Не мой парень

— Похоже, что я ревную, Финн? Думаешь, я все еще немеющая от одного твоего взгляда подросток? Что за четыре года не нашлось ни одного парня, который вытравил тебя из моей головы? Или ты думаешь, что все это время я лелеяла твой светлый лик и ждала встречи? Просто к сведению: я забыла о тебе примерно через неделю. Подростки очень ветрены в своих привязанностях, знаешь ли.

Лицо Финна каменеет, не оставляя ни малейшей возможности себя прочитать. Слегка наклонив голову, он играет челюстью, разглядывая меня словно видит впервые.

— Да, ты отлично над собой потрудилась Тони. — произносит негромко. — Из тебя получилась образцовая стерва.

Я не испытываю триумфа от того, что, кажется, записала один раунд на свой счет. От чего-то на душе становится тоскливо и, чтобы не раскиснуть окончательно, продолжаю свою козырять показной бравадой.

— Ты, кажется, расстроен по этому поводу, Финн? К счастью, тебе не придется иметь со мной дел. Я всего лишь младшая сестра твоей девушки. И уж будь уверен, на этот раз…

— Сколько парней у тебя было, Тони? — Хриплые нотки в его голосе на миг вышибают меня из кожаного кресла и переносят на четыре года назад, на узкую кровать в родительском доме, в которой он отчаянно целовал меня.

— Что? — сиплю от неожиданности и смятения. — Какое вообще тебе до этого есть дело?

— Это простой вопрос.

Самоуверенный вид, с которым он разглядывает меня, словно действительно ждет, что получит ответ, в очередной раз приводит меня в ярость. Кажется, он всерьез полагает, что спустя столько лет имеет право задавать такие вопросы. Выворачивать мою душу наизнанку своей бесцеремонностью.

— Ты мне никто, чтобы отвечать на него. Но чтобы удовлетворить твое любопытство, скажу, что достаточно. — с поистине садистким триумфом замечаю, как сжимаются его кулаки, и с издевкой тяну: — Неужели жалеешь, что не решился стать первым, Финн?

Ответа решаю не дожидаться, потому что для дальнейших словесных баталий моей выдержки точно не хватит. Поднимаюсь из кресла и, высоко задрав голову, шагаю к двери.

— Нет, Тони. — рычит Финн, перехватывая мою руку. — Глядя на тебя сейчас, я ни о чем не жалею.

— Какого черта ты делаешь? — лепечу, пытаясь высвободится из болезненных тисков ладоней, которые прижимают меня к его телу.

— Проверяю кое-что. — хрипит мне в лицо, топя в темноте расширенных зрачков. — Ты все еще смотришь на меня так, словно хочешь сожрать, Тони. Теперь, раз уж ты такая опытная, не вижу смысла играть в джентльменство. Я трахну тебя во всех позах, какие только придут мне в голову. Будешь стонать подо мной, как не стонала ни под одним из своих сопляков. А теперь, — сжав локоть, резко отталкивает от себя, — можешь идти, куда собиралась.

глава 7 

Финн

Выхожу из офиса «Агенда» и, найдя глазами припаркованный автомобиль, разбитым телом падаю в водительское кресло. Рука сама тянется к бардачку, где спрятана пачка сигарет на случай, если срочно понадобится успокоить нервы. И вот этот случай наступил. Тони Эллис.

Прикуриваю сигарету, вторую за последние пять дней, выпуская густую терпкую струю в приоткрытое окно. Дым царапает горло, не принося ни малейшего расслабления, поэтому я затягиваюсь снова и снова, пытаясь вытравить из головы ее образ. Но вместо этого вспоминаю, как увидел ее впервые.

Это случилось в доме родителей Ким. Мы с Кимберли вернулись с какой-то очередной громкой тусовки, кажется, я был немного пьян. Худенькая девчонка закатывала велосипед в гараж, а я просто застыл на пассажирском сидении и не мог оторвать глаз от стройных ног, облаченных в простые белые конверсы и того, как она прятала голову в капюшон розовой толстовки. Я даже впервые пристегнул ремень безопасности, потому что до боли в костях захотел подойти и разглядеть ее ближе. Естественно, я этого не сделал: знал, что у Ким есть застенчивая семнадцатилетняя сестренка, а возраст и родственные связи — это двойное табу.

