Страница 8 из 41
— Мэлоро, иди к себе в палату, — доктор указал мне рукой на дверь, быстрее уводя меня от этого зрелища.
Чайлс умерла ровно за одну минуту до своего дня рождения, а я так и не узнала, какой ее любимый цвет, какое ее любимое имя и как бы она хотела назвать своих детей. Я так и не узнала, какие ее любимые цветы. Но, как бы я хотела чувствовать хотя бы разочарование, но в моей душе были только воспоминание и пустота, которые даже наполовину не закрывали все то дерьмо, что было во мне, в моем сердце. Мне хотелось набрать Меару прямо сейчас и попросить забрать меня, чтобы не чувствовать эту обстановку холода. Я бы хотела, чтобы поскорее все это закончилось. А вспомнит ли отец Чайлс о ней, спустя пять лет? Вспомнят ли ее сестры, а вдруг у каждого из них осталась хоть какая-то надежда на то, что она жива, а в день своего рождения, без секунды, она покинула этот мир. Воспоминания убивают нас не только изнутри. Воспоминания длиною в пять лет способны убить тебя хуже и больнее самой опасной болезни в мире. Воспоминания — наш враг, которого стоит запирать на замок. Вот, кто нуждается в заперти блуждания, а не чувства, из-за которых мы порой совершаем глупые ошибки и действия, которые мы не совершаем.
Когда все утихомирилось, я пробралась по темному коридору в кабинет Маркуса — это парень, который давно уже положил на меня глаз, но как бы не так. Я не собиралась даже разговаривать с ним. Я зашла, отыскала его рабочий старый телефон и набрала номер первого, кого я вспомнила. Иронично было, что на ум пришло только одно имя и его номер. Я сама даже не знала, каким образом я его выучила.
— Время, мать вашу! Что случилось с ней? — Видимо, у Киллиана высветилось как рабочий номер приюта. Я сделала вдох, чтобы выговорить слова:
— Это я, — шепчу, чтобы меня никто не услышал.
— Мэлоро? — Его голос звучал обеспокоенно, удивленно и бодро, хотя, я по всей видимости его разбудила. Взглянув на экран, я увидела три часа ночи на часах. Через два часа рассвет. Как странно, что все сводиться к пяти часам. — Что-то случилось?
Я издала всхлип. Это было тяжело. Всегда тяжело видеть мертвого человека, которого ты знал так долго…
— Чайлс, она…. Сегодня должен был быть ее день рождение, — я села полностью на пол, облокотившись спиной о комод. — И перед этим мы с ней говорили о смерти. В смысле… О том, для чего мы живем.
Переосмысление наступает только тогда, когда что-то происходит и что-то необратимое.
— Сегодня как всегда она была особо буйной… Она переживала смерть родных и то, что все эти пять лет было у нее на душе…
Я уже сомневалась, что он слушал меня, я думала он положил трубку, чтобы не слушать мои сумасшедшие бредни, но я слышала, как он тяжело дышит. — Ко мне пришла медсестра, когда я смотрела на звезды и думала о Бони. Она пришла вся потрепанная, в слезах, с клочком одежды Чайлс в руке. И…
Я снова издала всхлип.
— В общем, она повесилась сегодня ровно за минуту до своего дня рождения, сегодня ее день рождение, Киллиан! — Я прижала ноги к себе, чтобы не кричать. — Она умерла из-за моих слов.
Глава 9 "Инцидент"
— Не говори так, — рычит зверь и судя по звуку встает с кровати. — Этого не могло произойти по твоей вине, ты не достаточно выросла, чтобы доводить до самоубийства.
— Я…
Меня отвлек громкий звук открывающейся двери. Глаза мгновенно ослепил свет и я услышала звук, который шел к тому месту, где сидела я. Это пришел Маркус. Господи, только не это.
— Мэлоро…? — В трубке я услышала взволнованный голос парня и скинула, у меня не оставалось выбора. Я взяла телефон к себе и засунула в задний карман своих штанов. Пришлось быстро залезть под стол, чтобы он меня не нашел или хотя бы не заметил.
— Я понял вас, да, — я вжалась в конец стола, потому что его ноги почти уперлись в мои, пришлось лезть к самому краю. — Слежу конечно, мистер… — Он осекся. — Я даю себе отчет каждый вечер, когда вижу ее, она прекрасна, — он вытянул руку и положил себе на ногу. Фу, противно даже находиться с ним на одном положении.
