Страница 73 из 81
В парадке, сверкая новенькими погонами, были лишь комендачи, играющие роль регулировщиков. И немцы из фольксжандармерии, замыкавшие наш строй – батальон или два их тоже принял участие в параде. Где только форму нашли, совершенно новую и необмятую – может, наши с захваченных интендантских складов поделились? Мундиры все того же цвета фельдграу были приведены к виду «фолькс» путем спарывания орлов и свастик и нашивания трехцветных эмблем. А были ли заряжены их «штурмгеверы», я не знаю.
Возле Бранденбургских ворот с наскоро сооруженных трибун на прохождение смотрели наши маршалы – слышал, что тут должны были быть Жуков, Конев, Рокоссовский, а также командующие армиями и штабные. Еще там были какие-то штатские, наверное, по партийной и хозяйственной линии, а может быть, и немцы-антифашисты, освобожденные из тюрем (а кого еще можно было поставить во главе ГДР?). И представители союзников – американцы, англичане, французы.
Уже после ко мне подошел их журналист, Хемингуэй. И на груди у него сияла наша медаль «За отвагу» – представление на которую я писал всего четыре месяца назад после памятного боя на Одере[48]. С ними был американский офицер-танкист, моих лет – после обмена приветствиями, Хемингуэй представил его: «Том Ренкин, тот самый парень, кто лично подбил шесть «королевских тигров», и его экипаж остался единственным выжившим из всей роты». Американец показался мне слишком самоуверенным – помню удивление на его лице, когда я сказал, что в том бою на Одере (мистер Хемингуэй не даст соврать) каждый из моих восемнадцати экипажей сжег по два «короля», на нас шел их полный тяжелотанковый батальон, и еще «пантеры» дивизии «Викинг».
– А расскажите про свой бой, мистер Ренкин (ох, предупредили нас, что к их офицерам следует обращаться «сэр» или по званию и имени, – но вот непонятные у них погоны, у немцев и то система похожа на нашу, лишь вместо двух просветов витой серебряный шнур и четырехугольные звездочки, а тут у американца орел на гладком фоне, какой это чин, спрашивать неудобно – неужели генерал-майор?[49] Как у нас на флоте при царе на адмиральских погонах были орлы вместо звезд). Как вам удалось одному подбить шесть тяжелых танков, сколько же их было всего?
– О, очень много, не счесть. Они лезли на нас из пыли и дыма, я стрелял и попадал, они горели. А после оказалось, что все немцы закончились, как и все парни из моей роты, из двенадцати машин сгорели все, кроме моей.
В принципе, такое возможно – в боевом азарте, когда звереешь и уже не думаешь о смерти, а лишь бы тот, в прицеле, сдох. Как было у меня в самом начале, первый бой с «тиграми» под Сталинградом. Но это лишь для бойца хорошо, а не для командира, обязанного видеть поле боя в целом, несмотря ни на что. Хотя если янки стояли в жесткой обороне, как мы в сорок первом, «ни шагу назад», тогда да, лишь стой, стреляй и молись, чтобы враг закончился раньше, чем ты. А американский «слаггер» машина хоть и послабее, чем СУ-122-54, но девяносто миллиметров калибр, «тигра» должен бить уверенно, да и «короля» вполне возьмет. Ну, и удача, конечно, наличествовала – когда оказался этот Ренкин в выборе немецких наводчиков последним, чисто случайно, и повезло ему дожить. И как сказано было еще в газете, бой в ущелье, когда лишь головные немцы могли стрелять, и дым, который заставлял сокращать дистанцию… но все равно лотерея, накоротке снаряд длинноствольной пушки «короля» и для Т-54, и для СУ-122 смертелен. Так что как минимум храбрость нужна «встать под огнем и шагнуть под огнем», уважаю!
А после – приказ о нашем переформировании в тяжелую танко-самоходную бригаду прорыва. По штату, должны добавиться еще танковый батальон на ИС, второй батальон мотострелков на БТР, артиллерия, тыловые службы. Но пополнение и технику мы на Урале должны получить, по пути следования… куда? Хотя ничего еще официально не говорилось, но мы же не дураки, чтобы не понимать?
