сутки с лишним управляясь с одним Киевом! Вот не поверила бы, скажи это всего три года назад мне, студентке Ленинградского универа! Ну почему Пономаренко послал меня – неужели не мог найти кого-то из более старших, опытных, надежных товарищей?
Но нельзя показывать свое сомнение. Еще на Севмаше я усвоила – умение вести за собой включает и способность выслушать подчиненных, но даже подозревать твое колебание они не должны! Лишь перед ребятами из спецназа, Юркиной командой, я могу позволить себе иногда быть самой собой. Майор Смоленцев играет здесь роль главного военного советника – неофициально, потому что когда все та же товарищ Брекс поинтересовалась его партийностью, то сразу вылезло, что все ребята даже не комсомольцы, а б/п! По физиономии этой дуры было видно, что она обязательно после на меня напишет – когда я сказала о том Юрке, он лишь усмехнулся и посоветовал мне «после расследования приказать этой жабе съесть свою цидульку – если хочешь, прослежу». Вот не пойму, когда он говорит всерьез, а когда нет!
В горкоме проходной двор – несбежавшие сотрудники, связные от комсомольских групп, представители районов с охраной и без, делегаты связи от заводов и прочих предприятий и еще ЦК с обкомом. И ведь поначалу еще и огромное количество народу набежало – и члены семей, и те из бандеровского списка, кого ребята успели выдернуть, до того как до них убийцы добрались, и семьи тех, кто на «Кузнице», а в городе живет, не на Подоле – все, кто слова о бандеровской угрозе всерьез принял, нам поверив. И конечно, евреи – «таки, товарищ секретарь, вот не бывало никогда, чтобы беспорядки и без погрома». И снова Смоленцеву спасибо – это ведь я должна была додуматься, а вышло, что он мне подсказал, лишь при своих, чтобы мой авторитет не ронять – договориться с военными и организовать коридор на Левобережье. Хорошо, что до берега рядом, плавсредства на «Кузнице» и у речного вокзала нашлись, так что вчера вечером отправили всех гражданских, в штабе не занятых, через Днепр, их там в пионерлагере обещали разместить. А то превратился бы наш штаб еще и в Ноев ковчег, где работать вовсе невозможно! И лишние жертвы – потому что партийные комитеты всегда были первой мишенью бандеровцев.