Игрок (ЛП)

— Я... вау... я не...

Чертовски умно, Нелл.

— Черт побери, — смеется он. — Я только что лишил Пенелопу Прескотт речи? Не думал, что ты способна молчать, — прищуриваюсь и сердито смотрю на него. — Вот так, — бормочет Гевин, наклоняется и нежно целует меня в губы. — Назови меня безумцем, но я предпочту твою дерзость молчанию. Должен признать, что она чертовски меня возбуждает.

— Как ты это делаешь? — спрашиваю в раздражении.

— Ты о чем?

— Как ты превращаешься из нежного мужчины, чувств к которому я боюсь, в кого-то зацикленного на сексе? Это бесит! — я фыркаю, немного вырываюсь из его хватки, чтобы скрестить руки на груди.

Улыбка Гевина становится пошлой.

— Легко, — он пожимает плечами. — Ты себя видела? Если когда-нибудь настанет день, когда я не буду ходить со стояком из-за тебя, скорее всего я буду уже мертв.

Не могу ничего поделать, это настолько возмутительно, что я запрокидываю голову назад и смеюсь на всю округу.

— Пенелопа, — его голос снова становится серьезным, что мгновенно останавливает мой смех. Когда поднимаю взгляд на Гевина, то вижу столько эмоций в его взгляде, что не могу распознать ни одну из них.

— Если так ты почувствуешь себя лучше, я чертовски в ужасе от того, что чувствую к тебе. И худшая часть в том, я не знаю, что с этим делать.

— И я тоже, — пожимаю плечами, неуверенно улыбаясь. — Думаю, что лучшим будет просто не торопить события и действовать шаг за шагом.

Как только я договариваю, чувствую порыв холодного ветра вокруг нас, в результате чего моя кожа покрывается мурашками. К этому я не могу привыкнуть, живя в пустыне: дни могут быть невыносимо жаркими, но как только солнце опускается, наступает холод.

— Или сюда, — предлагает Гевин, снимая меня с бортика и беря за руку. — Холодает, надо идти.

Пока Гевин ведет нас к машине, меня внезапно накрывает чувство потери, как будто то, что мы только разделили, исчезнет, как только вернемся в город. Мне нужно провести больше времени с этой версией Гевина, прежде чем вернемся в наши реальные жизни и потеряем то, что обрели сейчас. Когда доходим до машины, Гевин выпускает мою руку и тянется в карман за ключами. Осматриваясь вокруг, понимаю, что мы в уединении, не то чтобы это имело значения для того, что я сейчас чувствую. А делаю именно это, позволяю своим чувствовать взять верх. Перестаю думать и просто чувствую.

Гевин пристально смотрит мне в глаза, когда я делаю шаг назад.

— Пенелопа?

Я не говорю ни слова, когда лезу руками под юбку и цепляю трусики, стягивая их по ногам, пока они не падают лужицей у них.

— Что ты делаешь? — спрашивает Гевин, внезапно охрипшим голосом.

Подходя к машине, кладу руки на капот и говорю:

— Трахни меня, Гевин. Я хочу твой большой член.

Он не колеблется, и как только слова слетают с моих губ, подходит ко мне. Мне хочется заплакать об облегчения, так как не знаю, что делала бы, если бы он медлил хотя бы секунду.

Ощущаю жар его груди на своей спине и холод на бедрах, пока его руки путешествуют все выше и выше.

— Ты готова для меня, — шепчет он мне на ухо, а затем кусает мочку. — Ведь у тебя не было так ни с кем, да? Никто так не возбуждал тебя, что ты испытывала отчаяние, — я хнычу. — Ты хочешь мой член, Пенелопа?

— Да, — стону я, упираясь головой в его плечо, пока он упирается огромной эрекцией в мой зад. Никогда не думала, что могу чего-то настолько сильно хотеть. — Пожалуйста, Гевин. Пожалуйста, трахни меня.

Гевин отстраняется лишь для того, чтобы расстегнуть джинсы, и когда я оборачиваюсь через плечо, то вижу его огромный член, направленный на меня. Гевин быстро достает из кармана бумажника презерватив, раскатывает на своем члене и через мгновение, которое кажется миллионом лет, приподнимает мою юбку и входит жестким толчком.

