Страница 19 из 23
Персы даже предлагали афганцам союз, уверяя, будто «нынешняя кампания направлена не столько против Герата, сколько против Британской Индии, и если осажденные присоединятся к нему, он сам поведет их на Индию, чьи богатства потом они поделят между собой. Последнее предложение, как считал Поттинджер, исходило от Симонича». У нас нет никаких документальных подтверждений этому.
Как бы то ни было, Яр-Мухаммед ни на какие сделки не шел, заявляя, что лучшим доказательством отсутствия враждебности персов стало бы снятие осады. Однажды Яр-Мухаммед даже сам встретился с представителем шаха на краю рва у крепостного вала, однако переговоры тут же прервались, едва афганец понял, что шах желает только одного – официального заявления Камрана о подчинении его Персии перед фронтом всей персидской армии. Впрочем, последний большую часть времени был слишком пьян для того, чтобы не только проявлять интерес к переговорам, но даже и просто появиться перед солдатами.
Все дипломатические переговоры со стороны Яр-Мухаммеда были лишь фикцией; единственная их цель состояла в том, чтобы водить за нос первого министра. Перед своим отъездом из персидского лагеря Мак-Нил не напрасно советовал Яр-Мухаммед-хану потерпеть и выждать несколько месяцев, пока Англия не найдет способа освободить его от персидской армии. И действительно, английская дипломатия действовала со всех сторон. Пальмерстон надавил на русского министра иностранных дел Нессельроде, 16 мая 1838 года передав ему через английского посланника в Петербурге маркиза Кланрикарда ноту протеста, в которой указал русскому вице-канцлеру, что «граф Симонич с 1836 года склоняет шаха завоевать Герат, а теперь, в лагере под Гератом, руководит осадой. Один из русских агентов, Вахович или Омер-Бей[6] служащий в Оренбургском штабе, является пособником афганского эмира в восстании его против Англии».
Кроме того, поскольку этой мерой Британия ничего не добилась тотчас же, англичане решили обострить ситуацию еще более решительно. А поскольку посылать воинские подкрепления через Афганистан было слишком опасно, да и заняло бы много времени, решено было отправить экспедиционный корпус в Персидский залив. Угроза на другом конце владений могла, как предполагалось, заставить шаха ослабить свою хватку в Герате.
Девятнадцатого июня британские войска, не встретив сопротивления, высадились на острове Харк у входа в Персидский залив, в непосредственной близости от персидского побережья. По стране понеслись дикие слухи о крупной британской армии, которая идет на столицу, по пути захватывая города один за другим. В то же самое время вернувшийся в Тегеран Мак-Нил послал одного из своих помощников, полковника Чарльза Стоддарта, под Герат, чтобы предупредить шаха о тяжелых последствиях, ожидающих его в случае продолжения осады.
Стоддарт прибыл в лагерь шаха уже в начале августа с нотой, начинавшейся следующими словами: «Британское правительство рассматривает действия против Афганистана, в которые оказалось вовлеченным Ваше Величество, враждебными по отношению к Британской Индии…» И далее, помимо официальной информации о захвате острова Харк, нота обращала внимание шаха на то, что следующие шаги Британии будут зависеть от его дальнейших действий под Гератом, и предлагала не слушать более «дурных советов недоброжелательных людей», вдохновляющих его брать город.
К удивлению Стоддарта, считавшего, что шах находится под сильным влиянием русских, тот принял его сердечно. Стоддарт прочел ноту, сразу переводя ее на фарси, однако, когда дошел до упоминания о «недоброжелательных людях», шах прервал его вопросом:
– Вы хотите сказать, что если я не уйду от Герата, то начнется война, не так ли?
Стоддарт ответил, что именно так.
Отпуская Стоддарта, шах пообещал рассмотреть его требования и через два дня дал ответ:
– Мы согласны со всеми требованиями британского правительства. Мы не хотим войны. Если бы мы знали, что этот поход грозит потерей вашей дружбы, мы не стали бы его предпринимать, – лукаво заявил персидский владыка.
