Страница 4 из 14
– Приляг ко мне на плечо, если устала, – сказал Бен.
Мне было совершенно не до сна, но я положила голову ему на плечо и закрыла глаза. Так я и просидела почти всю дорогу. Но когда мы уже подъезжали к Лондону, я вдруг осознала, что ничего толком и не добилась, разве что испортила отношения с Найджелом. Я занервничала, выпрямилась и вопросительно посмотрела на Бена. Он не заметил моего взгляда, и я совсем растерялась. А потом, окончательно распсиховавшись, решилась спросить напрямую, хочет ли он поехать ко мне, но Бен лишь снисходительно улыбнулся и ничего не ответил.
Борис знал, где я живу, и решил высадить меня первой. Когда фургон остановился, я открыла дверь и нехотя вылезла на улицу. Бен пересел на мое место, а потом вдруг тоже спрыгнул на асфальт. «Обалдеть! – пронеслось у меня в голове. – Он решил остаться у меня». Пока все удивленно глазели на нас из микроавтобуса, мы помахали им на прощанье и зашли в дом. Поднявшись по ступенькам в квартиру, мы двинулись по коридору прямиком в мою комнату. И наконец, после столь долгого ожидания, мы с Беном оказались наедине у меня дома.
Для начала мы выкурили пару косяков и немного поболтали. А потом Бен нагнулся развязать шнурки на кедах – он всегда носил кеды в знак протеста против больших денег, которые свалились на группу.
– Пойдем в постель, – сказал он.
Мы молча разделись и залезли в кровать. Сначала мы просто лежали рядом: он на спине, а я на боку, чтобы удобнее было на него смотреть. Потом я стянула с Бена одеяло и стала гладить его худое тело, которое в полутьме казалось еще тоньше и длиннее, а отсутствие волос подчеркивало бледность кожи. Я целовала его соски и нежно обводила языком пупок, пока не почувствовала, как все тело Бена напряглось одновременно с началом эрекции. Он запустил пальцы мне в волосы и крепко стиснул голову, и я вспомнила, как Найджел упоминал, что все парни из этой тусовки очень любят отсос. Я не могла похвастать большим опытом по этой части, но все же взяла его член в рот и начала разные манипуляции губами и языком. Его пальцы у меня на затылке немного ослабили хватку. Он продолжал лежать на спине с широко раскрытыми пустыми глазами, молча и почти неподвижно. Процесс занял немало времени, и я наслаждалась каждой секундой. Совсем не как с Найджелом, который буквально бросался на меня, стоило нам оказаться в постели. Он трахал меня так неистово, что иногда я оказывалась на полу. С Беном все было иначе – спокойно и очень сексуально, и мне действительно удавалось управлять его ощущениями. Я доводила его до предела, а потом, когда чувствовала, что все его тело напрягается, возвращалась к тому, с чего мы начинали, и так снова и снова. Когда Бен кончил, он так выгнулся, что я испугалась, как бы у него не сломался позвоночник. Бен оказался сладким на вкус, и у меня в глазах стояли слезы счастья. Он лежал в той же позе, в которой был в самом начале, и по-прежнему не произносил ни слова. Я понятия не имела, где блуждает его сознание, но это было и не важно, мне просто нравилось лежать рядом с ним. Когда на следующий день я проснулась после полудня, он уже ушел.
А вскоре после нашей первой совместной ночи Бен окончательно слетел с катушек. Однажды он явился ко мне домой без предупреждения, чтобы отвезти на концерт. Выглядел он совершенно больным – пот ручьями тек по бледному лицу. За весь тот день он едва перекинулся с окружающими парой слов. Мы просто приехали в клуб, и Бен пошел играть. Ближе к середине первой части шоу я заметила, что он не поет и почти не играет. К счастью, басист неплохо его прикрывал, поэтому публика вроде бы ничего не заметила. Я поймала Найджела и спросила, что происходит с Беном. Учитывая ситуацию, Найджел, конечно, не особенно радовался моему новому статусу девушки вокалиста, но отношений выяснять не стал.
– Никто об этом вслух не говорит, – ответил он на мой вопрос. – Мы давно ждали чего-то подобного. У него же мозги вообще не работают после всей той кислоты, которую он сожрал за последнее время. Вряд ли ты ему поможешь, – добавил Найджел, – хотя, конечно, помощь ему нужна.
