Параллельные прямые

Пока шла вдоль дома, телефон два раза пиликнул сигналами о доставленных сообщениях, читать на ходу не стала, остановилась у скамейки возле подъезда, только тогда посмотрела, кто мне там пишет. Как и предполагала — Милка.

" Машка! Хотела заехать, не получится, наклевывается шикарнейший вариант аренды. Как я хотела! Забацаю Гастропаб! Тесно мне в кофейнях. Правда на помещение какой-то Ресторанный дом Ивана Салтыкова претендует. Но я этого козла старого опережу. Лечу смотреть аренду, подробности при встрече, завтра в десять на Добрынинской"

Следующее сообщение от нее же:

"Маш, ты не можешь про этого старикашку в сетях что нибудь нарыть? Я за рулем и зона постоянно плавает"

Я перечитала несколько раз… Ванечка тоже рванул смотреть помещение. И Милка с каким-то старикашкой, полным Ванькиным тезкой….. Бывает же. Надеюсь эти помещения разные, не хочется оставаться без консультанта.

Набрала Милкин номер. Занято.

Подхватываю со скамейки сумки, шагаю к подъеду. Не успеваю дотянуться до кнопки кодового замка, дверь распахиваются…. Из моего собственного подъезда вываливается Геннадий Шведов! Еще недавно, я бы в обморок грохнулась. Сейчас, я мгновенно превратилась в фурию!

9

Генка моему появлению у дверей моего собственного подъезда, вроде как даже удивился. Он по телефону с кем-то на ходу общался, когда со мной столкнулся, трубку от уха, как в замедленной съемке, мееедленно убирал. С собеседником кажется не попрощался. Хотя я могла не услышать, у меня кровь по венам, от злости в три раза быстрее понеслась, дыхание участилось, неконтролируемый приступ агрессии случился. Или контролируемый? Успела же остановится, не вмазала по морде пакетом с фруктами…. Клубника могла от удара помяться. Жалко ягоды. Для сына купила….А ведь уже отступила два шага назад, для размаха.

— Мария? Ты здесь….живешь? — затягивает Генка с неким изумлением.

— А ты? Какого хрена, ты тут вынюхиваешь? Придурок. Испугался он, что не отвяжется от меня…. Кому ты нужен? Морозовой зря платил. Она с удовольствием и бесплатно пошла бы на пакость! Видеть рядом с близкими, для него неприятный момент… А мне твою рожу видеть сплошная приятность! Еще раз на глаза попадешься… Порву как Тузик грелку! — хотелось отчеканивать слова стальным голосом, получилось…. Хрипловатое шипение. Да еще как назло, напрочь вылетели из головы нужные выражения. Только про Тузика вспомнила. Но Генка итак впечатлился. Тусклый свет лампы над козырьком подъезда, его со спины освещал, но и при плохом освещении заметно, что выражение лица у Шведова, как бы это сказать — охреневшее.

Мне пришлось прерваться, телефон зазвонил, Милка, совсем не вовремя…. Не ответить не могу, нужно по поводу Вани на всякий случай предупредить. Я полезла за трубкой, Шведов воспользовался замешательством, рот открыл.

— Маша, я не знаю никакой Морозовой, да и знать не хочу, — совершенно бессовестно заявляет Генка, — по поводу эксцесса на презентации… Я извиняюсь.

— Молчать! Моя очередь говорить! — тут у меня получилось рявкнуть. — Теперь ты меня выслушаешь и вприпрыжку с моих глаз!

Наконец нащупываю орущую на весь двор телефонную трубку, выхватываю из сумки, не глядя принимаю вызов…

— Мил! Через….

— Приятно слышать, что я вам мил, — прилетает из трубки веселый Ванечкин голос, — принцесса! Ты забыла с салоне цветы. К сожалению спешу, не получится вернуться…

Я Ваньку услышать понятное дело не ожидала. От неожиданности и переизбытка негативных эмоций, что то нечленораздельное хрюкнула в трубку.

— Мария, не могу оставить тебя без цветов, мой брат Гришка, в вашем районе катается, попросил его букетик тебе завести. — Ванечка отключился.

А темноту двора разрезал свет фар. Вдоль дома в сторону моего подъезда несся…большой блестящий байк! Зимой. в январе месяце…Мотоцикл затормозил напротив моего подъезда, мотоциклист снял шлем…Мать моя! Я увидела точную Ванькину копию! Только волосы подлинее, в хвост собраны…Обалдеть! К багажнику чем-то примотано ведро полное бордовых роз…

Ведро приличного размера, литров примерно на десять.