— Сегодня произошел один случай… Это сильно повлияло на всех… Да…
Этот разговор продолжался до поры до времени, пока я не начала засыпать. Маркус отдавал кому-то свой отчет, видимо, о какой-то пациентке или, медсестре в приюте, за которой был надзор? Я не знала, да особо и не интересовалась.
— Хорошо, сообщу.
Разговор подошел к своему завершению и я спокойно выдохнула, что он возможно может сейчас уйти, так я и думала, пока не услышала, как он заваливается на диван у себя в кабинете. В этом самом кабинете! Свет он немного приглушил, но не выключил полностью. Ну все. Это конец. На кой черт тебя сюда понесло?
Хотя со мной и был телефон, но толку от него никакого не было, я бы не смогла даже смс написать, не то, что позвонить сейчас. Он был таким громким, как сирена, оповещающая о побеге. Мне пришлось только ждать. Я свернулась калачиком, чтобы было не так прохладно моим ногам, странно, как бы я их не закаливала, они все равно мерзли и зимой и летом.
Мое сердце бешено стучалось и я не могла уснуть, но как только услышала сопящий звук, доносящийся с угла, где спал Маркус, я взяла себя в руки и тихонько стала вылезать из-под стола, чтобы этот гоблин не проснулся и не сдал меня глав врачу. Тихими шагами, пригнувшись я подошла к столу, чтобы выглянуть и точно убедиться в том, что он спит. Так и было. Маркус спал, повернувшись спиной ко мне. Его широкие плечи вздымались и опускались. Да, он был красив, но был не настолько хорош сердцем.
Так, теперь мне следовало тихо пробраться к двери и дело оставалось за малым. Я на носочках пробралась к середине комнаты, еще раз взглянув на Маркуса, он все еще спал. Я спокойно выдохнула и направилась к двери.
Как только моя рука коснулась ручки, моей талии и рта коснулись его руки. Я знала, что это был Маркус, потому что сопение прекратилось, а в комнате были только мы вдвоем, как бы это ужасно не звучало. Я так была сконцентрирована на одном деле, что вовсе и не заметила, как он смог подкрасться так быстро. Я не стала сопротивляться, но думала, что стоило бы, я ему не доверяла. Он был слишком мутным типом для этой работы. Тем более он появился совсем недавно, буквально месяца три-четыре назад и такое его поток внимания, были основаны только ко мне. Я заметила, как он со мной ласково разговаривал, как уделял внимания больше, чем остальным пациентам, так может, с кем он разговаривал, это был кто-то, кто знает, о том, что я тут нахожусь?
— Какая прелесть, ты сама попала в эти сети, дорогая, — его губы находились на ровне с моим ухом. Горячее дыхание, от которого разило алкоголем, до тошноты было противно мне. Что-то твердое упиралось мне в зад и я поняла, что дело было совсем плохо. Я стала мычать ему слова, которые обычно говорят в таком случае «отпусти меня, кретин» или, говорят не так? Все равно!
— Не рыпайся, — он повернул меня к кровати и резким движением кинул на кровать, освобождая мне рот.
— Если со мной что-то произойдет, тебя уничтожат, — шиплю я, пытаясь понять, куда лучше бить.
— Ты это про своего дружка Киллина? — Смеется он, а в свете восходящего солнца, которое совсем немножко выглянуло из-за леса осветило его зелено-голубые глаза, в другом бы положении я бы сказала, что в них можно и влюбиться, но сейчас я могу сказать только то, что он полнейший идиот и придурок. На что он рассчитывает? На удовлетворение своих заигравшихся гормонов? — Да-а-а-а, я вижу, как он смотрит на тебя, как хищник, он собственник, а с такой грех не поделиться, — он в один шаг преодолел расстояние между нами, одну руку он запрокинул мне за спину и я услышала резкий щелчок, я почувствовала обжигающе-холодную сталь на своих руках и поняла:
— Ты что делаешь, зачем тебе наручники, Маркус? — Мои глаза расширились от страха, а это его еще больше забавляло, его рука потянулась к краю моих штанов.
— Я сегодня буду делать тебя не только его, — мурчит он и наклоняется к моей шее. Его губы касаются моего тела, и неприятное чувство разлетается до кончиков пальцев.