Рецепт счастья

Ян садится за стол и настраивает бинокулярный микроскоп: протирает окуляр и объективы спиртовой салфеткой, включает освещение, затем капает на предметное стекло иммерсионное масло и закрепляет образец на предметном столике… Я стараюсь не упустить ничего из виду, потому что в следующий раз должна сделать все полностью самостоятельно и верно. Если, конечно, мне позволят работать здесь и дальше — хотя бы весь это месяц практики.

— Ты как? Стало лучше? — спрашивает Ян низким, вибрирующим голосом, ласкающим мой слух.

Я не сразу соображаю, что вопрос адресован мне, пока мужчина не разворачивает корпус и не вгрызается взглядом.

— Да-а, — пищу я и прочищаю горло.

Смущение накатывает волной, щеки начинают гореть, но Ян снова оборачивается к микроскопу, никак не прокомментировав мою реакцию, за что я безумно ему благодарна.

— Тогда иди и переодевайся, я закончу и тоже спущусь.

Я скидываю ноги с кушетки и только сейчас замечаю, что тапочки аккуратно стоят в стороне. Господи, он такой внимательный! Мечта — а не мужчина!

Обувшись и подавив приступ бесконтрольного счастья, я встаю, придерживаясь за спинку кушетки. Несколько раз моргнув, с облегчением выдыхаю: все симптомы недомогания исчезли, кажется, я даже чувствую себя несколько отдохнувшей.

Уже скоро меня, как маленькую, усаживают на переднее сидение в салон черного автомобиля, пристёгивают ремнём безопасности и только после запирают дверцу. Я непроизвольно задержала дыхание, ощутив сумасшедший ритм бьющегося сердца, пока Ян Теймуразович помогал мне пристегнуться. В носовых пазухах до сих пор витает аромат мужского лосьона для бритья. Мне уже нравится этот запах, хоть я и пытаюсь изо всех сил отвергать это влечение. Только пока безрезультатно.

Мужчина присаживается рядом, заводит мотор, и мы трогаемся с парковки медицинского центра. Мелодия радио, льющаяся из приемника, скрашивает молчание, но разговор начинать не хочется. Эта атмосфера комфортна такой, какая есть, потому я откидываюсь на спинку и вглядываюсь в сменяющуюся за окном череду зданий и людей-пешеходов. Особенно часто встречаются семейные парочки с детьми или молодые мамочки с колясками, что неудивительно, ведь настала долгожданная теплая погода… Будет ли все лето жарким? Сложно предугадать. Все ловят момент, а я его намеренно упускаю. Не нужна мне никакая любовь и отношеньки с проблемами…

11

Я кусаю губу и перевожу взгляд на Яна, который, не отвлекаясь, следит за дорогой. Он кивает головой в ритм сменившейся мелодии, вызывая тем самым улыбку. Вне стен центра мужчина представляется более расслабленным и нестрогим — возможно, тому виной образ в халате и шапочке, въевшийся в память. Я тихонько хихикаю. У Яна, оказывается, нос с горбинкой, а на подбородке есть ямочка, которую темная короткая щетина практически не скрывает.

Телефонная трель заставляет меня вздрогнуть и отвести взгляд. Сыпля мысленно проклятиями, пытаюсь отыскать смартфон в сумке, но вместо черного чехла, сливающегося с внутренней отделкой, на глаза попадаются лишь ненужные предметы: влажные салфетки, пудра, зеркало, блокноты. Телефон закатывается под карман с замком, отчего я начинаю ненавидеть размер мобильника, хотя именно по этой причине выбрала именно эту модель. Незнакомый номер вынуждает задуматься, но я быстро сбрасываю смятение, нажав на сенсорную кнопку принятия вызова.

— Дёмина Линда Олеговна? — спрашивает по ту сторону удивительно знакомый, мелодичный женский голос. — Вас беспокоят с кафедры…

И я сразу вспоминаю новенькую девушку, устроившуюся к нам недавно. Скорее всего, студентка магистратуры, совмещающая учебу с работой.

— Да, это я… — бормочу в трубку в ожидании дальнейшего развития разговора.

Я толком не могу припомнить причину для звонка. Вроде в зачетке все проставлено… Не уж-то потеряли ее?!

— Ваш перевод на заочную форму успешно проведён, бюджетное место вам одобрили. Когда вы сможете приехать в деканат?

