Против течения

Ладно, хватит предаваться бесплодным терзаниям. Надо позвать этих двух бездельников, что отвечают у нас за шефство и агитацию…

Мысль была прервана аккуратным стуком в дверь.

— Николай, можно к тебе? — в дверях показался Алексей Попов и замер в ожидании ответа.

— На ловца и зверь…, заходи, у меня к тебе разговор серьёзный. — Ворчит Волошин, одновременно набирая внутренний номер Каплина. — А Каплина чего не прихватил. Всё равно ему делать нечего. Я тут для вас клизму припас… Ты не стой столбом, заходи, штаны снимай, это шутка, если не понял, руки с ремня можешь убрать. Присаживайся, сейчас Вован прибежит, и начнем пропесочивание. Ты-то, что хотел?

— Да, я как раз по делу совершенствования организационной работы. Тут у нас с Каплиным идея родилась, как привлечь молодёжь.

— Вы там, как, телепатией не страдаете? Нет? А то, мне прямо с утра из райкома партии звонили, как раз по этому вопросу. Ругаются наши отцы-командиры на нас, почему это мы плохо пополняем ряды передового отряда. А вы, значит, придумали как.

— Ага, придумали. Но помощь нужна от партии…

— Нет, вот, какие вы всё-таки, беспомощные, всё-то вам кто-то должен помогать. А самим уже, значит, слабо? Слабаки, значит?

Он замечает появившегося в дверях Каплина.

— Каплин, бери стул и включайся…

— Ну, можно и самим, но это будет уже на порядок хуже качеством, — вступает в беседу Каплин. — Нам помощь милиции нужна, причем по двум направлениям.

— Хотите с помощью милиции подростков в комсомол сгонять? — Продолжает язвить Первый.

Каплин, пропуская шпильку начальства мимо ушей, излагает идею.

— … и вот на такие танцы вход можно сделать только по комсомольскому билету!

Волошин доволен. Идея, конечно, попахивает ревизионизмом, и пока ещё слишком сырая для повсеместного внедрения, но, как вариант, пойдёт.

— Слушай, Володя, а ты пацана-то этого, который в школе эту кашу заварил, знаешь? Можешь его вызвонить, чтобы он ко мне подошел, что-то уж больно прыткий. Хочется мне с ним поговорить, а то как бы ни оказался он, сам того не понимая, проводником чуждых идеалов.

— Беседовал я с ним, хитёр не по годам. Я думаю, что можно уже и без него обойтись. Суть идеи и я, и вы и даже вот Лёша Попов уловили. К Новому Году, числу так к двадцать пятому можно уже будет пробный вечер устроить на базе НЗТМа. А у Рогова дел хватает, вот пускай и идёт лесом.

ГЛАВА 12. ПРИКАЗ НА ВЫЕЗД ПО ТРЕВОГЕ

Вечером за ужином всем семейством собрались за столом. Матушка нажарила картохи, сварила сосиски, поставила на стол фаянсовую миску квашеной капустки, всё быстро и вкусно. Наша семья в полном составе собралась за столом.

— Борька, а ты для нашего класса газету можешь сделать? — Юле тоже захотелось раскрутить в своей 21-й школе такое же представление, как у нас.

— Не-не-не, Юль, у меня и так времени нет, мне же ещё учиться надо, а тут, то туда зовут, то сюда. Вот в райком опять просили прийти, и надо идти, райком — штука серьёзная.

— Ну, может быть все-таки, маленькую какую-нибудь газетку? К Новому Году хочется же.

— Боря, может быть, ты им просто расскажешь? Полчаса поговоришь с Юлиными подружками, и пусть они дальше сами. Получится у них что-то — хорошо, не получится — тоже хорошо, сделают перерыв до следующего года. — Это уже мама пытается помочь дочке.

— Девочки, — вступает в разговор папа, — может не стоит на Борьку еще и вторую школу навьючивать? 10 класс это ж выпускной. К экзаменам ему надо готовиться? Надо. Поэтому может лучше Юле подождать до следующего года? А там видно будет, может и желание пропадёт. Сдаётся мне, пока у вас просто модное поветрие.

— В принципе, — задумчиво жую я сосиску, — ну, полчаса… найти… можно… Юлька, приводи своих девок, расскажу, что смогу. Но тогда с тебя очередная уборка вместо меня. Пап, у меня к тебе вопрос. Помнится, ты как-то говорил, что у тебя в Москве живёт знакомый. Не помню кто, правда.