— Гришка брат! Букетик привез… — хмыкнула про себя, за спиной придурок Генка вслух хмыкает. Сказано было — проваливай. Не провалил. Ждет наверное, когда все выражения вспомню.

Мотоциклист тем временем ставит байк на подножку, слезает с хромированного чудовища и походкой эдакого грациозного хищника, обходит справа, направляется к багажнику.

— Камикадзе, — цедит Генка сквозь зубы, — самый зимний вид транспорта, зря куртку утепленную нацепил, мог бы полностью обтянутся кожей.

Григорий добирается до ведра, смотрит на торчащие из него бордовые бутоны… Чешет голову..

— Черт! Всё-таки половина переломалась, — доносится от байка.

Очень сексуальный голос. Круче, чем у Ваньки!

Шведов мерзко хихикает.

Не знаю, что на меня нашло. Или не хочу себе признаваться…

— Гриша! Не переживай, все, что сломалось — засушу! — восклицаю радостно и размахивая пакетами бегу к брату Гришке.

Он на мой вопль повернул голову. Тёртый калач. Если бы ко мне бежал незнакомый человек, строил рожи и подмигивал двумя глазами по очереди… Я бы… Меня бы, сильно удивило. У Гришки никакого удивления, заулыбался на все тридцать два зуба, идеальных зуба, как у Ванечки.

— Я Маша. — шепчу подлетев.

— Машенька! Миллион алых… Практически алых роз, для прекрасной дамы! — сообщает громко, тоном человека на которого вот прямо сейчас свалилось счастье. В лотерею миллиард выиграл. Хватает свободную от пакетов руку, склоняется, касается тыльной стороны ладони прохладными губами. Покосилась на Генку. Стоит где стоял, руки на груди скрестил, наблюдает.

Гришка — брат, выпускает мою руку, пытается вытряхнуть цветы из ведра. Букет с трудом, но вылезает… Катастрофа. Стебли роз, по всему периметру букета надломлены и безжизненно падают. Не хочу доставить удовольствие некоторым! Продефилировать мимо с переломанным букетом.

— Оставь в ведре! Как обещал. Пусть будет так, как я хотела… Ведро и розы…

Гришка послушно запихивает цветы назад. Что обо мне думает… Трудно сказать.

— Машенька, я подниму в квартиру, — Григорий одной рукой подхватывает ведерко с цветами, второй ко мне с целью сумки забрать тянется.

— Нет. — Шепчу тихо, — я сама. Не упрямлюсь, но после бабулиных высказываний про Ваньку, показывать ей еще и Гришу остерегаюсь. На всякий случай.

Кое как удерживая пакеты, обнимаю ведро… Тяжеловато однако… Хорошо ведро пластмассовое. Тычусь лицом в цветы, улыбаюсь мечтательно… Интересно, что сказал бы Станиславский?

А дальше, произошло, то чего никак не ожидала. Распахнулась подъездная дверь, я отодвинула цветы от лица, смотрю на выскочившего наружу малыша. Можно было и не смотреть, с закрытыми глазами, из тысячи узнаю, самый родной и любимый топот бегущих ко мне маленьких ножек. Восторженный детский голос:

— Ух ты! Мамочка! Какая ты! Сколько цветов! Ух ты! — сынишка с хоккейной клюшкой в руках, с сияющим от радости личиком летел ко мне мимо Генки, следом неторопливо шла бабушка.

— Мам! Мы тебя встречать вышли! И заодно шайбу погонять! Ты не волнуйся, не на коробку, во дворе мальчишки, большой пятак раскатали! Я Додыра сам читал! Две страницы… Ух ты! Какая штуковина! — подлетевший Мишка тараторит без умолку. Бабушка тактично у скамейки остановилась.

Бросаю взгляд туда, где стоял Генка. Там его нет, подошел к нам ближе. Встал в нескольких метрах, рядом с растущей у дома березой. Выражения лица не вижу, но понимаю, что пристально смотрит на нас, руки от груди убрал, сунул в карманы.

— Плевать я на тебя хотела. Смотри сколько хочешь. Рискнешь обидеть моего сына, точно порву на куски, голыми руками. — мысленно посылаю в Генкину сторону.

— Мишаня, какого Додыра ты читал? — спрашиваю сынулю, продолжая борьбу с выскользающими пакетами.

— Ой мам, тебе неудобно, давай сумки возьму, — всполошился мой внимательный, маленький мужчина, тянет из моих рук пакет, а сам то на Гришку, то на байк посматривает. — Додыра обыкновенного, говорящую раковину, которая в спальне жила.