Игра ангела и беса

– Приятнее было бы думать, что кому-то хоть какое-то дело есть до меня…

– А ты у крылатой спроси, она-то по-любому именно за тебя переживает, а не о том, чтобы поскорее дело в архивчик сдать, – разразился хохотом Марк.

– Темный, ты такой мерзкий, – выпалила ангел.

– Я знаю, милая. Для меня это комплимент.

– На небе все напуганы, Антон, никто не знает, почему и как люди возвращаются после смерти, – она взяла меня за руку, – мы обязательно во всем разберемся, я обещаю. Ангелы не врут.

– Что там наверху, ты можешь мне рассказать? – попросил я, но она лишь отрицательно покачала головой, я ожидал этого, но все же немного расстроился. Видно, пока туда не попадешь, никто правды не откроет.

За окном все было совсем белым. Легкий снегопад сделал свое дело. Со стороны леса начался каменный забор, что там за ним? Мы подъехали по свежему снегу ближе, машина остановилась.

– На месте. Ну что, крылатая, идем?– посмотрел на ангела Темный, та просто открыла дверь и вышла из машины.

– Где мы?– спросил я, захлопывая дверь.

– Там, где обычно все заканчивается, – сказал Марк и направился к зияющей в заборе дыре, ангел пошла следом, все в той же майке и джинсах, по-видимому, холод ей никак не вредил, Темный в своей кожаной куртке выглядел одетым по погоде.

– Машину закрывать не собираешься? – крикнул я вслед Темному, не услышав, как пискнула сигнализация.

– Да кто ж ее тут тронет? Если ее угонят, я только рад буду, вклад в искушение смертных, многого стоит. Я даже ключи в замке оставляю, надеясь на какого-нибудь воришку, – смеялся в ответ бес, идя по белому снегу.

Я больше не стал ничего спрашивать и двинулся следом.

Пройдя забор, Марк огляделся.

– А все ли тропинки ведут в часовню? – задумчиво произнес он.

– О чем ты? – спросил я, но он только ответил: Идем.

Я понял, что вопросы задавать излишне, когда мы втроем медленно пошли мимо припорошенных снегом могил и оград. Здесь было кладбище. Мои спутники явно знали, куда идти. Мы хитро петляли между оградок, вековечных дубов и елей. Пройдя так минут пять, мы остановились. Перед нами была маленькая оградка, а внутри два памятника. Место почему-то казалось теперь мне знакомым.

– Войти ты должен сам, – открывая калитку, кивнула Алиса. Я сделал пару шагов и оказался перед первым памятником – фотография и надпись в снегу… я протер надпись и прочел шепотом.

– Озеров Сергей Валерьевич, – это же мой отец! Я резким движением очистил фотографию от снега… Так и есть, это он. На фотографии еще молодой, в военной форме. Я не был на могиле отца с пяти лет, с момента его похорон. Мать никогда не брала меня с собой, когда ходила сюда, вот почему я не знал дорогу. Она запрещала мне гулять вблизи этих мест, когда я был ребенком, потом этот переезд в город. Так стыдно, мой отец здесь все это время, а я даже ни разу не задумывался над тем, чтобы навестить его могилу. Несколько воспоминаний из детства, какие-то неясные образы – все, что сейчас я о нем мог найти в задворках своей памяти, слезы подкатили к глазам. Так странно быть здесь, так странно быть здесь сейчас, через столько лет. Почему именно сюда они привели меня? Я взглянул на вторую могилу. Кого могли похоронить рядом с отцом, ведь мать еще жива? Я подошел ко второму памятнику. На земле под мелким снегом я разглядел цветок, орхидею. Какой красивый, я освободил его от снега и увидел, что он будто живой растет из могилки. Но сейчас слишком холодно, да и орхидеи не растут на кладбищах.

– Удивительно, правда? Снег кругом, а цветку хоть бы что, цветет себе… – я вздернул голову туда, откуда возник незнакомый голос. У калитки стоял, опираясь на лопату, старик с седой короткой бородой, в теплом пальто. Ни Алисы, ни Марка вокруг не было.

– Я на него каждый день любуюсь, – продолжил он.

– Я думал, он искусственный, – пробормотал я. – Здравствуйте, меня Антон зовут, Озеров.

