Страница 71 из 75
"Тебе никто не поверит, подонок!" - крикнула я мужу вне себя от ярости.
"А у меня свидетель есть. Медсестричка. Она заметила, что ты тогда была под кайфом. Я, пожалуй, скажу твоему драгоценному, что с тех пор и сам на иглу сел, - мертвая девочка мне спать по ночам не давала, а любовь к тебе мешала потребовать справедливого наказания". И он захихикал еще омерзительнее.
Я не могла больше находиться с ним под одной крышей и вышла на улицу. Там я долго бродила, пыталась придумать какой-нибудь выход, но тщетно. Наконец, так ничего и не решив, я вернулась домой.
Абрамцев спал. С дивана свешивалась его оголенная рука, на полу валялся шприц. Я не стала его поднимать, а достала из ящика стола другой. Абрамцев давно уже не скрывал от меня, где держит запасы морфия. Я взяла три ампулы и в три приема ввела их содержимое мужу в вену. Потом оттерла их подолом, вложила в руку Абрамцева и сжала ладонь. Когда я выпустила его руку, она опять свесилась плетью, и ампулы упали на ковер. После этого я собрала свои вещи и ушла к родителям.
Полгода весь Мичуринск только и говорил, что о несчастном наркомане, который покончил с собой, когда его бросила жена. Причина смерти ни у кого не вызвала сомнений. Я рассказала следователю, что в тот день решила уйти от мужа и осуществила свое намерение. Владик подтвердил мой рассказ. О пагубном пристрастии Абрамцева к морфию знал каждый второй житель города. Мотива для убийства мужа у меня как будто не было. Плохо со мной обращался? Так потому я и ушла. Материальной выгоды от его смерти я не получала. Сбережений у нас не имелось, прописана я была у родителей и на квартиру не претендовала.
На Владика вся эта история произвела очень тяжелое впечатление. Он чувствовал себя виноватым и боялся, что то же чувство мучит меня. С неподражаемой деликатностью он намекнул мне, что поймет, если я передумаю выходить за него замуж, как бы ни было это для него горько. Ты, конечно, понимаешь, каков был мой ответ. Через полгода мы поженились.
Я была очень счастлива.
А потом мы приехали сюда. Встреча с Николаем стала для меня полной неожиданностью. Он перебрался сюда совсем недавно - поменял свою квартиру в Тамбове на дом в Крыму. После того звонка мы с ним не поддерживали никаких отношений. Не могу сказать, что я очень обрадовалась встрече - слишком много грустных и страшных воспоминаний нас связывало, - но и дурного предчувствия у меня не возникло.
В тот день, когда вы затеяли шашлыки, Николай пришел ко мне в номер. Он сказал, что долго мучился сомнениями и хотел все забыть, но, увидев меня, понял - это знак свыше. Я испугалась, что сейчас он начнет объясняться в любви, но все оказалось куда страшнее... За три дня до смерти Абрамцев отправил Николаю письмо, в котором сообщал, что у меня появился "хахаль". "Но ничего, - писал он. - Я преподнесу этим голубкам чудесный свадебный подарок". Дальше, как ты понимаешь, шло подробное описание всего, что он собирался нам с Владиком устроить. Николай написал ответ, в котором заклинал Абрамцева оставить меня в покое, а спустя неделю кто-то из сокурсников сообщил ему о самоубийстве его адресата. Это известие поразило Николая. Он лучше других знал Абрамцева и понимал, что такие типы с собой не кончают. К тому же это злосчастное письмо...
Николай долго не мог ничего решить, несколько раз порывался мне написать, но так и не решился. В конце концов, ему удалось убедить себя, что ничего странного в истории с самоубийством нет - Абрамцев был наркоманом с явными отклонениями в психике, словом, личность непредсказуемая.
Если бы не наша случайная встреча, эта история не имела бы продолжения. Но Николай увидел меня, и его сомнения ожили. Он решил раз и навсегда покончить с ними, спросив меня прямо. В тот день я привела к нему Машу и Генриха с детьми, и из наших разговоров Николай понял, что мы собираемся на пикник, причем Владик с друзьями должен уйти на час-другой раньше. Николай решил, что это удобная возможность поговорить со мной без свидетелей.
Он пришел ко мне, рассказал обо всем и спросил прямо, была ли смерть Абрамцева самоубийством. "Прости, что задаю тебе такой вопрос, но я должен избавиться от этого груза, - сказал он. - Мне достаточно одного твоего слова, и мы навсегда закроем эту тему". И я не смогла заставить себя ему солгать. Николай любит меня, а я так устала от своей тайны... Я рассказала ему правду. Наверное, он был внутренне готов к такому повороту, потому что без колебаний принял мою сторону. "Я сам хотел убить этого мерзавца и очень рад твоему избавлению. Ты никогда не пожалеешь, что доверилась мне", - пообещал он.
Как выяснилось в ближайшие полчаса, Николай глубоко заблуждался. Ни об одном поступке я не жалела так, как о своей с ним откровенности. Но тогда я испытала колоссальное облегчение. Я выплакалась у Николая на плече, он успокаивал меня, говорил что-то ласковое, гладил по голове. Наконец я отплакалась, на душе стало тепло и спокойно, я поблагодарила Николая, и мы расстались.
Минуты через две после его ухода ко мне в комнату ворвалась Нина. С первого взгляда на нее я поняла: она все знает.
Видишь ли, ванные комнаты в наших номерах отделены тоненькой перегородкой. К тому же у них общая вентиляция, так что соседи по номеру могут переговариваться друг с другом, не повышая голоса. Правда, мы с Николаем сидели в комнате и дверь в ванную была закрыта, но, наверное, прислушавшись, из ванной соседнего номера можно было кое-что разобрать.
Не знаю, с какого момента Нина начала подслушивать, не знаю, сколько ей удалось расслышать, но картина, которая сложилась у нее в голове, походила больше на грубую карикатуру, чем на действительность.
"Я все слышала, - прошипела она. - Не надейся, что тебе и твоему любовнику удастся спрятать концы в воду. Я не допущу, чтобы вы избавились от Славки, как избавились от твоего первого мужа!" Я пыталась убедить ее, что она все неверно поняла, но Нина не хотела даже слушать. Скажи, Варвара, у нее когда-то были виды на Владика?
- Были, - вздохнула я. - Правда, очень давно. Славка не ответил на ее чувства, и Нинка вскоре вышла замуж за Мирона.