Страница 5 из 16
Что же касается петербургских литераторов – те же городские власти не без основания посчитали, что обременять людей творческих собственностью и недвижимостью было бы опрометчиво и негуманно. Поэтому всего через пятнадцать лет после пожара им предоставили в распоряжение целый этаж в созданном специально для этого Государственном казенном учреждении «Дом писателя». Причем некоторые неблагодарные личности позволяли себе утверждать, что такое название говорит само за себя и что новая форма существования в виде казенного дома полностью соответствует новому содержанию.
– Вот, посмотрите, Денис. Это здесь.
– Ага, – кивнул оперативник и огляделся по сторонам, запоминая место. В качестве ориентира на будущее вполне могли подойти массивные кованые ворота и вывеска дешевой парикмахерской по соседству.
Виноградов придержал калитку, и через аккуратный, уютный и чистенький двор они направились к симпатичному желтому флигелю с двумя рядами окон. Оказавшись внутри, Владимир Александрович кивнул охраннику:
– Привет!
– Вы куда? – поинтересовался человек в суровой черной униформе.
– Туда.
– Идите. – С чувством до конца исполненного долга охранник снова углубился в книгу, а Денис и Виноградов направились по лестнице наверх.
– Вполне прилично тут у вас…
Большинство петербуржских прозаиков и поэтов так и не научились воспринимать этот новый дом в качестве Дома. Зато чиновники из аппарата Смольного и литературное руководство вполне прижились в предоставленных кабинетах.
– Я редко здесь бываю, – пожал плечами на ходу Владимир Александрович.
…На площадке второго этажа перед доской объявлений навстречу им попалась какая-то рыхлая, бледная и бородатая фигура в сером свитере. Разглядев поднимающегося Виноградова, обладатель фигуры и бороды замер было на долю секунды, но затем моментально исчез в темноте коридора.
– Это кто? – удивился оперативник.
– Дав общем, никто…
– Почему он тогда убежал от вас?
– Есть причина.
Денис хотел уже последовать за незнакомцем в серый сумрак, однако Владимир Александрович остановил его:
– Нам не туда!
– А там что?
– Там другой союз.
– В каком смысле? – не понял оперативник.
– Потом объясню. Нам налево, вот здесь… – показал Виноградов, пропуская вперед оперативного уполномоченного. – Добрый день!
Дверь в один из кабинетов была немного приоткрыта, поэтому стучаться не пришлось.
– Здравствуйте.
– Проходите, пожалуйста…
Во главе стола для важных совещаний расположился сам Валерий Степанович Протопопов, многолетний руководитель Союза писателей. В ранней молодости он какое-то время успел потереться в кругу замечательных ленинградских прозаиков и поэтов, таких как Довлатов и Рейн, вместе с ними гулял до утра, выпивал и понемногу занимался вольномыслием. Однако, в отличие от большинства своих талантливых приятелей, оказавшихся в эмиграции или в тюрьме, делал он это все в пределах дозволенного – да и прозу свою писал так, чтобы ее непременно печатали в толстых советских журналах.
Жизнь он прожил совсем не опасную и достаточно скучную: не воевал, не сидел в лагерях, не участвовал в экспедициях на край света и никогда не стрелялся из-за несчастной любви. Самым ярким воспоминанием в судьбе Валерия Степановича было то совершенно неповторимое ощущение, которое он испытал во младенчестве, испустив газы в теплую ванну. Так что, разумеется, этот знаменательный эпизод нашел творческое отражение на страницах его биографической прозы…
С возрастом Валерий Степанович Протопопов становился все более осторожным и трусоватым, что, впрочем, не помешало ему на заре перестройки различными правдами и неправдами заселиться в шикарную квартиру возле Невского проспекта, опустевшую после смерти одной из писательниц, а затем и возглавить творческий Союз. Он всегда с удовольствием выпивал и закусывал на различных приемах и презентациях, за чужой счет катался по заграницам и по всякому поводу – или без повода – делился воспоминаниями о своей роли в русской литературе на фоне Довлатова, Бродского и подобных им «второстепенных» персонажей.