То-то, смотрю, замполиты с книжками носятся: «На сопках Маньчжурии», «Порт-Артур», «Цусима» – и настоятельно рекомендуют для прочтения личному составу! И беседы проводят – как еще в Гражданскую на нашу землю кто только не лез, и англичане, и французы, и американцы – но лишь японцы всерьез рассчитывали не просто пограбить и уплыть, а оттяпать нашу территорию аж до Байкала! Сергея Лазо в паровозной топке живым сожгли, деревни уничтожали со всеми людьми, как фашисты – да хоть Нанкинскую резню вспомните, как самураи поступают с теми, кого считают слабее! А как они на нас у озера Хасан напали и на Халхин-Голе – и в сорок первом готовились нам в спину ударить, да и сейчас на границе устраивают провокации со стрельбой, наши торговые суда топят или захватывают – и хотя у них фюрера и нацистской партии нет, ведут они себя ну совершенно как фашисты: лишь они, японцы, люди, а прочие им рабы! И терпеть такое у своих границ никак нельзя – а если завтра они на нас нападут?
Короче, накрылся мой дембель! А я-то думал, завтра рапорт подам, и на свою родную Тамбовщину. Одно радует – что звания не повысили. Поскольку в генералы выйти не дай бог, тогда и вовсе не отпустят, а так ну максимум полковника успею получить… а лучше и без того, больше погоны – больше ответственность! Ну нет у меня в ранце фельдмаршальского жезла, хочется снова учителем в школу, дом построить, жениться и мирно жить. А тут всякая сволота фашистско-самурайско-империалистическая мешает!
Соседей наших, танкистов, без техники выводили – только личный состав, и тоже сказали, в Челябинске новую получат по штату. Но мы ж не простой полк, а «святой», вот в бога не верим, но ведь было, что за год войны лишь один экипаж полностью в машине сгорел, под «маус» попав, уже в Берлине. С тех пор как получили мы самоходки, Церковью освященные – ну и конечно, любой танкист вам скажет, что каждая машина свою особенность имеет, в бою это может решающим оказаться, так что лучше свои СУ на другие не менять! Чего мне это стоило, умолчу, – но погрузили мы на платформы пятнадцать машин – все, что на ходу были. И еще везли одного «горыныча», берлинский трофей. Порождение сумрачного германского гения – представьте танк из «Индианы Джонса»: гусеницы охватывают высокий борт и спереди, и из бортов огнеметы, сразу на три стороны плюют – в танковом бою это противник никакой, самоходный крематорий для экипажа, громоздкий и неповоротливый, броня слабая, в башне пушка всего семьдесят шесть, но против пехоты это огненный ужас, и в окопе достанет, не говоря уже о чистом поле. Взят нами, даже экипажем укомплектован из временно «безлошадных», но до сопок Маньчжурии не доедет – предписано в Кубинку сдать, сперва для изучения, затем, наверное, музейным экспонатом. А жаль – наши СУ-122 на дистанции каждая пары Т-54 стоит, а в ближнем бою без башни и пулемета полный песец, оттого и цепляем на люки нештатные МГ и сажаем пехоту на броню. Интересно, какие танки у японцев?
«Майскими короткими ночами, отгремев, закончились бои…» Музыка из репродуктора на киевском вокзале. Станция Киев-Товарный рядом совсем, разгружаться нам приказано, срочно. Что за черт? Офицер-порученец прибежал из штаба. Приехали – в Киеве мятеж!
Бандеровцы? А здесь-то они что делают, как оказались? Сгрузиться, занять оборону, доложить о выполнении! Следующий приказ – оставить часть сил для удержания Киев-Товарного и вокзала, выдвигаться к штабу округа. Настроение было, если честно, хреновым – ну не предназначены самоходки, чтобы в городе легкую пехоту и диверсантов гонять! Мы в Берлине от фаустов большие потери понесли, чем в драке с эсэсовскими «тиграми» на Зееловских высотах! Но приказы не обсуждаются – следуем!
Да, дело тут еще хуже. Еще и некоторые части гарнизона подозреваются в ненадежности, так что наш калибр сто двадцать два тут будет очень к месту! Не дай бог по своим стрелять придется – но обошлось. После мне рассказали, что бунт действительно готовился – так в казармах на Саперном поле повар одной из частей оказался завербован бандеровцами и всыпал в котел яд, а призывники с Западенщины есть отказались. Из сотни отравившихся едва половину сумели откачать! Еще в двух местах западенцы пытались оружейки захватить, дело до стрельбы дошло, убитые и раненые были с обеих сторон – но наши победили!
48
О том см. Ленинград-43».
49
Неправильно. Орел – знак полковника армии США.