Страница 8 из 214
В общем, довели людей до того, что спасению из лап буйствующей природной стихии, никто особенно уже не радовался. Попасть в лапы бюрократов — это оказалось гораздо опасней.
А затем, по итогам расследований началась "раздача слонов". Сначала, даже не дожидаясь результатов расследований, политуправление округа, потребовало, чтобы коммунисты части, рассмотрели персональное дело кандидата в члены КПСС Аверкова Р.К. и дали его действиям соответствующую оценку. На партийном собрании части, капитану было больно, обидно и противно. Те, кто никогда не вылезал из кабинетов штаба, с умным видом мешали его с дерьмом. Каждому из этих "умников", Аверков, с удовольствием заехал бы куда положено. Как водится в таких случаях, нашлись и те, кто не спешил выражать свой "одобрямс" и топить товарища. Ведь люди, выполняющие реальную работу, склонны сочувствовать бедам таких, как они сами, а не помогать начальству портить жизнь человеку. Именно поэтому, при голосовании, прошло предложение об объявлении выговора а не об исключении. Но, все-равно, не снятый выговор по партийной линии — это не то, что ускоряет карьерный рост.
А еще пришла тьма приказов, по результатам расследования. В одном из них, Командующий войсками СибВО, объявлял виновнику предупреждение о неполном служебном соответствии. Если кто не понял, то поясню. После такого взыскания, следующим на очереди является понижение в звании и должности. И добро, если бы это взыскание наложил командир части. Так как ты у него на глазах, возможность все исправить всегда есть. Сам наложил, сам и снял. А вот взыскание, да еще такое, которое наложил командующий восками округа, снять намного тяжелей.
И уж если не везет, так не везет до конца. Подошла очередная аттестация офицерского состава. И раз ее писали после скандальных разбирательств, то формулировки "склонен в сложных обстоятельствах, проявлять растерянность и нерешительность", мертвым грузом повисли на последующие два года. И скорее всего, подобные формулировки, будут переносить и при следующих аттестациях. Служба что называется, не пошла. И видимо это надолго.
А затем, после всех этих мытарств, Руссияна вызвал к себе командир. И там, в кабинете, без посторонних ушей, сказал:
— Вот что, Руссиян Кирилович, давай мы примем с тобой по рюмочке кавказских капель, пока замполит не видит, да и побеседуем о делах наших невеселых.
Андреев выставил на стол бутылку редкого в этих местах Кизлярского коньяка и две стопочки. Приняли они сии "капли" без всякого тоста, и закусив кусочком шоколада, начали разговор:
— Ты, капитан, наверное понимаешь, что дальше у нас тебе ни на что хорошее рассчитывать не стоит?
Аверков молча кивнул в ответ.
— Ты уж извини, но ничего для того, чтобы вытащить тебя из этого дерьма, я сделать не мог. Слишком уж много шибко "правильных" теперь развелось. Да и кто будет меня слушать, когда так некстати на тебя свалились самые скандальные "подарочки". И ведь хрен кому что докажешь! Да ты и сам уже в этом убедился.
— Убедился, чего уж тут спорить!
— Вот и я о том же. Понимаешь, всем ты хорош, я так к тебе претензий и сейчас не имею, просто попал ты в "полосу" несчастливую. Но если совсем ничего не делать, то не выбраться тебе из нее до конца службы.
— А что можно тут сделать? Я ведь теперь "меченный". Как ни старайся, а желающие мне это припомнить, найдутся. Тут и к ворожке не ходи!
— А вот здесь ты не прав. Есть один выход. Тут ведь как? С глаз долой — из сердца вон! Тебе сейчас место службы менять самое то. На новом месте многое можно поправить. Там ведь ты будешь человеком новым. Присмотрятся к тебе, оценят, да и поправят твои дела. Ты как, согласен?
— Подумать нужно товарищ полковник.
— Думай! Только недолго. Я ведь тебе плохого не желаю и не предлагаю. И место хорошее я для тебя нашел.
— А какое место, если не секрет?
— От тебя не секрет. Пришла вакансия в строевой отдел. Есть местечко на Плесецком космодроме. Город Мирный Архангельской губернии, если ты не в курсе. Правда это местечко у строителей, в ОКСе, но зато бытовые условия там чудесные, да и служба там совсем иная, более спокойная.
— Я подумаю, завтра буду готов дать ответ.