— Да, Колька Морозов, командир мой бывший. Прозвище у него — Ибрагим. По выслуге три года назад получил полковничью папаху, пошёл на пенсию и осел в Москве. Уже три года там живёт. А тебе то, что с того?

— Есть у меня идея, сгонять в Москву на каникулах, поговорить в МГУ с преподами о пути в журналистику, узнать, что и как. Так вот, не мог бы ты попросить твоего командира пустить меня на постой дней на пять?

— В принципе, могу, тем более что давненько я ему не звонил. Прямо сейчас и наберу. Надо только телефон найти. Не помню, куда я его засунул…

— Зато я помню, — смеётся маманя, — ты её в фотографии засунул, в тот альбом, где твои фронтовые фотки хранятся.

Вскоре из коридора уже доносятся слова междугороднего разговора:

— Антонина Спиридоновна? Николая Ивановича могу я услышать?

…

— Это его однополчанин Григорий Рогов.

…

— Коля, привет тебя из глубины сибирских руд!

…

— Как здоровье? Как семейство?

…

— Работаешь где-то, или отдыхаешь на полковничью пенсию?

…

— В совете ветеранов? Хорошее дело! Я, собственно, по одному вопросу звоню. У меня отпрыск в следующем году школу заканчивает и собирается в МГУ поступать, а на каникулы хочет сгонять в столицу на разведку. Можешь его приютить дней на пять?

— Ну, здорово! Вот Борька обрадуется.

…

— Как там наши абреки? Мурада и Ахмада не встречал?

…

— Ладно, созвонимся еще перед отъездом. Привет чадам и домочадцам! — Папа кладёт трубку и возвращается на кухню.

Радуйся, будущая акула пера, — договорился я о ночлеге. Пустят тебя переночевать, надо будет только перед выездом созвониться. Теперь главное для тебя — билеты купить, и лучше прямо завтра, потому что на каникулы может билетов не достаться. У тебя деньги то есть?

— Пап, спасибо преогромное! Деньги есть, но ещё есть просьба. Только ты можешь помочь. Надо же будет снег во дворе чистить те 10 дней, что меня не будет.

— Куда деваться, придётся мне, старику, лопатой помахать. Хорошо хоть, что у меня тоже уроков не будет. Ладно, принципиально договорились, а сейчас хоккей пойдем смотреть. По пути у отца возникает мысль показать мне полковника Морозова на фотографии.

Он идёт в коридор и достаёт с полки старый альбом в бархатном переплёте.

— Вот смотри, это наш экипаж. Это Колька-Ибрагим наш командир, это стрелок-радист Костя Павлов — Ахмад, задний стрелок Серега Захаров — Мурад и штурман Григорий Рогов — Муса.

— А чего это у вас клички какие-то мусульманские?

Тут, понимаешь какое дело. Мы же молодые были, романтичные. В конце тридцатых сняли у нас фильм про абреков. Нарисовали их такими справедливыми воинами, защитниками слабых и обиженных. Мы из этого фильма себе клички и придумали.

— Мальчики, — маманя ошалело смотрит на нас, — а вы моим мнением поинтересовались? Я же всё-таки мать. Может я против?

— С чего бы тебе быть против? Сын же едет не в Воркуту, не в Магадан, а в столицу нашей Родины, город-герой Москву. — Отец недоумённо усмехается.

— Как это с чего? Ему же всего 17! Он же почти ребенок! А вдруг на него нападут в поезде хулиганы какие-нибудь? А вдруг он отстанет от поезда? А вдруг у него в Москве украдут все деньги? Да мало ли что может случиться в наше такое опасное время! Он же такой доверчивый.

— Мам, ну что ты как маленькая, честное слово! Я клянусь, что буду максимально недоверчивый, не буду пить ни пиво, ни водку. Не буду играть в карты и другие азартные игры, не буду вступать в случайные половые связи.

— Тьфу, на тебя! Что ты опять несешь?! Ещё этого только не хватало. Ясное дело, что не будешь.

— Вот, мам, сейчас ты обидно сказала. Я что, по-твоему, совсем никчёмный?

— Кчёмный ты у меня, кчёмный, но ведь страшно мне тебя отпускать. Испереживаюсь ведь я тут за тебя.

— Такая твоя материнская доля… Обещаю звонить и отчитываться каждый день.