Лобзай(CИ)

Все это счастье за две недели ее, Маргаритиного, курорта?

Сказать, что Ритка пребывала в шоковом состоянии – это, не сказать ничего!

- Мужииик! – заинтересованно протянула подруга, опасно откидываясь назад, словно бы позабыв о том, что восседает на неудобном табурете, а, не нежится в кресле – Ты, Натусь, даешь! Стоит только отъехать на пару недель, как у нее какой-то мужик объявился, худеет она на глазах, да и вообще… Чудеса!

Наташка скромно потупилась, потянулась за пирожком, цапнув его с блюда и принялась жевать свежую выпечку с совершенно идиотским выражением лица.

- Пирожки трескает – недовольно буркнула Ритка, принюхиваясь – с печенкой, пирожки! и худеет при этом! Знаешь, подруга, тут никакой мужик не поможет, если их только не будет три, и они не станут вкалывать в две смены, подменяя друг друга.

Наташка возмущенно хмыкнула, а, Ритка тут же, продолжила:

- Борща, что ли, налей, да рассказывай все подробно!

От всех этих необыкновенных новостей, кушать Ритке захотелось со страшной силой, а Натуся, нужно отдать ей должное, никогда не отказывалась накормить голодного гостя.

Наташка, сжевав пирожок и продолжая отчаянно краснеть, точно восьмиклассница на первом свидании, шустро налила подруге борща в глубокую тарелку, подсунула пышный каравай белого хлеба и задумчиво протянула руку за очередным пирожком.

- Однако! – покивала головой, пораженная Ритка, расправляясь с борщом, точно с вражеским лазутчиком – быстро и с аппетитом – Силен мужик, слышь, Натуська! Кто таков, как зовут, где живет?

Ответ подруги поразил Ритку в самое сердце – она даже жевать перестала.

- Не знаю – просто ответила Наташка – Ни имени не знаю, ни фамилии, ни где живет!

- Как, так? – глаза у Риты округлились и она, не веря, переспросила – Так не бывает!

- Бывает – мечтательно вздохнула Наташка и потупила взгляд, слегка теребя пальцами кружевную оборку на халате.

Решительно отодвинув тарелку, Ритка потребовала полный отчет о происходящем и чем дольше она слушала подругу, тем сильнее хмурился ее лоб и тяжелел взгляд внимательных карих глаз.

Наташка чувствовала себя очень одиноким человеком – подруг у нее, кроме Ритки не было, родственников, ни близких, ни дальних – не имелось, с соседями она особо не дружила, на работе отбывала неудобную повинность.. Что оставалось у нее для души – телевизор и женские романы, которые она поглощала в неимоверном количестве, записавшись во все доступные для нее библиотеки.

С мужчинами же, Наташка не знакомилась – обжегшись несколько раз, она разуверилась в их искренности, а, по причине излишней полноты, отчаянно комплексовала, считая себя толстой уродкой, никому не нужной и неинтересной.

Так и было до недавних пор, а, вот пару недель назад, как раз после отъезда Ритки в санаторий, все и началось…

Ритка смущенно хмыкнула – у нее все закончилось, не успев начаться и санаторий, на который девушка возлагала большие надежды, совершенно себя не оправдал. Из кавалеров там имелись лишь престарелые папики, предпочитавшие совсем юных нимф в бикини и пара бледных язвенников, которые, как ни странно, усердно занимались своим здоровьем, совершенно не обращая внимания на теток, усиленно строивших им глазки.

Ритка, сразу же осознавшая всю тщетность прилагаемых усилий по охмурению квелых кавалеров, самоустранилась от погони за семейным счастьем и все две недели вынужденного ничегонеделанья, усиленно привидением в порядок собственного организма, просто так, от безысходности.

Вот и получила лишние нашлепки на бедра и сантиметры на талию.

Печалька.

Наташка глубоко вздохнула, словно стесняясь делиться с подругой сокровенным и замолчала, пытаясь взять тайм-аут.

Но, не тут-то было – подруга жаждала подробностей в полном объеме.

Борщ давно закончился и Ритка приступила к поеданию курочки, бодро шурша фольгой, но, даже обгрызание аппетитного крылышка не мешало ей слушать Наташку и поторапливать ее рассказ, застопорившийся на самом интересном месте.

