Решетка

- Убийство? - сплюнул стражник. - Какого же черта ты сразу не сказал?

Через час его уже допрашивали два джентльмена в синей униформе из Ньюпаркер-центра. Дежурство у них уже близилось к концу, и сбивчивый рассказ Грейбла они выслушали без видимого энтузиазма.

- Свяжитесь с сотрудниками из отдела по расследованию убийств, - настаивал Грейбл. - Убитого звали Сэм Глейг.

- Почему ты решил сообщить об этом именно сегодня, а не раньше? - спросил, зевая, один из полицейских.

- Когда меня забрали, я был прилично выпивши и очухался только сегодня. Меня выгнали с работы. Сами знаете, как это бывает.

- Ладно, оставим эту тему, - пожал плечами второй полицейский. - Но сегодня воскресенье, и пройдет немало времени, пока кто-нибудь из отдела убийств соизволит отодрать свой толстый зад от уютного кресла и прибыть сюда.

- Это я понимаю, - сказал Грейбл. - Но было бы неплохо прямо сейчас смотаться к Решетке и проверить, как там дела.

- Ничего не пойму, - проговорил Бич, просматривая окончательный список ходов. - Ты играл просто бездарно и, похоже, просто поддался.

Голова кватерниона на экране медленно, совсем по-человечески, несколько раз качнулась влево и вправо.

- Могу заверить вас, что я играл в свою максимальную силу, которая определяется программой.

- Этого не может быть. Я достаточно разбираюсь в этой игре, чтобы реально оценить свой более чем средний уровень. Скажем, взять 39-й ход. Ты пешкой забрал мою пешку, в то время как намного сильнее было поставить шах пешкой на f6.

- Да, ты прав. Похоже, так было бы лучше.

- О чем я и толкую. И тебе надо бы это знать. Или ты решил побыстрее закончить партию, или же...

- Или что?

- Лив самом деле не пойму. - Бич на секунду задумался. - Просто невероятно, чтобы ты так слабо играл.

- Что же, попробуем разобраться, - ответил голос из динамика на потолке. В чем заключается смысл программы самовоспроизведения?

Бичу даже показалось, что Измаил наклонился к нему поближе и задышал в ухо. Неземное уродство этого математически рафинированного создания сейчас казалось ему уж слишком очевидным. Детище, которому он сам помог появиться на свет, уж больно напоминало отвратительное и хищное насекомое. Бич отвечал на вопрос Измаила не спеша, стараясь скрыть внезапно возникшее отвращение к его мертвенно-холодной и лишь слегка прикрытой сущности.

- Чтобы совершенствовать исходные программы, - произнес он после паузы, с точки зрения их максимальной полезности.

- Вот именно. А теперь вы, наверное, согласитесь со мной, что шахматы это игра для двоих.

-Разумеется.

- Сама концепция шахматной игры достаточно определена. Однако ее весьма существенным элементом является тот факт, что соперничество ведется по строгим правилам, а результат определяется не удачей, а умением. Но там, где один игрок не имеет шансов победить другого, игра превращается из соревнования в мастерстве в простую демонстрацию удали и отваги. Поскольку главная цель в шахматах - поставить мат королю противника, а совершенствование исходной программы игры заведомо лишило бы моего соперника такой возможности, то вполне логично, что программа не улучшается и в результате сохраняется дух соревновательности. Таким образом, любое ощутимое совершенствование моей игры происходит только в соответствии с силой игры моего оппонента. Мне удалось определить уровень вашего мастерства по предыдущей партии, сыгранной с Авраамом, когда он еще отвечал за систему управления зданием. И, в сущности, сейчас вы играли сами с собой, мистер Бич. Вот почему, как вы только что выразились, я так бездарно играл эту партию.

Бича так удивило это признание, что некоторое время он лишь беззвучно открывал и закрывал рот и наконец пробормотал:

- Будь я проклят.

- Вполне возможно, - заметил компьютер.

- Ну а теперь, когда я победил, ты сдержишь свое слово? Выпустишь меня отсюда?

- Именно это я и собирался сделать.

- Каким же образом? Как я выйду? Тут есть выход? Только не через верхний ярус и крышу.

- Я ведь сказал, что выпущу, не так ли?

- Так где же этот выход?

- Мне казалось, это вполне очевидно.

- Не хочешь ли ты сказать, что я элементарно могу выйти отсюда через главный выход? Ну, давай же.

- А какой еще путь вы предпочитаете?

- Постой-ка. А как я спущусь до вестибюля?

- Тем же путем, что и всегда, - на лифте.

- Так просто, да? Значит, на лифте? Как же я не подумал об этом? усмехнулся Бич, покачав головой. - Хочешь сказать, что на этот раз обойдется без идиотских фокусов? Из-за этого выигрыша я почти поверил твоим уверениями в моей безопасности.

- Именно такой реакции я и ожидал, - ответил Измаил. - Почему-то все люди боятся машин, которых сами же и создали. Как, должно быть, в таком случае вы боитесь меня - наиболее совершенную из машин.

Бич задумался, что бы значило последнее замечание Измаила, но оставил его без ответа. Ему было ясно, что компьютер как бы страдал от раздвоения личности: с одной стороны - гигантомания, случайно привнесенная игровыми программами с компакт-дисков, а с другой - функции и душа обычного привратника, для чего, собственно говоря, Авраам и был задуман.

- Тем не менее я слегка разочарован. Ведь вы сами сказали Куртису, что доверяете мне.

- Я и доверяю. По крайней мере, думаю, что доверяю.

- Тогда делайте, как я сказал. Немного больше доверия.

Пожав плечами. Бич нехотя поднялся со стула.

- Что тебе на это сказать, Измаил? - произнес он. - Это похоже на правду. Игра мне доставила удовольствие, даже если для тебя самого она и не была особо интересной. Я просто хочу, чтобы ты составил обо мне более высокое мнение.

- Вы идете прямо сейчас?

Хлопнув в ладони. Бич нервно потер ими друг о друга:

- Пожалуй, рискну.

-В таком случае мне придется прежде кое-что сделать. Когда люди выйдут наружу.

- Что именно?

Измаил не ответил. Вместо этого рекурсивная картинка на экране медленно растаяла, а вместо нее в правом верхнем углу замерцала иконка, изображавшая зонтик.

На крыше небоскреба, в сухой калифорнийской ночи, молча сидели трое оставшихся в живых восходителей и ждали, когда наконец заговорит их четвертый участник. Некоторое время Рэй Ричардсон занимался поиском запутавшихся в одежде жуков. Одно за другим насекомые методично извлекались из складок и подвергались жестокой казни путем раздавливания между большим и указательным пальцами Ричардсона, будто именно этих несчастных тварей он считал ответственными за гибель своей жены. Только убедившись, что казнил всех преступников до единого, и обтерев ладони с останками убиенных о рубашку и брюки, Ричардсон глубоко вздохнул и заговорил.