Без сомнения, в этом качестве для городских властей Протопопов был очень удобен, так как взамен на безоговорочную политическую лояльность Союза ничего и никогда у них не требовал, ограничиваясь перепавшими крохами от бюджетного пирога…
Место справа от него занимал Сергей Аронов, заместитель председателя творческого союза, мужчина средних лет, похожий на русского интеллигента. Место слева – литературный критик по фамилии Сорокин, совершенно бесцветный, худой старичок с длинным носом и злобными, вечно бегающими глазками.
Вроде бы вместе со всеми, однако немного поодаль, через два или три пустых кресла, сидел Илья Петрович Шелер – седой умный старый еврей с недовольным лицом, публиковавший когда-то талантливые романы про тайную жизнь таксопарков, железнодорожных проводников и товароведов.
Возле окна, в уголке – так, чтобы всех держать в поле зрения и не привлекать к себе в то же время избыточного внимания, – обосновалась единственная среди них представительница прекрасного пола, женщина без определенного возраста с усталыми глазами детского психолога. В аппарате Союза писателей она работала так давно, что про каждого из прозаиков, переводчиков, критиков или поэтов знала куда больше интимных подробностей, чем даже доктора из поликлиники Литературного фонда. Из-за этого, очевидно, Юлия Эдуардовна относилась к своим подопечным примерно так же, как относятся к трудным подросткам бывалые воспитатели школ-интернатов.
– Присаживайтесь, – разрешил Протопопов гостям после того, как мужчины обменялись рукопожатиями.
Денис припоминал потом, что ладошка у литературного критика Сорокина была холодная и влажная – вроде курицы, которую только что извлекли из морозильника. И еще в тот момент у него появилось отчетливое ощущение, что все эти люди не очень любят Виноградова.
Впрочем, долго задумываться об этом оперативнику не пришлось.
– Вот, пожалуйста, – он достал из папки официальный запрос и положил его на стол перед Валерием Степановичем.
Руководитель Союза писателей покосился на женщину возле окна, взял бумагу и стал зачитывать ее – сначала про себя, почти беззвучно шевеля губами, а затем уже вслух:
– В связи с проверкой материала КУСП[2] номер… для решения вопроса о возбуждении уголовного дела по факту… на основании пункта четвертого статьи тринадцатой Закона «О полиции»… прошу предоставить заверенные копии следующих документов… так… Распоряжение Комитета по печати и связям со СМИ о проведении конкурса на предоставление субсидий для издания книг петербургских писателей… за период… так… – Он посмотрел на Дениса: – Это вам надо в Смольном запрашивать.
– А у нас разве нет? – уточнил Виноградов.
– Ну, лучше все-таки пусть они предоставят… – замялся Валерий Степанович.
– Ну допустим, – пожал плечами оперативник. – А дальше по документам?
– Список изданных книг по годам с указанием авторов и тиражей… договоры с типографиями, акты выполненных работ… так… договор на аренду, карточки складского учета, накладные на вывоз товара со склада… так-так… список материально ответственных лиц…
– Между прочим, Шарманский у нас не работает, – напомнил присутствующим Сергей Аронов.
– И никогда не работал! – подал голос со своего места критик Сорокин.
Валерий Степанович положил запрос на стол и, кажется, даже чуть-чуть отодвинул его от себя:
– А без этого никак не обойтись?
– Нет, не обойтись, – покачал головой Виноградов.
– Никак не получится, – подтвердил его слова оперативник.
– А нельзя, ну, допустим, собаку по следу пустить? – медленно и задумчиво проговорил писатель Шелер. Как всегда, невозможно было с уверенностью определить, шутит он или нет. – Знаете, я вот вчера в сериале смотрел про федеральных экспертов…
Но председатель писательского союза не дал ему закончить.
2
Книга учета сообщений о происшествиях (МВД).