— Давай, думай! Ну, давай еще по рюмочке чаю, и можешь быть свободен.
ДУХ УМЕРШЕГО.
Меня поразило, насколько несправедливо обошлись с молодым сотником. Войско есть войско. Проступки не должны оставаться без наказания и меня не удивить строгими порядками. Смерть виновного, это не месть, это способ, предостеречь от совершения ошибок остальных людей. Только в этом смысл применения наказаний. Но чтобы наказать воина, надо понимать, действительно ли он виноват, или это просто несчастливое стечение обстоятельств. Выносящий приговор, в этом должен прекрасно разбираться.
Я же увидел, как люди, носящие воинские одежды, не умели отличить беды от преступления. И даже не хотели разбираться в этом. Но удивляться этому не стоило. Эти люди, облеченные властью, не были не только на войне, но даже в походах. Подобное я видел не раз, но только не в войсках моего повелителя. В войсках Поднебесной империи, хватало начальников, которые управляли войсками, не выходя из шатров, рассылая лишь свитки с приказами. В наших войсках, воин, совершивший проступок, больше всего на свете боялся осуждения своих товарищей. В войсках Поднебесной — гнева начальника. Разным был и смысл наказаний. Мы предостерегали от ошибок, они же старались, в первую очередь, устрашить подчиненных. Стоит ли удивляться тому, что их войска не проявили в боях нужной стойкости, ибо устрашены были еще до встречи с нами.
Если ты командир, а не бездушная скотина, способная повелевать только рабами, ты должен уметь доверять тому, с кем свела тебя воинская судьба. И незачем воину бояться отвечать за свои поступки. Но вот это сборище болванов, стремящихся уйти от ответственности с помощью крючкотворства, не верящее в честность того, с кем завтра будут делить судьбу, разве они способны отвести беду от своей державы? Командир, имеет право даже на жестокие наказания, но если он занимает свое место по праву, он не станет унижать подчиненных.
Я начал сомневаться в своих первоначальных выводах о мощи державы урусов. С такими начальниками, закат прежней мощи произойдет очень быстро. И спокойствие, которое царит у них сейчас, продлится ровно столько времени, сколько потребуется врагам понять, что время для успешной войны уже настало.
АВЕРКОВ.
Новое место службы, мне определенно понравилось. Хорошее отношение со стороны начальников и сослуживцев, отсутствие бытовых трудностей, новая интересная работа. Что еще нужно для полного счастья? Разве что хорошая жена. Так и на этом фронте, у меня уже наметился прогресс. Уж красивыми женщинами, крупные гарнизоны, как правило не обижены. Пока что мои отношения с Ней, не выходили за рамки простого ухаживания, мы еще присматривались друг к другу, прежде чем перейти к серьезным отношениям. А пока что я старательно вписывался в новые реалии. И все бы ничего, но поселившаяся во мне древняя тварь, добавила мне немало забот. Пока решалась моя судьба, я его присутствия не чувствовал и считал случившуюся там в Восточных Саянах чертовщину, воздействием на мозг какой то местной аномалии. А вот когда судьба моя была решена, вот тут он и проявился. И знаете, я поверил ему сразу. Ибо не бывает таких природных аномалий, которые смогли бы перемещаться на огромные расстояния. Хорошенько подумав, я выдвинул для самого себя следующую гипотезу:
Наше тело — это в какой то мере генератор полей. Во всяком случае, электрохимические реакции присутствуют в полный рост. В течении жизни, мы излучаем отраженный от нашего тела свет, мы выделяем тепло, мы излучаем электромагнитные волны. Что-то из излучаемого нами, воздействует на внешнюю среду, а что то накапливается в нас до тех пор, пока количество не перейдет в качество. То есть не начнется стадия самоорганизации аккумулированной энергии. Видимо это и назвали люди душой. Обычно, после физической смерти, душа, лишенная постоянной подпитки от тела, просто рассеивается в окружающем нас пространстве. Но бывают и исключения. Наверное, когда моего "пассажира" хоронили, его закопали там, где свойства местности позволили закапсулировать его душу. И она не рассеялась, а продолжала существовать, сохранив бывшую при жизни память и то, что мы называем волей. Не знаю, насколько мое объяснение случившемуся со мной, будет научным, но оно меня вполне устроило. Да и не собираюсь я разбираться в этих подробностях, как не собираюсь и делиться тем, что со мной произошло. Слишком уж для меня нежелательны, последствия подобной откровенности.