Страница 21 из 23
Известно, что успех кружит голову. Щелчок по носу России и урок, преподанный Персии, вдохновили британских сторонников наступательной политики. Единственное, на что согласился воинственный лорд Окленд, выслушивая многочисленные возражения противников военной акции, так это лишь на незначительное сокращение сил вторжения. Армия Инда, как она официально называлась, состояла из десяти тысяч британских и индийских солдат, включая пехоту, кавалерию и артиллерию. Всего выступили, не считая офицеров, пятьсот двадцать сержантов и других унтер-офицеров, сто восемьдесят барабанщиков и горнистов, восемь тысяч восемьсот два рядовых. Армию сопровождал огромный обоз из тридцати тысяч носильщиков, грумов, слуг. Слуг насчитывалось в бенгальской дивизии двадцать четыре тысячи триста двадцать шесть человек, в бомбейской – пять тысяч семьсот двадцать, а всего на довольствии – восемьдесят тысяч, в восемь раз больше основного боевого состава армии. Самый малый офицерский чин имел при себе по крайней мере с десяток слуг, и это число увеличивалось в зависимости от ранга офицеров.
Здесь можно привести любопытную цитату из книги «Английская Индия в 1843 году» графа Эдуарда Варрена, прапорщика Ост-Индской компании. «Приготовления же к пути продолжались недолго. По щедрости, свойственной англичанам в Индии, каждый старался содействовать экипировке молодого прапорщика. Сестра моя, как добрая хозяйка, тотчас приготовила все необходимые вещи для моего хозяйства; помню, что какой-то старый майор отдал мне свою маленькую палатку, которая сопутствовала ему во всех походах и потом еще должна была служить мне; другой офицер подарил мне первый мой мундир, а зять мой – маленькую арабскую лошадку, и это была первая моя верховая лошадь, усердно служившая мне и с честью павшая на поле битвы. Сам я занят был формированием моей прислуги самым экономическим образом. Ее должны были составлять: 1) хетматгар или камердинер, он же и повар; 2) помощник его (ме’ти), низшей касты, для чистки сапог, мытья посуды и проч.; 3) ласкар, для установки моей палатки; 4) сэс или гореуала, который обязан был нести мое ружье, бежать возле лошади, чистить и готовить ей обед, потому что в тех странах главный корм для лошадей состоит из горошка, в роде чечевицы, до половины уваренного; 5) фуражир или гансуала, для собирания во время пути корма для лошади; 6) кули, для того чтоб нести на двух концах бамбука, перевешенного через плечо, два петераха или ивовые корзины с кухонной посудой и вином; 7 и 8) двое белуал или погонщиков двух пар волов. Три вола везли палатку, с ее прибором, четвертый нагружен был моими чемоданами. Сверх того один нек (капрал) и трое сипаев должны были провожать мои пожитки, защищать меня от тигров и воров и брать во время пути проводников от одной деревни до другой. Судя по числу людей, названных мной, можно уже видеть, что для путешествия с величайшей простотой прислуга Европейца, не считая провожатых, не может быть менее восьми человек».
Сипаи тоже не обходились без многочисленной прислуги: на каждого сипая в бенгальской армии, набиравшейся из высших каст, приходилось по пять человек, в бомбейской из более низших – до трех. Кроме того, присутствовало большое количество маркитантов, поваров и кузнецов – и несметное количество верблюдов, несущих амуницию и провиант, не говоря уже о личных вещах офицеров, которые везли с собой сигары, восковые свечи, посуду, одеколоны, бочонки с джемом, наборы вин, дрессированных собак и попугаев, всевозможное оружие и так далее. Говорили, что один только командир бригады пользовался для перевозки своего лагерного имущества не менее чем шестьюдесятью верблюдами, а в одном полку офицеры распорядились выделить двух верблюдов исключительно для перевозки сигар. Главнокомандующий же разместил свои вещи на трехстах с лишним верблюдах, не считая слонов, лошадей, ослов и мулов. Наконец, за войском шло несколько гуртов крупного рогатого скота, которому предстояло служить походной кладовой для экспедиционного корпуса.
Помимо британских и индийских частей имелась и небольшая армия самого Шуджи. В нее входили два батальона кавалерии и четыре батальона пехоты со взводом конной артиллерии. Командовал армией английский бригадный генерал Симпсон. Это было сделано по совету Бернса, который указал Окленду, что шах Шуджа будет более приемлем для соотечественников, завоевав трон во главе собственных войск, а не только силой британских штыков. Однако афганцев в армии Шуджи было мало – большинство составляли индийцы, обученные и руководимые британскими офицерами и содержащиеся на британские деньги.