- Да, что началось-то? – не вытерпела Ритка, подталкивая подругу к откровенности – не томи уже, а?

- Сны начались – вздохнула Наташка, понимая, какой дурой она будет выглядеть в Риткиных глазах – Сны, ох, Ритка! и.. мужик, вот! Во сне, но, как наяву! Я, дура, да?

- Во сне, значится, худеешь? – задумчиво переспросила Ритка, протягивая руку за вкуснейшим пирожком – врешь ты все, Натуська – не бывает такого! Не хочешь рассказывать – твое дело, но, учти, я обижусь!

Наташка вновь шмыгнула носом – какие там тайны! От Ритки разве скроешь, что?

Наташка кротко вздохнула и поведала ошеломленной подружке следующую историю, простую, как доска и странную, до одурения.

Помершая недавно тетка Алена – пятидесятилетняя, вредная, желчная баба, вечно чем-то недовольная склочница, своей безвременной кончиной удивила весь дом. И, вроде бы, ничего не предвещало летального исхода – женщина отличалась редкостным злонравием и неуживчивостью, отменным здоровьем и умением употреблять крепкие напитки даже в жару, ни о каких хронических заболеваниях и речи не шло, а, вот те на – померла, сгорев за пару месяцев от неизвестной болезни.

- Лихоманка ее замучила! – торжественно задрав вверх остренький подбородок, оповестила соседей бабка Глаша, старушка – божий одуванчик, куда как старше, безвременно почившей тетки Алены – И все, от характера ее несносного, да от желчи, в которой она и утопла!

Наташка тогда, еще помнится, здорово удивилась – Алена-то, и, впрямь, женщиной слыла недоброй и нелюдимой, от того мужики и бежали от нее, точно черт от ладана, но, вот с ней, Наташкой, от чего-то, всегда здоровалась и даже как-то подарила небольшой презент – простенький браслетик из бисера, в самый раз на пухлую наташкину руку.

Движимая сочувствием и человеколюбием Наташа, помогала родственникам почившей, как могла – быстрые похороны, помины, на скорую руку, разбор оставшегося имущества и спуск различного хлама в подвал, в клеть, принадлежавшую тетке Алене.

Соседка, как-никак, не чужой человек.

Разнообразные журналы, книги и книженции в пестрых обложках, старая посуда и прочая рухлядь были подготовлены к транспортировке и уложены в ящики-коробочки, дожидаясь оказии.

Там-то, охочая до чтения, Наташка и обнаружила старинную книжку с картинками.

Книжка показалась ей пыльной, картинки – занятными, но страшненькими – со всякими обнаженными девицами, да разными чудами-юдами с шипами и без оных. Заложена книжица была на одной из страниц простенькой закладкой – симпатичным таким браслетиком из бисера, дешевым и непритязательным, очень сильно напоминающим ее собственный, даренный ей теткой Аленой.

Полистав книженцию, Наташка отвергла ее, как неинтересную, но, при этом, совершенно случайно, порезала палец острой бумажной кромкой.

Почему она помнит о том так подробно? Да, потому что, простыв в сыром подвале, она слегка приболела и все выходные провалялась на диване, а потом, начались они, сны…

Упомянув о снах, будь они неладны, Наташка вновь примолкла, раскраснелась, сливаясь цветом с краснобоким яблоком на тарелке и Ритка, не вытерпев, ткнула подругу пальцем в мягкое плечо:

- Что за сны-то? – девушка уже вся чесалась от нетерпения – Рассказывай, давай!

И, Наташка рассказала ей о своих снах..

А, снилось Наташке с недавних пор одно и тоже – ложилась она спать в свою мягкую постель, совершенно одна, если, конечно, не считать кота, но, просыпаясь среди ночи, обнаруживала себя любимую, в объятьях дивного мужика – крепкого, темноволосого красавчика, с пронзительно-синими глазами, жадного до поцелуев и прочих непотребств, творимых пылкими любовниками в порыве страсти.

Но, у нее-то, Наташки никакого любовника не было, да и особой страстностью, при ее-то, немалой комплекции, девушка никогда не отличалась!

Мистика, да и только!

Сны девице снились до того реалистичные, что, просыпаясь по утрам и пытливо разглядывая в зеркале свое отражение, Наташка, нет-нет, да и обнаруживала на собственной груди и шее, следы бурной страсти неизвестного красавчика.