Несчастный Мохаммед-шах, слишком слабый характером, чтобы отстоять свои права, покорился судьбе. Он внял угрозам Англии и решил снять осаду. Литейную мастерскую в лагере разрушили, гигантские пушки распилили на куски, чтобы взять с собой хотя бы металл. Девятого сентября персы подожгли фашины и все деревянные сооружения в окопах, а также сам лагерь, и персидская армия после десятимесячной бесполезной осады покинула равнину Герата и отправилась в обратный путь, в Мешхед. Афганцы и не думали преследовать персов. Они поспешили ограбить персидский лагерь и с триумфом проводить полковника Стоддарта в город, где ему был устроен блестящий прием, а он не скупился на обещания жителям от имени Англии. По всей видимости, именно Стоддарт доложил наверх и подробности о деятельности в Герате лейтенанта Поттинджера.
«Когда в Лондоне и Калькутте стало известно о роли субалтерна в защите Герата и крушении планов русских, – пишет Хопкирк, – в адрес Поттинджера обрушился такой же шквал всеобщего восторга, как пять лет назад на Бернса после его возвращения из Кабула и Бухары. Много лет спустя подвиг Поттинджера был увековечен писателем-романтиком Модом Дайвером в ставшей в свое время бестселлером книге „Герой Герата“. Но самый большой комплимент Поттинджер получил, по иронии судьбы, от самого шаха. Считая присутствие Поттинджера в Герате главной причиной неудачи, он потребовал от Мак-Нила приказать субалтерну покинуть город. В обмен ему гарантировался безопасный проход через позиции персов. Однако Мак-Нил ответил, что Поттинджер не является его подчиненным, и подобного приказа он отдать не вправе. Это может сделать только Калькутта. Тогда шах попытался договориться с жителями Герата, заявив, что никакой речи о снятии осады не будет до тех пор, пока среди них находится английский офицер. Это также ничего не дало: Яр-Мухаммед боялся, что он потеряет столь ценного советчика, а осада возобновится под любым другим предлогом».
Итак, персы согласились со всеми условиями и сняли осаду. Когда терпит неудачу обычная дипломатия, торжествует «дипломатия канонерок». В 8 часов утра 9 сентября Стоддарт со специальным курьером послал сэру Джону Мак-Нилу следующее донесение: «Имею честь сообщить, что персидская армия выступила… и Его Величество шах готов отбыть». И в 10 часов 26 минут кратко добавил: «Шах сел на лошадь… и отбыл».
Но есть в этой истории и еще кое-что. Согласно сведениям английской стороны, граф Нессельроде все время настаивал, что русские не провоцировали осаду и что Симонич имел строгие инструкции любым путем отговорить шаха от похода на Герат. Граф даже пошел на то, что показал английскому послу лорду Дюрхему секретную папку, в которой были записаны инструкции для Симонича. Поначалу Пальмерстон был вполне удовлетворен, но затем благодаря донесениям британских агентов ему вдруг стало казаться, что его просто одурачили. Получалось, что Симонич либо полностью игнорировал инструкции своего правительства, либо ему было неофициально предложено не обращать на них внимания до тех пор, пока не повезет и Герат не окажется в руках покладистых персов. Правда об этих инструкциях вряд ли станет когда-либо известна, и историки по сей день ломают над ними голову. Пальмерстон же был вне себя и жаждал крови независимо от того – правда это или нет.
Русского посла в Лондоне вызвали на Даунинг-стрит и поставили в известность, что «граф Симонич и капитан Виткевич, все еще находившийся где-то в Афганистане, активно проводят враждебную по отношению к Британии политику, серьезно угрожающую отношениям между двумя странами». Пальмерстон потребовал немедленного отзыва обоих. Претензии, предлагаемые английской стороной против Симонича, были столь откровенными, что Николаю I оставалось только согласиться с британскими требованиями. «В том, что касается Симонича, мы загнали Россию в угол. Императору не оставалось ничего иного, как отозвать его и признать, что Нессельроде сделал целую серию ложных заявлений», – торжествующе сказал Пальмерстон Мак-Нилу. «Однако козлом отпущения, – пишет Хопкирк, – стал все-таки не министр, а Симонич, которого обвинили в превышении полномочий и нарушении инструкций. Впрочем, если даже инструкции и являлись фальшивыми, на нем все равно лежал провал захвата Герата, несмотря на имевшиеся у него многие месяцы, пока Санкт-Петербург тянул время. По нему не уронили ни единой слезинки не только английские противники, но и русские коллеги, поскольку Симонича не любили все, кому приходилось иметь с ним дело. Считалось, что он получил по заслугам, но судьба, выпавшая на долю столь уважаемого противника, как Виткевич, никого не порадовала».
6
Так в британских документах был назван Виткевич.