– Сын, стало быть?– вопросительно кивнул старик в сторону могилы отца,– меня Захаром звать, Федотовичем, если угодно, вот тут у нас на кладбище прибираю, порядок навожу.

– Работа такая?

– Бог с тобой, какая работа? Я на пенсии уж лет двенадцать как. Если бы мне платили, так какая мне заслуга тут трудиться, – улыбнулся бородатый старик.

– А кто еще здесь похоронен, знаете?– спросил я.

– Почему же не знаю, сестра отца твоего, три года как здесь вот, – ответил он. Я протер фотографию на памятнике, да, это она… Надпись ниже: Озерова Анна Валерьевна. – Замечательный человек она была, жалко…

Я и сам ее помнил, из сестер отца самая младшая, душа компании, добрый и чистый человечек. Я и не знал, что она умерла, слышал от родственников, что болела сильно… но чтобы вот так ее могилу найти – не ожидал. Хотя вот еще ночью тут могла быть и моя третья, кто бы ожидал такого.

– А вы Аню знали?– спросил я.

– Валерьевну? Как же не знать, она часто ко мне захаживала. Сидели, вечера напролет разговоры разговаривали, – объяснил Захар Федотович.– Я, сынок, может быть, лучше всех ее и знал. Ты не замерз часом, а то давай чайку со мной попей, я тебе про твою тетку столько расскажу, что ты представить не мог.

За последние сутки произошло столько, что я действительно представить не мог и в страшном сне.

– Спасибо, конечно, только вот со мной друзья были, – сказал я, пытаясь взглядом вокруг найти ангела и беса.

– Так это не беда, все тропинки в часовню ведут…

– Как вы сказали?– переспросил я, услышав знакомую фразу.

– Все тропинки с кладбища приведут в часовню, не заблудиться здесь, уж поверь старику, – улыбнулся он, зашагав прочь.

Марк знает про часовню, может они с ангелом там?

– Хорошо – согласился я и пошел следом.

И действительно, шли мы совсем недолго и вскоре набрели на старую часовню. Она стояла на окраине кладбища. Стены были немного обшарпанными, на вершине – маленький золоченый купол. Скромно, но аккуратно. Старик, перекрестившись, вошел внутрь, обив снег у порога. Я последовал за ним, но креститься не стал. Перед входом из стены торчали несколько гвоздиков, я вслед за стариком повесил куртку на один из них и вошел. Один большой зал, деревянные полы, на стенах иконы. Зажженные свечи давали мягкий свет. Распятие на стене прямо напротив входа приковало мой взгляд, на какое-то время я застыл перед ним в своих мыслях, заговорил Федотович, который стоял рядом.

– Это сделали люди, а представь, если бы увидеть, как он сам вот так вот висел, что бы ты тогда чувствовал.

– Он и впрямь сын Божий?– задумчиво проговорил я.

– Он один знает наверняка, мы можем только верить, – произнес старик, – идем за стол.

Теперь я увидел в одном углу маленький столик, на котором стоял электрический самовар и ваза с какими-то баранками и конфетами, я подошел и сел на стул возле стола, Федотович взял из противоположной стороны комнаты еще один стул и, сев, начал наливать в чашки чай из маленького золотистого чайничка.

– Чай-то у меня знатный. Жалко, самовара нет нормального, да к тому и дрова надобны, вот пока такой принесли прихожанки местные, ну и на том спасибо, – сказал старик и, добавив кипятка, протянул мне чашку.

Чтобы не обжечься, я отпил совсем немного, но даже этого малого хватило, чтобы понять вкус. Чай был великолепный, вкус не удавалось уловить, в секунду менялось множество приятных ощущений. Я никогда не пробовал такого чая даже в хороших ресторанах города.

– Так я и не пойму, живете вы тут, или трудитесь, или просто иногда посещаете? – поинтересовался я у своего нового собеседника.

– Живу, – отпив чайку, поведал Федотович. – Раньше просто ходил иногда, дорожки чистил да могилки прибирал, молодым-то некогда все, – улыбнулся он, мне от этого на душе стало как-то тоскливо, ведь он и про меня говорил.– Жил в селе, а как лет восемь назад мою старушку-жену схоронил, сюда вот и перебрался, вроде как поближе к ней да к дочери, она у меня тут еще раньше лежит.

Расспрашивать его о дочери я не стал, тяжело это слушать, да и не хорошо у едва знакомого человека в душе копаться.