Страница 29 из 30
27 декабря. Пятница. Целое утро прошло в совещаниях с моими ближайшими сотрудниками о предстоящей Военному министерству обширной работе – нужно составить план мобилизации армии. Для этого собрались у меня начальники главных управлений, до которых этот вопрос преимущественно относится, и некоторые другие лица, прикосновенные к делу. Толковали более пяти часов и, чем более входили в подробности, тем более убеждались в огромности предстоящей задачи и в неудобствах настоящего переходного положения нашей военной организации вследствие прошлогодних злополучных совещаний. Не имея возможности в короткое время осуществить все наши затеи при ограниченном нормальном бюджете, мы осудили себя на долгое бессилие: по всем частям готовятся новые положения, перерабатываются штаты, придумываются решения новых сложных вопросов военной администрации; нет ни одной части в законченном виде.
При таком положении дела мы лишены прочного основания, на котором могли бы построить полный план мобилизации, сколько-нибудь похожий на прусский Mobilmachung. Тем не менее необходимо во что бы то ни стало предпринять работу, хотя бы приближающуюся к немецкому образцу. Поэтому пришли мы к заключению, что следует ныне же образовать в составе Главного штаба особый отдел, который специально занялся бы разработкой нашего плана мобилизации армии, насколько окажется это возможным при настоящих условиях.
Затем было у меня другое, довольно продолжительное совещание с генералом Мордвиновым и доктором Козловым по вопросу о Медико-хирургической академии.
28 декабря. Суббота. После доклада нанес визит киевскому митрополиту Арсению: умный старик, с которым беседа может быть весьма разносторонней.
Чрезвычайное заседание Государственного совета для утверждения финансовой росписи и сметы земских расходов на 1875 год. Продолжительные и оживленные прения возникли по поводу годичного отчета государственного контролера за 1873 год. Грейг с обычной своей самонадеянностью и развязностью позволил себе обвинить всех министров поголовно в расточительности, основывая свой приговор на том лишь факте, что остатки от сметных ассигнований с каждым годом уменьшаются. Такое огульное и безосновательное обвинение вызвало энергичные протесты со стороны министров юстиции, народного просвещения, внутренних дел и других. Я также вынужден был сказать несколько слов. Председатель (великий князь Константин Николаевич) положил конец этой буре, угрожавшей обратиться в скандал.
Сегодня я должен был обедать у турецкого посла [Киамиль-паши], но вместо того получил перед самым обедом приглашение в Зимний дворец. При всех встречах мне надоедают расспросами о случившейся у меня покраже. Известие о ней появилось уже в газетах.
1875 год
1 января. Среда. Наступивший год встречаю если и не радостно, то по крайней мере спокойнее духом, чем встретил год минувший. Если б не болезнь дочерей, из которых одна (Ольга) и до сих пор не поправилась после вынесенной в Крыму лихорадки, то я мог бы сказать, что домашняя обстановка улучшилась против прежнего. Положение служебное также изменилось к лучшему. С удалением графа Шувалова в Лондон враждебная мне партия укротилась, интрига заглохла; в Зимний дворец вступаю со спокойным настроением.
Сегодня представил я государю, по примеру прежних лет, кроме обширного официального отчета за 1873 год и краткие отчеты или «всеподданнейшие доклады» за два последних года: 1873-й и 1874-й. Доклад за 1873 год, хотя и составленный в свое время, не был мною представлен, как объяснено было в моем дневнике. Не знаю, прочтет ли теперь государь оба доклада подряд, но они в тесной связи между собой. В новом докладе объясняется снова, что Военное министерство так ограничено теперь нормальной сметой на пятилетие 1874–1878, что не имеет возможности покрыть самую даже незначительную часть расходов, которые требуются для исполнения утвержденных в начале 1873 года [громадных] предположений. Небольшой остаток, который можно ожидать (впрочем, весьма гипотетически) по смете наступившего 1875 года, может быть обращен только на единовременные расходы по заготовлению вещевых запасов.