С Кимберли меня познакомила мать на одном из семейных ужинов в каком-то новомодном ресторане. Они сошлись на почве общения в соцсетях и умудрились стать виртуальными подругами. Ким уже в то время успешно вела свой микроблог, и моя мать занималась тем же: за отсутствием потребности зарабатывать себе на жизнь и наличием большого количества свободного времени, вела инстаграм-дневник моей младшей сестры Эмили, в котором каждый день выкладывала новые фотографии ее красочной подростковой жизни, сдобренными советами женщины, умудренной двойным материнством: какой марке детской одежды следует отдавать предпочтение, во сколько лучше учить ребенка читать, стоит ли с детства прививать потребность в маникюре и прочие мелочи, которых только могут заинтересовать помешанных на воспитании мамаш. Ее страница была очень популярна: мать, словно эппловская Сири, имела ответ на любой вопрос касательно детского развития. Читательницы ее боготворили, а меня не покидало ощущение, что малышку Эм поместили в высокобюджетное реалити-шоу вне ее ведома. Кто смотрел фильм «Шоу Трумана» — поймет.

Мы с Ким стали встречаться. Она была той, кто идеально подходил глянцевой жизни скандального сына миллионера: красивая и популярная. Таблоиды обожали нас: «Светская львица, приручившая плейбоя» — такие пестрели заголовки. Еще одно вранье в моей показушной жизни. Ким никого не приручила — я не переставал трахаться на стороне.

Как бы пафосно не звучало, к двадцати трем годам я чувствовал себя стариком: поимел всех самых красивых телок Лос-Анджелеса, посетил все самые яркие тусовки, объездил самые дорогие курорты. Это как жрать искру каждый день — через месяц она становится на вкус как бумага. И ты рыщешь в поисках нового удовольствия для вкусовых рецепторов, а выясняется, что попробовал все: от трюфелей до гребанной фуагра. К счастью, в поисках высшего кайфа я, как многие мои золотые кореша, не скатился до наркоты и мужских задниц.

А потом я увидел ее.

Красота бывает разной. Как-то я выбирал матери кольцо на день рождения. Пока сканировал взглядом многомиллионную витрину, глаза сами выхватили замысловатый перстень, украшенный переливающимися камнями. Яркий и кричащий, мимо такого не пройдешь. Отличный выбор, сказала подлиза-консультант. Перстень стоил дорого. Достаточно дорого, чтобы угодить маман. Я уже собирался его купить, когда обратил внимание на другое кольцо: тонкий платиновый ободок и три бриллианта. Ничего лишнего. Изящное и идеальное. Я спросил сколько оно стоит, и оказалось, что его цена вдвое превышает тяжеловесный булыжник, на который я изначально положил глаз. Все закономерно — знаменитый ювелирный дом знает свое дело. Я купил именно его, а позже узнал, что мать его вернула, обменяв на тот самый кричащий перстень. Не каждый способен оценить тихую красоту.

Именно такой была Тони. Ноль макияжа, волосы, иногда забранные в небрежный хвост или разбросанные по плечам, плюшевые толстовки и рубашки, джинсовые шорты и кроссовки — казалось, ее не слишком заботит то, во что она одевается. Но даже самый простой тряпичный ансамбль на ней заставлял оборачиваться. Словно поймал взглядом что-то неуловимо прекрасное: хочется рассмотреть и понять, что именно. Ким такого желания не вызывала. Ее красота была точно выверена рукой стилиста и не подвергалась сомнению. Как и ее толстозадая армянская тезка по цеху, Ким никогда не позволяла себе выглядеть неидеально. Лицо всегда отштукатурено до приторного свечения, одежда сексуальна и соответствует всем модными тенденциям. Словно влез с дорогой костюм без возможности его снять. Мечтаешь переодеться с комфортные джинсы и мягкую футболку, но вместо этого каждый день засыпаешь в отлаженных брюках с дорогим ремнем, впившимся в живот.

Я чувствовал себя педофилом. Пять лет разницы звучит ничтожно, когда тебе тридцать, но для прожженного говнюка вроде меня, семнадцатилетняя школьница — это почти извращение. Конечно, в клубах я встречал семнадцатилеток, выглядящих на десять лет старше, и, уверен, имеющих за плечами не меньший опыт, но Тони была не из таких. Трогательная и невинная, смущающаяся при моем появлении, но незаметно бросающая такие жаркие взгляды, что лопалась ширинка.