Страница 10 из 75
- Мирон! Тебя отчислили за прогулы.
- Что за чушь? Какие прогулы? От меня даже объяснительную ни разу не требовали!
- Сам посмотри. Приказ на стенке перед учебной частью.
- Это проделки Вороны, руку даю на отсечение! - процедил Мирон сквозь зубы. Вороной он ласково именовал меня.
Но в учебную часть Мирон все же заглянул. Выздоровевшая Наталья пошуршала бумажками и объявила:
- Все верно. Вот решение комиссии. Зайдите дня через два, я подготовлю документы.
- Какие документы? - Мирон побледнел. - Меня даже не вызывали на эту комиссию!
- Не знаю, я болела. Идите разбирайтесь в приемную декана.
В приемной секретарша декана извлекла на свет божий собственноручно отпечатанный подлинник приказа и подтвердила:
- Да, ваша фамилия действительно есть в списке. Если, как вы утверждаете, не прогуливали, поговорите с куратором курса, может, вкралась какая-то ошибка.
Но Мирон отнюдь не был уверен в своей безгрешности. Он, конечно же, прогуливал, как и все мы, но старосты обычно отмечали отсутствующих студентов в журнале только в дни проверок. Не могло там накопиться столько пропусков, чтобы его отчислили! Хотя если староста имеет на него зуб... И Мирон пулей помчался разыскивать старосту. Выяснилось, что количество прогулов не превышает допустимой нормы.
Естественно, ситуация вскоре разъяснилась, и на учебную комиссию вызвали уже меня. Все знали, что мне грозит немедленное отчисление, и в деканат со мной отправились Марк и Прошка с Генрихом. Их попытались не впустить, но Марк настоял, чтобы его выслушали, и - впервые - рассказал всю историю о свидании у памятника Ломоносову. Его рассказу вняли, и я отделалась строгим выговором с занесением в личное дело.
Но в конце концов Мирон мне все-таки отомстил. На пятом курсе он женился на моей подруге Нинке, с которой я училась в одной группе, и вскоре наши с ней отношения стали весьма натянутыми. Я злилась, переживала, но изменить ничего не могла.
Марк вел войну с Мироном гораздо более тонким и изощренным методом. Он никогда не реагировал на издевательские замечания Мирона в свой адрес, никогда не выходил из себя, словом, никогда не давал врагу насладиться зрелищем бессильной злобы противника. И разговаривал с Мироном он без всякого высокомерия, только в речи его вдруг появлялось такое множество скрытых цитат и аллитераций, что несчастному казалось, будто с ним беседуют по-китайски. Особенно комичной ситуация бывала, когда в беседе принимали участие другие. Мирон только вертел головой из стороны в сторону и не отваживался вставить ни слова - а это для тщеславного и самоуверенного человека совершенно нестерпимо. Но что он мог поделать? Даже набить Марку морду вроде бы было не за что. Впрочем, Мирон не из тех, кто сдается. Подозреваю, он штудировал по ночам словари, потому что к пятому курсу мог участвовать почти на равных почти в любой беседе. Выходит, Марк оказал ему неоценимую услугу.
За долгие годы, минувшие с тех пор, мы с Мироном встречались нечасто, но наша взаимная ненависть нисколько не угасла. Напряжение, которое сковывало любую компанию, если в ней случайно оказывались вместе Марк и Мирон или Мирон и я, было почти осязаемым. Каждое наше слово сочилось ядом, каждый разговор балансировал на грани безобразного скандала. И вот теперь эта случайная встреча...
- Представляете, - весело рассказывал Генрих, - бредем мы с Марком по рынку, и вдруг кто-то хватает меня за плечо. Поворачиваюсь - Мирон! Бывают же такие совпадения! Оказывается, они с Ниной отдыхают в "Бирюзе". Но это еще что! Знаете, кто приехал вместе с ними? Оба Славки с женами! Мы договорились, что они все придут сюда после обеда. Тесен мир!
Известие насчет Славок немного подсластило пилюлю. Отличные ребята, хотя и не брезгают общением с Мироном. Одного из них зовут Ярослав, другого Владислав, но никто иначе как Славками их почти не называл. Именно множественное число, крайне редко - "один из Славок". На факультете они были неразлучны. Как ни странно, Мирон их очень уважал. Я долго не могла понять причину этого удивительного феномена, но в конце концов разобралась, в чем дело. Славки совершенно не боялись пудовых кулаков Мирона и откровенно говорили ему в лицо все, что о нем думают. Правда, поначалу не обошлось без мелких травм, а однажды разбирательство закончилось сломанной ключицей одного из Славок, но их такие мелочи не останавливали. Напористость Мирона ничуть не мешала Славкам то и дело заявлять, что он порет чушь. На Мирона это производило сильное впечатление. Если он и относился к кому-то на факультете как к равному, то это были Славки.
Женились Славки уже после окончания университета, и их жен я ни разу не видела, но слухи о них ходили самые интригующие. Ирина, жена Ярослава, была актрисой варьете - профессия для людей нашего круга не менее экзотичная, чем охотник на тигров. Жена Владислава Татьяна работала детским хирургом, но, несмотря на гораздо менее экзотичную профессию, пересудов о ней ходило не меньше. Ее называли роковой женщиной и туманно упоминали о некой драматической истории, предшествовавшей их со Славкой женитьбе.
- А жены тоже придут? - не смогла я скрыть интереса.
Марк искоса бросил на меня укоризненный взгляд. Проявлять такое легкомыслие перед лицом надвигающейся бури!
- Конечно! - заверил Генрих.
- Наконец-то Варька с Машенькой увидят их воочию, - ехидно заметил Прошка. - Заочно-то они им уже давно все косточки перемыли.
- Кто? Мы?! - хором возмутились мы с Машенькой.
- Ничего подобного!
- Что за гнусные инсинуации?
- Вон у Варьки даже глазки заблестели от предвкушения, - продолжал ехидничать Прошка.
- Еще что придумаешь? Если хочешь знать, я вообще после обеда собираюсь на экскурсию, так что гостей будете принимать без меня.
- Но как же так, Варенька? - растерялся Генрих. - Они могут обидеться.
- Вряд ли. В такой толпе отсутствие одного человека никто и не заметит.
- Ну и свинья же ты, Варвара! - прошипел мне на ухо Марк.
- Не свинья, а образец благоразумия, - шепнула я ему в ответ. - Тебе, между прочим, тоже не мешало бы смыться.
Марк взглянул на Генриха и покачал головой. Я поняла его без слов.