Фарос

Городской автобус остановился со свистом пневмотормозов. Цепные ограды вокруг пустых участков позвякивали на морском ветерке. Остановка автобуса находилась на самом краю города. По одну сторону дороги шло поле высоких злаковых растений, по другую пустовал в ожидании будущих зданий квадрат расчищенной земли.

Мерик, одетый в пятнистую камуфляжную форму, выбрался из прохладного автобуса, тащя за собой армейский вещмешок и винтовку. Он был единственным пассажиром в машине, рассчитанной на сотню. Но в империи Робаута Жиллимана отсутствие пассажиров не меняло график работы. Автобус ходил, как макраггские часы, за час объезжая городок, после чего отправляясь к посадочным полям в десяти километрах отсюда, на обратном пути проходя мимо Кастеллума «Эгиды» на горном склоне и минуя поля и границу одесского леса — так же аккуратно размеченные, как юное поселение, — на случай, если кому-нибудь понадобится уехать с работы пораньше. Таких никогда не было.

Автобус заполнялся полностью, лишь когда отвозил и привозил агрорабочих. На то, чтобы доставить их всех, требовалось три хода, каждый из которых был расписан и исполнен с точностью до секунды. Остаток дня автобус кружил по улицам, почти всегда пустой, и черные стеклянные глаза сервитора-водителя без отрыва смотрели вперед. Мерик порой катался на нем во время ежемесячного выходного: езда убаюкивала и помогала думать. Но только если погода была плохой, а на Соте такое редко бывало.

За Сотополисом земля равномерно поднималась, пока вдруг из нее не вырастала гора Фарос, упорно тянущаяся к небесам. Она занимала ландшафт на километры вокруг. Порой казалось, что на Соте и нет ничего, кроме Фароса. Его нижние две трети покрывал буйный лес скородеревьев. Еще пару сотен метров за линией леса тянулась полоса кустарников и травы, которая постепенно редела, уступая место голым скалам. Гора находилась в нижних широтах, где тепло было весь год, но на вершине царил холод.

Фарос считался одной горой, поскольку имел один пик, но на самом деле представлял собой огромную стену в двенадцать километров длиной, заботливо обнимающую базальтовыми руками равнину у Сотопольской бухты. Он был настолько больше своих братьев из Чернокаменной гряды и стоял так далеко от них, что казался чуждым, едва ли не искусственным. Сотинская гора была гигантской аномалией с загадкой внутри.

«Именно так. Какой же я гений», — подумал Мерик, насмехаясь над собой за формулировку.

Но в Фаросе действительно было мало естественного. Всю его поверхность покрывали отверстия — от дыр с человеческий кулак размером до зияющих пещер, в которые влез бы танк. По всей видимости, они были важны, и одной из задач колонистов было срезать растительность возле отверстий. Но сотинские деревья росли быстро, и эта работа никогда не заканчивалась. У отверстий была какая-то органическая однотипность, как у внутренних систем организма, и в местах, где они выходили на поверхность, теплый серый камень горы становился блестящим и похожим на черное стекло.

У самой вершины была небольшая пещера, скрытая огромной скалой, которая выступала в сторону от горы. На конце этого утеса располагалась ненадежно выглядящая посадочная площадка, а рядом к основанию горы спускался фуникулер.

На черных скалах вершины стояла крепость. По идее, это была обсерватория, но ее построили Легионес Астартес, а потому она скорее походила на редут, чем на исследовательскую станцию.

Мерику больше нравилась старая версия горы — без крепости, фуникулера и посадочной площадки. Никому не пришло бы в голову воспринимать гору как личность, но колонисты считали ее ответственной за свое благополучие. Лепить на вершину большой замок казалось оскорбительным.

Мерик приставил рюкзак и лазерную винтовку к цепной ограде последнего пустого участка. Здесь Сотополис заканчивался, и начинался агриколум. Граница была ровной, как линия на карте, на которой, без сомнения, ее и спланировали.

