Страница 119 из 128
- Что ж, вот мы и проверим, действительно ли у вас есть это заклинание, - улыбнулся Каламит. Жутко, уродливо – сейчас он свою половину скелета не прятал. – Принц проклят так, что его может спасти лишь это заклинание.
- Неужели? - холодно откликнулся Витька.
Каламит снова улыбнулся. Да, такой улыбочкой только детей пугать!
- Но при всём уважении, Витториус, вам принц своё изобретение отдать никак не мог. Ни вам, ни другому магу. – Витька подобрался, а Каламит посмотрел прямо на меня. - Однако вы пришли не один. Виктория, ты здесь?
Я не успела ответить: внесли Вильгельма. Не за руки и за ноги, конечно, но и не носилках, разве что они были невидимыми. Просто в кабинет вошли двое слуг, рыжих (значит, наверное, маги). А за ними по воздуху вплыл Вильгельм.
Каламит что-то тихо приказал, принца опустили прямо на пол, на ковёр у ног замершего Витьки – и слуги ушли.
Я вцепилась в спинку кресла, в ушах бухало, будто часы отсчитывали последние мгновения. Вильгельм умирал, это было совершенно очевидно, хоть никаких ран или других следов пыток видно не было. Зато он был ужасно бледен, почти сер, и дышал тяжело и хрипло.
Это оказалось пострашнее любого, даже самого смачного зрелища пыток, которые так любят показывать в исторических сериалах.
Я задыхалась вместе с ним.
- Если он умрёт, - резко произнёс Витька, - никакого договора не будет.
- Если он умрёт, - усмехнулся Каламит. На Вильгельма он смотрел спокойно, даже равнодушно, - значит, у вас нет того, что мне нужно. - И уже громче позвал: - Виктория, покажись. Осталось меньше минуты.
Я не знаю, сделал ли Витька меня видимой. Наверное, сделал – краем сознания я отметила, что они оба смотрели на меня – и Витька, и Каламит. Но это сейчас было совершенно неважно. Ничего не было важно, ничего не существовало, кроме задыхающегося Вильгельма, который не видел меня, не знал, что я здесь, совсем рядом, что я вернулась. За ним.
Это казалось мне чудовищно несправедливым. Очнись же, посмотри на меня! Скажи, как тебе помочь? Что мне сделать? Я не знаю, не знаю!
Я стояла перед ним на коленях, сжимала его руку, холодную, жёсткую, как будто уже окоченевшую. И пылала от ярости. Ужас и горе забились куда-то внутрь меня, подальше, и их место занял гнев. Просыпайся! Ну! Ты не можешь вот так взять и умереть! При мне. Я не позволю! Слышишь? Проснись и…
- Посмотри на меня, - это я приказала. Точнее, это само выплеснулось из меня вместе с чем-то ещё эфемерным, отчего закружилась голова, а перед глазами заплясали розовые и золотые мушки.
И Вильгельм действительно открыл глаза и посмотрел на меня. Осмысленно, даже что-то сказать попытался, но из открытого рта не вырвалось ни звука.
А я чувствовала себя, как кувшин, из которого льётся и льётся вода, и скоро совсем ничего не останется. Мы с Вильгельмом смотрели друг на друга, и всё вокруг нас сияло розовым и золотым.
- Надо же, - услышала я как будто издалека голос Каламита. - Он и правда отдал его тебе, Виктория. - Он рассмеялся, кажется, горько. Это было неважно, так неважно в тот момент. Я умирала вместе с Вильгельмом.
А Каламит продолжил:
- Только так его тоже не спасти.
- Что?! - воскликнул Витька.
Каламит улыбался. Я слышала эту улыбку в его голосе, и говорил он довольно:
- Я обманул вас, Витториус, да. Неужели вы думали, что я отдам вам такого мага, как этот принц? Что я позволю ему жить? Кто знает, что ещё он наколдует?
- Но… - потерянно прошептал Витька.
- Вы зря пришли ко мне, Витториус. Странно, что вы это не понимали. Вильгельм уже любит Викторию, поэтому его заклинание на него не подействует. А когда принц умрёт, Виктория достанется мне. Вы же не думаете, что сможете так легко отсюда уйти?
- У вас армия за порогом, - бросил Витька, но голос его дрожал. - И другие маги.
- С заклинанием любви, - Каламит усмехнулся, - мне ли их бояться?
Я вцепилась в руку Вильгельма и до крови закусила губу. Ну не может же всё так кончиться!
И, не отпуская взгляд принца, я наклонилась к нему и прошептала:
- Да, ты несносный, презрительный эгоист, но живи, пожалуйста, слышишь! Живи! Я…
“Люблю тебя”
Это не было сказано (я сама в это не верила, но какая-то часть меня, надрываясь, кричала эти слова) - я просто наклонилась и (по наитию, и потому, что иначе было неправильно, даже невозможно) поцеловала его.
Его губы, сначала жёсткие, потрескавшиеся, холодные, не отвечали. А потом звон у меня в голове достиг наивысшей точки и… что-то сломалось. Треснуло прямо у меня в голове. Перед глазами заплясали разноцветные искры, я вздрогнула, дёрнулась – и тёплые руки обхватили меня, не дали отстраниться, а горячие и теперь такие податливые губы ответили.
- Я же говорил, что ты меня полюбишь, - еле слышно прошептал Вильгельм, когда всё-таки отпустил меня.
Я изумлённо смотрела на него. Помню, по лицу словно сами собой текли слёзы, а губы дрожали – как и вся я.
- Что? - поражённо выдохнул Каламит.
- Неужели вы думали, что я отдам вам такое могущественное заклинание, - передразнивая Каламита, откликнулся Витька. - Эти двое любят друг друга, а настоящее всегда сильнее наколдованного. Магии здесь не место – заклинание разрушено, - голос его звучал устало.
А! Так вот что треснуло? Надеюсь, это правда, а не мой бред.
- Разрушено? - повторил Каламит, и я поняла: сейчас что-то будет. Скорее всего, буря.
Вильгельм сжал мои руки, повернулся к магам… И, закатив глаза, снова опустился на пол. У меня же опять зазвенело в ушах, а перед глазами неожиданно потемнело. Я ещё видела движущиеся силуэты, кажется, Витьки и Каламита, и мне казалось, будто они исполняют странный танец – теней среди ало-чёрного, яркого, нестерпимо. Бросаются друг на друга, сплетаются и отстраняются, а потом сходятся снова.