Одинокие звезды (ЛП)

Азакия.

Зарак был где-то там, на поверхности планеты, ожидая меня.

Ноги у меня подкашивались, когда я выходила из корабля, спускаясь по ступенькам в резкий свет азакианского дня. Я посмотрела в небо и увидела два солнца, висящие в воздухе, как гигантские грейпфруты, и, наконец, поняла, что я на другой планете. Чужая планета. Мне хотелось, чтобы мои родители были живы и видели этот момент. Они всегда хотели путешествовать на другие планеты, но трагически погибли в автокатастрофе, прежде чем цена межгалактических путешествий упала до цены, которую могли себе позволить обычные люди среднего класса. Я чувствовала, во многих отношениях, как будто я исполнила мечту для них.

Я понимаю, что у них была и другая мечта, которая касалась меня — мечта, которую я до сих пор не могла осуществить. У моих родителей была глубокая связь, настоящая любовь, и они искренне верили, что они родственные души, созданы друг для друга. Моя мать говорила мне, что однажды я тоже найду человека, с которым мне суждено быть, и я буду счастлива, как никогда.

Возможно…

Возможно, ступив на Азакию, я приближусь к этой мечте.

Я отвернулась от двойных солнц планеты и увидела его.

Он стоял под козырьком серого здания с невероятно высокими пиками крыши, торчащими, как сталагмиты. В тени под козырьком я едва могла разглядеть его лицо, но знала, что это он. Я могла сказать это по его росту, осанке, очертаниям его сильного тела под одеждой. Рядом с ним стояли двое мужчин, оба гораздо ниже ростом и тоще. По очертаниям их тел я поняла, что ни один из них, слава богу, не Роллох.

Я схватилась за ручку чемодана так сильно, что стало больно, и пошла к Зараку.

Он тоже направился ко мне, и когда его лицо показалось из-под тени, я увидела его глаза, которые были великолепны вживую.

Он рядом. Я все еще не могла поверить, что этот человек, чья голограмма уже так сильно опьянила меня, теперь был всего в нескольких метрах от меня.

Мы сократили расстояние между нами, камни хрустели под моими ногами. На Азакии было жарко, и я ужасно нервничала и чувствовала, как на лбу выступил пот. Зарак не отрывал от меня взгляда, прожигая во мне дыру. Я чувствовала, что ноги могут подогнуться, что в любую минуту могу рухнуть, как тряпичная кукла, в азакианскую грязь.

Что этот человек творит со мной? Я никогда не чувствовала ничего подобного.

А потом нас разделили сантиметры. Он был там, прямо передо мной, во плоти.

— Кассандра, — сказал он, и мое имя никогда не звучало так красиво. При личной встрече его голос утратил тот металлический скрежет, который был продуктом моих дешевых голофоных колонок. Он был еще богаче, глубже, как бархат, и я слегка вздрогнула, когда он произнес мое имя вслух.

— Привет, — сказала я дрожащим голосом.

Я совсем забыла, что двое других мужчин стояли рядом с нами. В головокружительной дымке момента, я не замечала их. Черт возьми, почему мы не могли встретиться наедине?

— Приятно наконец познакомиться, — сказал он.

Потом он протянул руку и взял мою.

Глава 10

Кожа Кассандры была невероятно гладкой, и Зараку ничего так не хотелось, как продолжать прикасаться к ней, переходя от ладони к руке, от изгиба плеч к изящной лебединой шее, затем к раскрасневшейся щеке, к губам, пухлым и еще более красным. Но ему пришлось обойтись рукопожатием. Это было все, что он мог сделать в тот момент, когда Рафтан и Тарзег стояли рядом с ним.

И все же рука — это хоть что-то. Это нечто теплое, настоящее и связанное с Кассандрой. Он медленно пожал ее руку, позволяя пальцам задержаться, скользя по гладкой коже, по нежным жилкам под ней.

— Я тоже рада познакомиться, — сказала она, одарив его понимающей улыбкой, от которой ему захотелось повалить ее на землю и накрыть своим телом, прижаться к ней, войти в нее, почувствовать ее горячее дыхание на своем лице, ее сердце, бьющееся рядом с его.

С большой неохотой он убрал руку и вежливо отступил на шаг.