Городской агриколум занимал всю остальную долину между морем и горой. Его также организовали недавно, чтобы кормить легионерский гарнизон на планете. Круги посевов уходили вдаль ровными рядами, разделенными прямыми как стрела дорожками из гравия, блестящего на свету. Каждое поле имело в центре автоматическую систему капельного полива с длинными спицами, поворачивающимися за солнцем. Поля окружали Сотополис пятнами нежного терранского цвета: растущие на них культуры были древними, как само человечество, и сопровождали его в путешествиях к звездам. Агриколум занимал гораздо большую площадь, чем город, хотя и не уходил далеко. Коричневые и желтые посевы обрывались у самого подножия. За ними на страже города стоял Кастеллум «Эгиды» и начинались яркие сине-зеленые заросли родных сотинских деревьев.

«Красиво, как на картинке», — подумал Мерик, глубоко вдыхая ароматный утренний воздух. Он был в хорошем настроении. Сегодня его путь лежал не в поля и не в леса. Сегодня его ждала военная смена. А он любил военные смены.

На скалах, где гора встречалась с морем, кричали бессчетные птицы. Из крошечного космопорта с ворчанием поднимался лихтер. Мерик некоторое время наблюдал за кораблем, взбирающимся мимо горы к огоньку орбитальной платформы. База легионеров ободряюще светилась в небе днем и ночью, повиснув над Сотополисом на геосинхронной орбите.

Сота была раем во всех смыслах этого слова. Девятьсот семей, служащих на аванпосте, жили как короли. У них было много места, мягкий климат, свежая еда.

Легион ценил их труд. Их дети росли здоровыми и крепкими, и имелась приятная нехватка существ, пытающихся их убить.

— О чем еще мечтать? — довольно выдохнул Мерик.

Он понимал, что долго это не продлится. Мир менялся. Еще несколько лет назад почти вся колония жила в примитивных хижинах на нижних склонах горы. Сотополис представлял собой улицу из трех зданий, агриколум — лес со вкраплениями подсечно-огневых полей.

Может, поросшие травой участки, занимающие две трети Сотополиса, и выглядели как результат излишне амбициозных планов, но это было не так. На Пятистах мирах ничто не строилось впустую. Однажды с планеты снимут статус запретной зоны, сюда хлынут колонисты с перенаселенных миров, и простая пасторальная жизнь сотинцев канет в прошлое.

Новоприбывшие некоторое время будут наслаждаться почти нетронутой природой Соты, но вскоре испортят ее. Человек всегда отравлял все вокруг, и это нельзя было изменить, такова его сущность. Даже Робаут Жиллиман не мог ничего сделать.

Мерику повезло. Сейчас Сота редко принимала новых людей. Колония была небольшой, поддерживала численность не стабильно, и из-за падения рождаемости возникло десять мест. Спокойная атмосфера Соты, казалось, притормаживала неуемную человеческую потребность размножаться. А может, начальство беспокоил вопрос генетического разнообразия в такой маленькой группе. В любом случае Мерик вытянул счастливый билет. Новых людей для Соты выбрали из претендентов на статус колониста со всего Ультрамара. По правде говоря, Мерик этого не заслуживал. Однажды, когда на отца вдруг напал редкий приступ дружелюбия, он рассказал, что Мерика назвали в честь великой нации Старой Земли. А Мерик всегда считал, что не оправдал имя.

Он хорошо себя знал и не обольщался в самооценке. Он успел попробовать множество занятий, и ни одно нельзя было назвать достойным. Азартные игры, мошенничество. Вором он не был, но пару раз подошел к этой грани совсем вплотную. Он был малость ненадежным, малость наглым и малость свободным в своих взглядах на отношения. Ничего ужасного, но и не воплощение ультрамарской добродетели.

Семь лет назад, после одного неудачного дела на Клиестро, последствия которого он едва пережил, Мерик решил отправиться на фронтир и начать новую жизнь. Но он и представить не мог, что его откомандируют на планету вроде Соты.

Мимо прогромыхал восьмиколесный грузовик с высокой кабиной и длинным кузовом, заваленным стволами скородеревьев из лесного поселка. Он замахал рукой, прогоняя от лица поднявшуюся пыль.