Страница 20 из 23
Эдди чувствовал, как ухо у него пульсирует, распухает.
- Почему ты меня все время так называешь?
- Разрежь ленту, - мрачно сказал стрелок. - Если они вломятся в оный нужник, пока ты еще здесь, то ты - такое у меня чувство - останешься здесь очень надолго. И вскоре - в обществе трупа.
Эдди вытащил нож из ножен. Не старинный; больше, чем старинный; больше, чем древний. Лезвие, отточенное почти до невидимости, казалось, впитало в металл все века.
- Да, видать, острый, - сказал он, и голос у него дрогнул.
Последние пассажиры гуськом выходили на трап. Одна из них, дама весен эдак семидесяти, остановилась возле Джейн Дорнинг с тем мучительно-растерянным выражением лица, какое, кажется, свойственно только людям, которые впервые летят на самолете в очень немолодом возрасте или очень плохо зная английский язык, и стала показывать ей свои билеты. "Как же я найду свой самолет на Монреаль? - спрашивала она. - И что будет с моим багажом? Когда мне проходить досмотр - здесь или там?"
- На верхней площадке трапа будет стоять агент нашей авиакомпании, который сообщит вам все необходимые сведения, мэм, - сказала Джейн.
- Ну, уж не знаю, почему вы не можете дать мне все необходимые сведения, - возразила старушка. - На этом вашем трапе все еще полно народу.
- Проходите, пожалуйста, сударыня, не задерживайтесь, - сказал капитан Макдоналд. - У нас тут возникла проблема.
- Что ж, прошу прощения, что я вообще еще не умерла, - обиженно сказала старушка. - Я, как видно, просто свалилась с катафалка.
И прошествовала мимо них, задрав нос, как собака, учуявшая еще довольно далекий костер, зажав в одной руке дорожную сумку, а в другой папку с билетами (из нее торчало такое множество корешков посадочных талонов, что впору было подумать, что эта леди облетела почти весь земной шар, меняя самолеты в каждом аэропорту).
- А эта дамочка, пожалуй, больше не станет летать на реактивных лайнерах компании "Дельта", - пробормотала Сьюзи.
- А мне насрать, пусть хоть у Супермена в портках летает, - ответил Макдоналд. - Она последняя.
Джейн метнулась мимо них, огляделась места во втором классе, потом заглянула в главный салон. Там никого не было.
Она вернулась и доложила, что самолет пуст.
Макдоналд обернулся к трапу и увидел, что сквозь толпу проталкиваются два таможенника в форме, извиняясь, но не давая себе труда оглядываться на людей, которых они оттолкнули. Последней из этих людей была та самая старушка; она уронила свою папку с билетами, бумажки рассыпались и летали вокруг, а она с пронзительными криками гонялась за ними, как рассерженная ворона.
- Ладно, - сказал Макдоналд, - вы, ребята, здесь и оставайтесь.
- Сэр, мы - служащие федеральной Таможни...
- Правильно, и я вас вызвал, и я рад, что вы прибыли так быстро. А теперь вы стойте, где стоите, потому что это - мой самолет, и тип, который там засел, - один из моих пассажиров. Как только он выйдет из самолета и ступит на трап, он станет вашим, и можете делать с ним, что хотите. - Он кивнул Дийру. - Я дам этому сукину сыну еще один шанс, а потом будем ломать дверь.
- Я не против, - ответил Дийр.
Макдоналд заколотил ладонью по двери туалета и заорал:
- А ну, друг, выходи! Я больше просить не буду!
Ответа не было.
- Ладно, - сказал Макдоналд. - Поехали.
Эдди смутно слышал, как старуха говорила: "Что ж, прошу прощения, что я вообще еще не умерла! Я, как видно, просто свалилась с катафалка!"
Он разрезал уже половину клейкой ленты. Когда старуха заговорила, у него дрогнула рука, и он увидел, что по животу у него течет тоненькая струйка крови.
- Зараза! - выругался он.
- Теперь ничего не поделаешь, - сказал стрелок своим хриплым голосом. - Заканчивай скорей. Или при виде крови тебе становится дурно?
- Только при виде своей, - ответил Эдди. Лента начиналась у него над самым животом. Чем выше он резал, тем хуже ему было видно. Он разрезал еще около трех дюймов и чуть не порезался еще раз, когда услышал, как Макдоналд говорит таможенникам: "Ладно, вы, ребята, здесь и оставайтесь".
- Я могу закончить и, может, разрезать себе все до кости, - сказал Эдди, - или можешь попробовать ты. Мне не видно, что я делаю. Подбородок, блядь, мешает.
Стрелок взял нож в левую руку. Рука тряслась. При виде того, как дрожит этот клинок, отточенный до самоубийственной остроты, Эдди стало очень не по себе.
- Может, я лучше сам попро...
- Подожди.
Стрелок устремил на свою левую руку напряженный, неподвижный взгляд. Эдди не то, чтобы не верил в телепатию, но не очень-то и верил в нее. Тем не менее, сейчас он уловил нечто... нечто столь же реальное и ощутимое, как жар, пышущий от духовки. Через несколько секунд он понял, что это такое; концентрация воли этого странного человека.
"Какой же он, к черту, умирающий, если я так мощно чувствую его силу?"
Дрожь в руке стала ослабевать. Вскоре рука только еле-еле вздрагивала. Через десять секунд, не больше, она была неподвижна, как скала.
- Ну, так, - сказал стрелок. Он шагнул вперед, поднял нож, и Эдди почувствовал другой жар, исходивший от него - зловещий жар лихорадки.
- Ты левша? - спросил Эдди.
- Нет, - ответил стрелок.
- О, Господи, - сказал Эдди и решил, что, может, почувствует себя получше, если на минуточку закроет глаза. Он слышал жесткий шорох расходящейся под ножом ленты.
- Ну, вот, - сказал стрелок и отступил на шаг. - Теперь отлепляй, сколько сможешь. А я займусь спиной.
В дверь туалета перестали вежливо стучать и заколотили кулаками. "Пассажиры вышли, - подумал Эдди. - Китайским церемониям конец. Ох, мать твою..."
- А ну, друг, выходи! Я больше просить не буду!
- Дерни как следует, - негромко прорычал стрелок.
Эдди ухватил каждой рукой толстый слой пластыря и рванул, что было сил. Больно было до чертиков. "Кончай ныть, - подумал он. - Могло быть хуже. Вдруг бы у тебя грудь была волосатая, как у Генри".
Он опустил глаза и увидел, что у него на коже поперек грудины тянется красная полоса раздражения, шириной дюймов примерно семь. Над самым солнечным сплетением, там, где он укололся ножом, кровь взбухала в проколе и красной струйкой сбегала к пупку. Пакеты с наркотиками теперь болтались у него подмышками, как плохо притороченные переметные сумы.