В перерыве Бен сказал, что хочет убраться из клуба и побыть в тишине. Поэтому мы взяли такси и поехали ко мне, пообещав остальным вернуться к началу второй части концерта. У меня дома Бен сел и неожиданно заговорил о том, как все эти люди, причастные к делам группы, тянут их на дно. Я ответила, что так всегда бывает: обязательно найдутся те, кто заинтересован в коммерческом успехе артиста. Он продолжал твердить свое: The Satin продались, и ему никак не удается примирить свои желания с тем, что приходится делать. Коммерции не место в духовном творчестве, пояснил Бен. Мне очень хотелось ему помочь, но я не совсем понимала, в чем вообще проблема. Они же самые клевые музыканты и могут позволить себе делать только то, чего им самим хочется, играть где угодно и что угодно, экспериментировать с новыми идеями, но все равно зарабатывать кучу денег. Я действительно не врубалась, отчего Бен страдает, но его мозг будто плавился прямо у меня на глазах. Я знала, что такое кислотный трип и наркотический дурман, и пусть опыт у меня был небогатый, его вполне хватало, чтобы понять, как кислота действует на сознание. Но с этим прекрасным музыкантом, который дрожал передо мной и изливал свои бесконечные страдания, творилось нечто другое. Казалось, Бен совершенно потерял связь с реальностью, и логические доводы тут не имели смысла. Поэтому я замолчала и просто слушала его. Когда настала пора возвращаться ко второй части концерта, он покорно встал, и мы поехали в клуб.
Теперь Бен уже не жаловался ни на трудности, ни на свои заморочки. Он вышел на сцену, все такой же бледный и тихий, уселся на пол с гитарой и в таком положении провел всю вторую часть сета. Это был последний концерт, который он сыграл с The Satin, и последняя моя встреча с Беном. Он уехал в какой-то монастырь в Испании искать себя. The Satin взяли себе нового гитариста. Они прекрасно устроились и без Бена, но лично для меня волшебство их музыки исчезло вместе с ним.
Глава 2
История с полицией и арестом окончилась почти безболезненно. Мне удалось обойтись небольшим штрафом и обещанием, что я больше никогда и ни за что не притронусь к наркотикам: мол, я просто хотела попробовать и мне даже ни капельки не понравилось. На слушание я напялила шляпу, похожую на дурацкое воронье гнездо, и приличное платье. Но вообще-то я порядком струхнула и не спешила снова встретиться с полицией. Спустя несколько дней меня уволили. Я работала одним из младших сотрудников в местной газете и, хотя неплохо справлялась со своими обязанностями, периодически устраивала себе внеочередные выходные, чтобы как следует оторваться. Начальство слегка злилось, а когда до редактора дошла информация о моих проблемах с законом, он и вовсе психанул, потому что я бросала тень на репутацию всего издания, которую он не собирался портить. Редактор объяснил, что мое присутствие в газете как бы показывает, будто он не против курения травы, а такого он не может себе позволить в наши противоречивые времена.
– Ну ладно, – сказала я. – Тогда просто увольте меня.
Не то что бы я ему сочувствовала, просто мне и самой скорее хотелось свалить от всех этих «правильных» людей, которые видели во мне настоящую преступницу.
Я проработала там почти год, и, хотя некоторые сотрудники мне все же нравились, пришла пора двигаться дальше. Мне хотелось найти работу в поп-индустрии и стать такой же классной, как Роксанна. К тому же у меня хватало денег продержаться, пока не подвернется что-нибудь интересное.
В последний рабочий день я наткнулась возле фотолаборатории на Реджинальда Чаттертона, известного фриланс-журналиста. В основном он писал для глянцевых изданий, но изредка печатался и в нашей газетенке. Я уже встречала его в редакции несколько раз, и, хотя он выглядел вполне «правильным», с ним было приятно поболтать. Он был умный мужик и очень мне нравился, потому что ему все отлично удавалось. Я рассказала ему о своем увольнении, и он выразил сожаление, а потом пригласил на ужин вечером того же дня. Идея мне понравилась: наверняка он отведет меня в какое-нибудь модное место, где я смогу завести полезные знакомства и даже получить работу. Отличная зацепка, пусть и не в музыкальной тусовке.