— Черт побери, — шипит Гевин сквозь стиснутые зубы, толкаясь в меня, растягивая, пока наращивает темп. — Такая чертовски узкая.

— Гевин, боже, не останавливайся, — вторю я ему в ответ. — Я хочу кончить. — То, как наши плоти ударяются друг об друга — самый эротичный звук, который я слышала.

Одной рукой Гевин прижимает меня к капоту, из-за чего моя грудь распластана на нем, и я полностью во власти мужчины.

— Черт, — хрипит Гевин. — Ты хоть понятие имеешь, какая ты красивая, вот так распластанная на машине? — за его словами следует шлепок по моей заднице.

Я запрокидываю голову назад со стоном, когда он снова шлепает, только усиливая ощущение удовольствия. И затем снова. И снова. Мне так хорошо, что я готова кончить только от шлепанья.

— Вот так, Пенелопа, — говорит Гевин. — Вот так. Прими все, что я даю тебе. Такая хорошая девочка. Сжимай мой член, и я позволю тебе кончить.

Я делаю то, что он просит, и мышцы моего лона сжимаются вокруг его члена. Гевин шлепает меня в последний раз, прежде чем надавливает пальцами на мой клитор, от этой стимуляции я громко кричу, распадаясь на кусочки.

— Черт! Я кончаю... — хрипит Гевин, следуя за мной, а затем его грудь опускается на мою спину, почти придавливая меня.

Какое-то время раздаются только наши тяжелые вздохи, затем:

— Бл*дь, я никогда больше не буду мыть эту машину, — говорит Гевин, почти шепча.

Я смеюсь, насколько мне позволяют мои легкие.

— Ты в порядке? — спрашивает он, помогая мне подняться с капота.

Я улыбаюсь, будто под воздействием наркотиков.

— Со мной все отлично. Чертовски отлично.

— Со мной тоже, — отвечает Гевин, и я тону в его улыбке.

Мы молчим, когда он помогает мне забраться в машину. Молчим всю дорогу до города. Но всю эту дорогу пальцы Гевина переплетены с моими.

Яркие огни бульвара стрип простираются на мили, и если бы мне пришлось выбрать способ как закончить эту ночь, то я бы оставила все, как есть.

Только она не заканчивается. Гевин не отвозит меня домой. Он везет меня в отель...

Глава 21.

Гевин

Вашу ж мать!

Что я делаю? Какого хрена я делаю?

Впервые в жизни я чувствую себя дерьмово из-за женщины, и я не только готов это признать, но и делюсь этими самыми чувствами с той самой женщиной.

Какой-то любовной мутотней!

Во всем виноват закат. Из-за него у меня поехала крыша и я превратился в тряпку, которая вываливает все, что у него на сердце, другому человеку.

Я не такой. Это не тот Гевин Сент, который штурмовал мир покера и разгромил всех конкурентов.

Но знаете что? Как только я обнял Пенелопу и рассказал ей о своих чувствах, меня охватила небывалая легкость. Словно день ото дня что-то сжимало мою грудь, но искренность Пенелопы и ее теплая улыбка ослабили хватку тисков. Теперь я ощущаю себя совершенно другим мужчиной.

Ужас.

Я никогда не был слюнтяем, я брал то, что давала мне жизнь, собирая при этом свой собственный флэш-рояль. С Пенелопой же мне кажется, что независимо от того, какие карты будут у меня на руках, я проиграю. Я собираюсь сбросить броню ради женщины, которая запросто уничтожит мужчину. Даже понимая это, мне не хочется отпускать ее ладонь из своей.

Когда она мне стала настолько дорога? В какой момент я захотел не просто трахнуть ее, а быть ответственным за счастье в ее жизни?

– Почему я так нервничаю? – спрашивает Пенелопа, когда я с ней за руку подхожу к двери.

– Боишься меня? – шутливо уточняю я, пытаясь снять сексуальное напряжение, возникшее между нами во время поездки. На обратном пути мы не разговаривали и едва смотрели друг на друга. Просто держались за руки, поигрывая пальцами.

Не представляю, о чем она все это время думала, но мой разум разрывался между вопросом «каким, бл*ть, местом я думал» и воспоминаниями о Пенелопе, раскинувшейся на капоте моей машины, ее влажной «киске», взывающей ко мне о большем. Угадайте, какая мысль меня больше привлекала?