Страница 1 из 2

Те, с которыми я… Александр Збруев

Соловьев Сергей

Сергей Соловьев

От издательства

Мы не случайно начали этот большой проект в 2016 году, объявленном президентом Российской Федерации Годом российского кино. Золотой фонд советского и российского кино является одним из ключевых пластов в нашей истории и культуре. Даже в тяжелые для России времена, в военный период или в сложные годы перестройки, великие артисты, режиссеры, сценаристы, писатели и художники – деятели культуры, которыми так богата наша большая страна, продолжали создавать свои произведения, творить на благо нашей страны.

Коллектив издательства заинтересован в том, чтобы и современная аудитория, и наше будущее поколение могло бы знакомиться с жизнью и творчеством великих людей, которые внесли свой весомый вклад в русскую культуру и искусство.

Одним из ярких представителей кинематографических деятелей является Сергей Александрович Соловьев— не только выдающийся сценарист и кинорежиссер, фильмы которого стали классикой отечественного экрана, но и яркий просветитель-телеведущий, вдумчивый педагог. Наконец, он еще и самобытный «кинематографический писатель», памятливый мемуарист. Его авторский цикл «Те, с которыми я…» для телеканала «Культура» создан с подкупающей искренностью, он пронизан трепетным отношением к выдающимся современникам, с которыми Сергея Соловьева сводила судьба на съемочной площадке и за ее пределами. Его словесные портреты выдающихся мастеров экрана лишены банальных черт, общеизвестных фактов, они согреты неповторимой личностной интонацией автора, который рассказывает о своих коллегах по искусству (в большинстве случаев они являются его друзьями) свободно, раскованно, иронично, но и нежно, с массой ярких деталей и подробностей, которые известны только ему.

На страницах каждой книги этого проекта мы старались передать живую речь Сергея Александровича, отрывки из его диалогов с героями передач, его мысли и воспоминания о моментах, проведенных вместе с ними. Книги написаны ярко и необычно, они как бы пронизаны голосами автора и его героев, погружают читателя в полноценную беседу.

Наши соотечественники за рубежом, которые по стечению различных обстоятельств находятся вдали от своей родины, также любят и помнят прекрасных артистов, на фильмах которых они выросли и которые пересматривают до сих пор. Мы уверены, что этот цикл книг будет востребован у наших соотечественников, у молодого поколения, проживающего в разных странах, которые (что вполне возможно) про некоторых деятелей культуры и искусства могут узнать впервые из этого проекта.

Мы надеемся, что эти блестяще написанные книги сохранят память обо всех ныне живущих и тех, кто, к сожалению, уже ушел в другой мир. Память об этих людях— наше бесценное духовное наследие и богатство.

Путешествие в апрель

Сергей Соловьев об Александре Збруеве

Саша Збруев знаменит своей открытостью, легкостью, тем, что называется контактностью. Он очень общителен, очень живой, доброжелательный и веселый человек.

А дружим мы с ним почти сорок лет, даже больше, чем сорок лет. И за эти сорок лет очень близких взаимоотношений, кроме легкости и открытости, веселости и доброжелательности, о Саше Збруеве, о том, что называется его частной личной жизнью, я не знаю практически ничего. Потому что Саша Збруев – человек-тайна. Вот сейчас, говорят, у нас собираются принять какой-то указ о неприкосновенности личной жизни, неприкосновенности личного мира. Так вот Саше указ этот не нужен совершенно, потому что он этот указ осуществил сам по себе со своей жизнью давным-давно и следует этому указу очень четко и очень ясно.