— Позволите донести ваш багаж?

— Да, пожалуйста. Это было бы здорово, — сказала она. — Надеюсь, я не взяла больше вещей, чем нужно. Я иногда могу переусердствовать.

Зарак бегло познакомил Кассандру с Рафтан и Тарзег, с двумя его помощниками в Легионе. Оба они были молоды и честолюбивы и обычно делали все, что в их силах, чтобы завоевать расположение Роллоха. Он знал, что тайна Зарака не будет в безопасности ни с одним из них. Он должен оставаться профессионалом перед ними. Он должен казаться незаинтересованным.

Что стало трудно, когда он понял, что Кассандра еще красивее в жизни, чем в голографической форме.

Когда он сможет остаться с ней наедине?

Все его тело вибрировало от энергии, энергии, которую он не мог дождаться, чтобы высвободить в Кассандру.

Они вчетвером прошли в гостевые покои, и, пока шли по коридору, Зарак обнаружил, что даже идти трудно, ноги у него затекли, и он изо всех сил старался сохранить самообладание. Его член был тверд, болезненно тверд, пульсируя жизнью, энергией и желанием, пока он смотрел, как восхитительные бедра Кассандры покачиваются взад и вперед, когда она шла по коридору. То, как одежда облегала ее тело, сводило с ума, очерчивая великолепные изгибы, но скрывая гладкую и сладкую на вкус кожу.

«Черт», — подумал он. Как будто он вернулся к подростковому возрасту и способен думать только грубыми односложными фразами, одержимого кожей, сексом, опьяненный обещанием красивой женщины.

— Поездка прошла нормально? — ему удалось спросить, хотя на самом деле он хотел сказать только одно: «я хочу трахнуть тебя здесь и сейчас».

— Невероятно, — сказала Кассандра, поворачивая голову, чтобы посмотреть на него. — Я никогда раньше не была в космосе. Думаю, это изменило меня. Это было невероятно.

Пока Кассандра рассказывала о сильных эмоциях, которые она испытала во время своего первого полета в космос, новое чувство начало поселяться в Зараке. Да, вожделение все еще было, но он был счастлив просто слушать ее, слышать ее мысли и чувства. Ее разум был интересен, уникален. Он понимал, как глубоко она все чувствует и как готова разделить эти чувства.

Он тоже испытывал подобные чувства, когда впервые поднял корабль в небо, поэтому очень хорошо понимал чувство абсолютного удивления, которое она испытала. В то время его товарищи считали, что в этом нет ничего особенного, просто с ними происходит еще одна вещь, которую они, несомненно, примут как должное. Но Зарак не принимал это как должное. И он был рад узнать, что в душе Кассандры бурлили глубокие чувства. У нее, как и у него, была способность понимать и чувствовать очень многое.

— Мне знакомо это чувство, — сказал он. — У меня были те же чувства, когда я впервые отправился в космос. Это действительно меняет тебя.

Они говорили о том, что пережили вместе, и Зарак чувствовал, как растет и углубляется связь между ними. Он понял, что это не просто физическое влечение. Они начали заканчивать фразы, интуитивно понимая друг друга, и Зараку потребовалось несколько минут, чтобы понять, что они перестали идти по коридору и просто стоят, погрузившись в разговор. Рафтан и Тарзег все еще маячили поблизости.

— В любом случае, — сказал он, не совсем готовый закончить разговор, — мы должны показать вам вашу комнату.

Они продолжали идти по коридору, Рафтан и Тарзег все еще тащились за ними, пока не достигли большой медной двери в конце коридора. Зарак открыл дверь и жестом пригласил Кассандру войти.

— О-о-о, мило, — сказала она, оборачиваясь и оглядываясь вокруг. В дальнем углу комнаты стояла большая кровать. Кровать, на которую Зараку немедленно захотелось бросить Кассандру.

«Со временем», — напомнил он себе. Всему свое время.

— Никогда не видела кровати, подвешенной на веревках, — заметила Кассандра. — Как интересно.

— У нас везде так, — ответил Зарак.

Кассандра вскочила и попыталась запрыгнуть на кровать, хотя и недостаточно высоко. Она соскользнула вниз, опрокинув кровать и отбросив ее в сторону.