Страница 8 из 16
9 июля 1917 года от воспаления легких умер Евгений Францевич Бауэр.
Несмотря на плотный график работы на студии, Вера находила время и для концертов. Правда, они сами ее находили – ей нужно было лишь выбрать «окно», чтобы съездить на короткую гастроль. Зачем ей это было надо?.. Оказывается, кинематограф дает только славу, а раскрыться можно лишь перед публикой – ее детские мечты были не случайными: ей как раз не хватало публики, сцены… Это очень тонко уловил еще в 1916 году К.С. Станиславский и пригласил актрису к себе в Художественный театр играть Катерину в «Грозе» Островского. Вера Холодная не ответила великому учителю ни да, ни нет, но каким-то образом пресса прознала про это приглашение и уже считала дело вполне решенным. Газета «Театр», например, писала: «Обычно артисты речевой сцены идут в киноателье. Здесь наоборот: артистка кино идет в речевой театр. Это уже не первый опыт г-жи Холодной. Текущий сезон артистка провела в частных гастролях по подмосковной провинции с целью практически ознакомиться с условиями обычной сцены перед своим вступлением в труппу студии Художественного театра, куда артистка приглашена К.С. Станиславским еще в прошлом сезоне».
В одном из своих писем ее сестра, С. Холодная (после смерти Веры Софья взяла себе этот псевдоним и выступала в балете именно под этим именем), вспоминает, как это было: «После того как Вера Васильевна проработала год или немного больше (в кино), ее пригласил к себе в Художественный театр Станиславский и предложил ей играть роль Катерины в «Грозе» А.Н. Островского. Она сочла это предложение за великую честь, долго беседуя со Станиславским, но отказалась играть на сцене такого замечательного театра. Любовь ее к своему «великому немому» превысила все. К тому же она говорила, что в Художественном театре над одной ролью работают целый год, а потом ее играют раз 20–30. Вера Васильевна торопилась жить, будто у нее было предчувствие, что она недолговечна».
А театра ей хватало и на концертах. Правда, это был не МХТ, но все же. Она разыгрывала с партнерами небольшие пьесы, как раз подходящие для таких выступлений. Сейчас мы назвали бы эти короткие, даже не одноактные, пьесы миниатюрами…
С приходом большевиков пострадала именно концертная деятельность Веры Холодной. Война была у большевиков не в чести (если вы помните, они желали своей стране поражения и довели дело до Брестского мира, в то время как именно Россия внесла наибольший вклад в победу Антанты), так что и благотворительные выступления тоже прекратились. Началась первая волна национализации 1918 года. Харитонов очень испугался и, едва запахло жареным, организовал выезд студии на юг (якобы для натурных съемок). Об этом тут же узнали репортеры и стали следить за каждым шагом Веры Васильевны.
Она собралась ехать с киногруппой, и многие газеты не замедлили опубликовать разноречивые сообщения о предстоящем отъезде Веры Холодной: кто говорил, что она едет в Петроград, кто – в Ярославль, кто – в Одессу.
Были правы те, кто считал, что конечный пункт киногруппы – Одесса, но Вера поехала в Киев. Это было ей по пути. В Киеве она и Осип Рунич остановились и сыграли спектакль-мелодраму. Публика была в восторге. Спектаклей было распродано несколько, все на аншлагах.
Это был не отъезд на натурные съемки: Вера бежала от Советов. Она захватила с собой Женю и мать (смотреть за девочкой). Потом к ним присоединится Надежда. А пока что сестры Веры, Владимир Григорьевич и Нонна остаются в Москве…
Никита Михалков, поставивший фильм «Раба любви», имел в виду не совсем Веру Холодную, но в значительной степени и ее тоже. Правда, никаких амуров у Веры в Одессе не было, никого из съемочной группы или рядом с нею не убивали, но Одесса 1918 года была страшным городом. Власть в нем переходила из рук в руки, потом пришли немцы… Валентин Катаев очень объемно показал то страшное, что творилось в Одессе при смене властей, в одном из своих последних произведений «Уже написан Вертер»…
До сих пор нельзя придумать, правильно или неправильно поступила актриса. Многие свыклись с новой властью и сжились с нею. Многие актерские и режиссерские имена продолжали фигурировать и в советском кино, выросшем из российского. Но многие так и не захотели свыкнуться. И если кому-то повезло, как, например, бывшему актеру МХАТа Григорию Хмаре (он в Европе продолжал сниматься и даже был не только партнером по фильмам, но и гражданским мужем Асты Нильсен), то для Веры Холодной время сделало некую петлю, в которую она попала, еще не осознавая этого.