Есть один Збруев, которого мы знаем по экрану, знаем по сцене, которого мы знаем так, как все его знают. И есть другой Збруев. Мы живем недалеко друг от друга, и я иногда еду на машине домой и вижу, как по переулкам идет Саша, засунув руки в карманы плаща, смотрит иногда в асфальт, иногда куда-то чуть выше. Всегда он один. Идет неторопливо. Я понимаю, откуда и куда он идет. Даже знаю, что идет он из своего Театра Ленинского комсомола, в котором он практически прожил буквально всю свою жизнь. Идет и о чем-то думает. О чем думает Саша? Тайна сия велика есть. Никогда он не делится этим ни с кем. Думаю, что к тому есть какие-то важные и серьезные основания. И эти основания необходимо глубочайшим образом уважать. Мы живем в том районе, который весь назывался раньше Арбатом. Сейчас это кусочек – называется Арбат, раньше назывался проспект Калинина, потом назывался «Вставная челюсть», потом за «Вставной челюстью» это стал Новый Арбат, который, в частности, ненавидел Булат Шалвович Окуджава, которому там поставлен памятник, как бы в издевку над его ненавистью к этому изуродованному Арбату.

Саша Збруев – человек с Арбата. Об этом он сказал мне сам, и это была самая главная подробность его личной жизни, которую он счел нужным мне когда-то сообщить. Он говорил: «Я с Арбата, я арбатский хулиган. Причем это не просто такой образ, а я действительно арбатский урка послевоенный, я из уркаганской среды. У меня там кличка среди урок есть – Интеллигент». Смешно! Кличка была точно дана, он действительно интеллигент. Саша говорит там были и другие урки: «У меня был финский нож. Я никогда им не пользовался, но он у меня был, и ты знаешь, вот здесь, на Арбате, меня боялись, и я не знал, радоваться мне этому или нет. Потому что, с одной стороны, по рейтингу уважухи это было очень круто, я шел, все знали, что у меня финский нож. Но радоваться этому я и не очень хотел, и не очень получалось. Но нож я носил.

Он был еще подростком, когда стал хулиганской грозой Арбата. И это были абсолютно особые подростки, послевоенные, удивительно благородное племя. Кто-то из них был настроен на изучение книг И.В. Сталина и на постепенное карьерное перерастание из пионеров и комсомольцев в молодые члены партии, а оттуда дальше и дальше. А кто-то из них предпочел другую карьеру, карьеру перочинного ножа, игры в пристенок, вот, потом к финскому ножу и вообще к такому, я бы сказал, бандитскому корпоративу. Саша был как раз из бандитского корпоратива. Это был абсолютно особый бандитизм и абсолютно особый корпоратив, и я не хочу ничего такого сказать, что там были чудесные люди. Ничего чудесного в них не было, это были страшно безжалостные люди. Могли запросто полоснуть бритвой по глазам, могли пырнуть этим ножом в живот, и тогда вся бандитская романтика заканчивалась моргом, кладбищем и ужасом. Но почему же они все-таки были особые бандиты? У тех бандитов, среди которых был Саша Збруев, очень четко существовал и был обозначен кодекс чести, очень четко и ясно существовало понятие добра и зла. Они были убеждены, что стоят на стороне добра и за это они так жестоко сражаются. Их жестокость ничем не может быть объяснена. Но все-таки понять было можно, откуда эта невероятная жестокость. Это объяснялось тем, что война была выиграна нашим народом, его великим подвигом при полной полководческой бездарности и наличии цинизма, когда каждую немецкую пулю закидывали живыми телами. И тел этих было принято не считать, важна была победа, и вот очень амбициозный наш генералиссимус принял те законы войны, по которым он и жил до войны. Важна цель, а как она будет достигнута – неважно. А как она будет достигнута – и до войны, и после войны, и во время войны, – было ясно. Кто-то из жандармов говорил: «Расстреливать революционеров, патронов не жалеть». То же самое было и у старого революционера Сталина, был слегка видоизменен только лозунг, он говорил: «Побеждать, идти к поставленной цели, людей не жалеть». Это вообще было государственное презрение к человеческой жизни. И вот эти ребята, среди которых болтался и Саша Збруев, хорошо усвоили, что важна цель, а людей жалеть не надо, поэтому и ножи, и бритвы пускались в ход с легкостью и лихой отвагой. Победителей не судят.