Британская армия вошла в Афганистан через Боланский перевал в самом начале 1839 года. Сэр Александр Бернс, двигавшийся со штабом этой армии в качестве политического советника, угрозами, увещеваниями и взятками всячески старался облегчить ей путь. Переход через Пенджаб и Хайберский перевал был, конечно, значительно короче, но в последний момент Ранджит Синг вдруг отказался пропустить войска через свои территории. Пришлось двигаться через Синд, значительно южнее. Правители Синда тоже не хотели пропускать англичан, ссылаясь на договор с Британией, согласно которому никакие военные силы не могли передвигаться вверх по Инду. Однако им быстро разъяснили, что теперь сложилась чрезвычайная ситуация, и в случае неповиновения пригрозили ужасными последствиями.
Правитель Синда, видя безвыходность сложившейся ситуации, попросил хотя бы заплатить за проход британских войск двадцать пять лаков рупий (четверть миллиона фунтов стерлингов), но его требования были проигнорированы. Прибывшие к берегам Карачи бомбейские войска в сопровождении семидесятичетырехпушечного военного корабля «Уэлсли» штурмом взяли город, сначала обстреляв его, а потом практически полностью уничтожив отчаянно сопротивлявшийся трехтысячный гарнизон. В живых остались только двадцать человек. Одновременно главнокомандующий Коттон отдал приказ двинуть бенгальские части и на столицу Синда – Хайдарабад. Вот так вела себя в Азии «исключительно мирная империя».
У вождей племен белуджей, чьи земли проходили британцы, Бернсу удалось купить гарантии безопасности перехода войск через Боланский перевал, однако почти все, кто отстал, будь то курьеры или крупный рогатый скот, пали жертвами поджидавших их в укромных местах разбойничьих банд. Да и для основных колонн переход оказался гораздо труднее, чем ожидалось. Предполагали, что армия будет кормиться главным образом за счет местных сельскохозяйственных ресурсов, но последний урожай уничтожила засуха, и даже самим крестьянам пришлось выживать за счет диких растений, часто добываемых лишь в результате долгих и тщательных поисков. В армии началась острая нехватка продовольствия, что привело к значительному снижению морального духа солдат. «Из-за нехватки продовольствия скоро возникли опасения за здоровье и моральный дух войска», – писал сэр Джон Кэй.
Хопкирк пишет: «Бернсу удалось вовремя исправить это кажущееся несчастье начала кампании: по заоблачным ценам подполковник купил у белуджей десять тысяч овец, восстановив тем самым силы и дух войск». Русские источники дают другую картину: пройдя через страну, британская армия вытоптала своими шипованными сапогами остатки урожая и израсходовала почти всю воду, чем обрекла Келатское ханство на голод.
Хан белуджей тем временем открыто говорил, что если даже англичане и сумеют возвести на трон Шуджу, то заставить афганский народ поддерживать его они не смогут никогда и в конце концов потерпят полный крах. Другими словами, англичане затеяли дело «огромное и трудноисполнимое». Вместо того чтобы довериться афганскому народу и Дост-Мухаммеду, англичане «пренебрегли ими и наводнили страну иноземцами». Он настаивал на непопулярности Шуджи среди соотечественников и на том, что лучше следует указать Дост-Мухаммеду его ошибки, «если он виноват в чем-то, и исправить собственные». Так и видишь надменное лицо британского офицера, не желающего даже вести подобные разговоры.
Макнотон был совершенно уверен и не раз заверял в этом лорда Окленда, что возвращение Шуджи будет встречено афганцами с восторгом. Однако пока никаких признаков восторга не наблюдалось. Когда же англичане достигли Кандагара, южной столицы страны, где правил один из братьев Дост-Мухаммеда, произошла и первая реальная проверка популярности британской марионетки. При подходе к городу Макнотон и командующий экспедиционным корпусом сэр Джон Кин узнали, что его правитель покинул столицу и отправился на север. Теперь какое-либо сопротивление казалось маловероятным, и корпус получил приказ задержаться, чтобы сложилось впечатление, будто Кандагар возвращен Шудже его собственными войсками. 25 апреля Шуджа с Макнотоном вошли в город без единого выстрела. Посмотреть на шаха собралась большая толпа любопытных; мужчины стояли на улицах, а женщины усыпали крыши домов и балконы. Под ноги шаху бросали цветы и кричали: «Кандагар освобожден!», «Мы ждем от тебя защиты!», и он с триумфом проследовал по городу.