Впрочем, может быть, никто и не собирался уезжать навечно, может быть, просто распорядилась так судьба. Взглянем внимательнее, что происходило с Верой Холодной в 1918 году до отъезда в Одессу.
1918 год. Хмурое утро. Сестры
В январе 1918-го создан Киноподотдел Внешкольного отдела Государственной комиссии по просвещению. Это был важнейший шаг, означающий начало «управления» кинематографом. Правда, новая структура пока еще не вела никакой определенной деятельности и не вызвала особого беспокойства у киностудий.
В это самое время у Харитонова снимается фильм «Молчи, грусть, молчи…». Это была лента опять по романсу и, как говорит В. Вульф, самая знаменитая картина Веры Холодной. В отличие от фильма «У камина» эта картина сразу задумывалась как дилогия, и второй фильм назывался «Сказка любви дорогой». Ныне сохранилась только первая часть, из наших современников никто второй не видел.
В фильме снимались все знаменитости: Владимир Максимов, Осип Рунич, Витольд Полонский, Константин Хохлов и, конечно же, Вера Холодная! Изначально это была очень необычная работа – юбилейный фильм к 10-летию творческой деятельности П.И. Чардынина. Работали над ним весьма скрупулезно.
В отличие от прошлых времен эту мелодраму, имевшую безумный успех, не только хвалили, но и гневно клеймили: Киноподотдел заработал! Это были первые предвестники новых веяний, которые потом доведут многих актеров и режиссеров до тюрем и лагерей, а то и похуже. И если актеры могли еще обижаться на столь несправедливое «внимание» ангажированных властями критиков, то уж Харитонов-то наверняка понимал, что для него ничем хорошим это закончиться не может. Фильм обвиняли в буржуазности (самая, кстати, страшная характеристика!), пошлости и мещанстве.
Впрочем, зрителя эти нападки вовсе не трогали: он валом валил на киносеансы и уходил в полном восторге.
Московский кинокомитет, во многом основываясь на примере «Молчи, грусть, молчи…», вынес свой вердикт: отныне хозяевам студий рекомендуется ставить классику. Харитонов был не против. Он взялся за «Живой труп» Л.Н. Толстого. Вера Холодная сыграла роль цыганки Маши, да так сыграла, что и до сей поры этот фильм называют одной из лучших экранизаций русской классики в русском немом кино. В. Вульф говорит, что именно в этот момент Станиславский и пригласил Веру Холодную на роль Катерины в «Грозе» Островского. Это не вяжется с воспоминанием Софьи Холодной, которая говорит о том, что событие происходило всего через год или чуть больше после того, как Вера начала сниматься в кино, то есть все-таки, видимо, в 1916-м или максимум в 1917 году.
Но вот что пишет В. Вульф дальше:
«К середине 1918 года она стала не просто популярной актрисой, а настоящим явлением в русском кино. Ее жизнь стала объектом пристального интереса журналистов и публики. Харитонов решил снять фильм о самой Вере Холодной – «Тернистой славы путь». Но фильм шел с трудом: ничего особо примечательного в биографии Веры Холодной не было, а сочинять что-нибудь она решительно запрещала. Сценарий даже согласовывали с Владимиром Холодным. Зрители фильмом были разочарованы: они ждали сенсаций, откровений, раскрытия тайн… Никто не хотел верить, что Вера Холодная действительно такая: верная жена, любящая мать, счастливая женщина. Ее хотели видеть иной – роскошной, загадочно-порочной, но доступной. Как в песнях Вертинского – ведь все знали, какие песни посвящены ей, а значит – написаны о ней. И лиловый негр в притонах Сан-Франциско был, конечно, гораздо интереснее скромного юриста и героя войны Владимира Холодного… Тем не менее фильм тоже пользовался успехом!