У меня падает челюсть и кружится голова от нахлынувшего восторга.

— Я правда прошла?! — говорю через чур громко и ловлю на себе недоуменный взгляд Яна.

Глаза пощипывает от слез, и одна предательски скатывается по щеке. — Я приеду завтра. Нет, завтра пятница. Приеду в субботу, примерно к девяти. Так подойдет? — тараторю я, протирая влажные дорожки с щек, но едва это помогает справиться с потоком эмоций.

Девушка соглашается и первая скидывает звонок, после чего я, оторопевшая, прячу телефон в сумку.

— Мы приехали! Это твой подъезд? — спрашивает Ян, вырывая меня из мыслей.

— Следующий, — отвечаю ему и виновато улыбаюсь.

Мужчина проезжает ещё немного вперёд, останавливает автомобиль и смотрит на меня несколько секунд с каким-то неприятным прищуром. Впрочем, почему он должен смотреть иначе?! Я же ходячее недоразумение! Столько косяков за один день! Да еще и шокировала в завершении дня своей переменчивостью…

— Спасибо большое, что подвезли! — говорю я, на что Ян просто кивает.

Я сразу же отстегиваю ремень безопасности, открываю дверь и выскакиваю из машины. Передёргиваю плечами от промозглого ветра, проникающего под одежду, а Ян Теймуразович останавливает меня голосом.

— Я за тобой завтра заеду, мне всё равно через этот район проезжать. Будь готова к семи!

Мое удивление явно не красит меня, потому что Ян сначала вскидывает удивленно брови, а затем посмеивается.

— Хорошо, спасибо! — легко соглашаюсь я и улыбаюсь.

Он теперь видел меня во всех глупых ситуациях… Не знак ли это того, что стоит попробовать познакомиться поближе?

Расплываюсь в улыбке, что становится стыдно, когда он просто берёт садится на водительское сидение, трогает с места автомобиль и уезжает. Я стою вот так, остолбеневшая, ещё несколько секунд, а затем понимаю, что это глупо, и бегу в подъезд, чтобы поскорее согреться.

В квартире меня встречают тишина и приятный аромат свежей выпечки, аж слюнки начинают собираться во рту. Проглатываю их и, разувшись, прохожу в кухню, где стоит, подбоченившись, мама и глядит на меня в упор.

— Итак! Кто это? Почему так рано? — спрашивает она командирским тоном.

— Мам, вот только не начинай! У меня голова есть на плечах! — пытаюсь я оправдаться, но понимаю, что как-то слабо звучит. Как-то глупо, будто бы кто-то говорит, что нет этой головы, совсем вот… И я согласна, что я ее где-то потеряла, соблазнившись на образ Яна…

— А что я? Я спросила: что стряслось! И почему тебя привёз какой-то мужик нахохленный!

— Это мой наставник… Я сегодня вроде стажировки проходила, закончила чуть раньше, вот он и подвёз меня, — говорю и присаживаюсь на стул.

Врать маме я очень не люблю, никогда не любила, вот только сейчас это вынужденная мера, потому что не хочу, чтобы она волновалась из-за меня. К тому же я ещё сама не разобралась, что творится кругом, не привыкла к обрушившимся событиям.

Мама теряет ко мне интерес, видимо, поверив моим словам. Она отходит к другой стороне стола, где я только сейчас замечаю двухъярусный торт, который величают два аппетитных лебедя.

— А что это за тортик? У нас праздник? — спрашиваю я и гляжу на выпечку, которую смело можно назвать произведением искусства.

Лебеди плывут по голубой зеркальной глазури — озеру, края его украшены мелкими цветочками из взбитых сливок — так и хочется собрать пальцем и съесть… Нижний ярус подчеркнут серебряными бусинками, подобно жемчужным нитям. Их я особенно обожала грызть в детстве. Меня охватывает ностальгия, благодаря чему я расплываюсь в улыбке.

— Это… Ой… Да подруга одна посоветовала попробовать тортики на дому выпекать и по знакомым их продавать, ну и заказчика сразу посоветовала, — отмахивается мама. — Вот я и решила — а что?! Через полчаса приедут за ним. Чем не заработок, пока работу ищу?

— Эх… А я думала, что это нам… Обожаю твою выпечку, — выдыхаю я наигранно с грустью.

— Ну я тебя без вкусняшки оставить не могла! На вот! Лопай и спать иди!