Мысль эта была уже заявлена в прошлом году в особом докладе и одобрена государем; но тем не менее приходится снова повторить ее, дабы предупредить возобновление требований неисполнимых. Вопрос о том, к каким именно из предположенных новых мероприятий следует прежде всего приступить, обсуждался вчера собранными у меня начальствующими лицами разных частей министерства, и вслед за сим будет представлен особый по этому предмету всеподданнейший доклад.
Государя я видел сегодня только во время большого выхода, а потому все необходимые объяснения по поводу представленных отчетов должен отложить на завтрашний доклад.
2 января. Четверг. При докладе государю не было особого разговора по поводу представленных мною отчетов. Его величество заметил только, что с каждым годом размер картона с отчетами увеличивается. После доклада прошел я к великому князю Алексею Александровичу, чтобы поздравить его по случаю дня рождения; потом было заседание Военного совета, а затем большой парадный обед в Зимнем дворце по случаю 25-летия назначения великого князя Алексея Александровича шефом лейб-гвардии Московского полка.
3 января. Пятница. Совещание у государственного канцлера по поводу предложенного Лесепсом химерического проекта соединения Индии с Европой железной дорогой через Гималайский хребет и среднеазиатские степи. Участвовали в совещании генерал-адъютанты Чевкин, Посьет, Кауфман (Константин Петрович), министр финансов, генерал Мельников и я. Все единогласно признали этот проект неосуществимым и самую мысль соединения Индии с европейской железнодорожной сетью более вредной, чем полезной для России. Один генерал Кауфман попытался поддержать предложение о соединении Туркестанского края с Европейской Россией, а генерал Мельников заговорил о несбыточных мечтах судоходства по старому руслу Аму-Дарьи, но оба эти вопроса были устранены как выходящие из задачи совещания.
23 января. Четверг. Три недели не открывал я своего дневника: ничего не было примечательного. При последнем моем докладе во вторник государь сказал, что окончил чтение моего краткого отчета за 1874 год и приступил к чтению доклада о финансовом положении Военного министерства. В тот же день я обедал в Зимнем дворце. Сегодня же государь, возвратив мне этот доклад, одобрил изложенные в нем соображения относительно видов на наступивший 1875 год, однако ж снова заявил свое желание не отлагать образование корпусов, хотя бы только в западных пограничных округах, а также формирование в гвардии четвертых батальонов.
Не возобновляя неприятных для государя возражений, я ограничился несколькими общими объяснениями и обещал представить дополнительные справки и соображения. Приведение в исполнение обеих указанных мер в наступившем году расстроило бы все расчеты Военного министерства и отозвалось невыгодно на последовательном ходе его деятельности, направленной преимущественно на то, чтобы привести армию в бóльшую готовность к войне. С установлением нормального бюджета министерству, безусловно, необходимо строго держаться предначертанного плана.
В этих видах я представил сегодня же государю два доклада: один – с расчетом комплектования войск в мирное и военное время, другой – об устройстве при Главном штабе особого комитета для сосредоточения всех работ по мобилизации армии. Государь остался доволен этими докладами и благодарил за них.
25 марта. Вторник. Совсем было забросил свой дневник: не раскрывал его два месяца! В продолжение этого долгого промежутка не произошло ничего, что выходило бы сколько-нибудь из обычного течения петербургской жизни. Затрудняюсь теперь и припомнить что-нибудь особенное, заслуживающее занесения в дневник задним числом. Но сегодня я должен отметить знаменательное событие: представление государю депутации от униатского населения Люблинской и Седлецкой губерний по случаю присоединения этого населения к православию. После обедни и молебствия (по случаю родившейся у цесаревича сегодня же утром дочери, названной Ксенией) государь принял депутацию в так называемой Арабской комнате; тут было до 12 духовных лиц (во главе их Попель) и человек 20 мирян. Попель произнес речь и подал адрес, а государь и императрица вручили депутатам несколько богатых икон для бывших униатских церквей.