Страница 5 из 6
— Привет, Майкл. — подхожу к малышу ближе и протягиваю руку. — Я Аврора.
Кивнув, тот уверенно пожимает мою ладонь.
— Если мы с тобой поладим, — говорю осторожно, чтобы не спугнуть его излишним дружелюбием. — то я буду сопровождать тебя во время соревнований твоего папы. Мы будем читать книги, гулять, смотреть мультики…
Слышу глухое рычание сверху и быстро заканчиваю:
— И делать все, что есть в твоем расписании. Что скажешь?
Мальчик задумчиво сводит светлые брови и переспрашивает:
— А как я узнаю, что мы с тобой поладили?
— Думаю, для этого я должна тебе понравится. Ведь нам предстоит провести вместе целых два месяца. Ты, например, мне уже нравишься.
— Я всем нравлюсь, потому что мой папа — известный гонщик. — со знанием дела заявляет тот.
А парнишка-то скептик. Насмотрелся на подхалимов вроде того мышцатого кабана и осторожничает.
— Ты нравишься мне не поэтому. — заверяю его.
— Ты красивая. — немного подумав, говорит малыш. — и волосы у тебя блестят. Думаю, этого достаточно, чтобы поладить.
Спасибо, мама, спасибо, кокосовое масло. Я просто влюбляюсь в этого парня.
— Мне нужно принять душ после тренировки, — важно произносит Майкл и поднимает голубые озерца на своего притихшего родственника. — Мне Аврора нравится, пап.
— Беги. — согласно отзывается тот. — И не забудь переодеться.
Едва мальчуган скрывается из вида, вся мягкость смывается с лица Хейдена со звуком унитазного смыва.
— А теперь слушай внимательно, Котенок. — рычит, нависая надо мной. — Ты с нами лишь на два месяца, поэтому не вздумай набиваться моему сыну в мамаши. Знаешь, что такое гувернантка? Так вот — ты его гувернантка. Четко следуешь имеющемуся распорядку дня, а девичьи сопли с мультиками и розовыми пони на два месяца засовываешь в свой упругий зад. Ты все поняла?
Поняла, что он оценил мою задницу. А всю эту чушь про гувернантку, не, не поняла. Но ради Европы, милого малыша и нескольких тысяч баксов готова притвориться.
— Конечно, мистер Гаррисон, сэр. Считайте, что розовый пони уже там, где вы и сказали.
— Вот и отлично. — рявкает тот. — Жду в шесть утра в воскресенье с вещами.
— Слушаюсь, — кротко пищу и для убедительности отвешиваю глубокий реверанс.
Забираю лежащую на диване сумку и походкой от бедра направляюсь к двери. Когда прохожу мимо окна, в его затемненном отражении вижу, что говнюк, склонив голову в бок, разглядывает мою задницу.
— Ищете розового пони, мистер Джонс? — бросаю из-за плеча, и прежде успеваю услышать в ответ какую-нибудь гадость, быстро захлопываю за собой дверь.
5
— Ты явно не равнодушна к кискам. — язвит новоиспеченный работодатель, оглядывая мой небольшой чемодан с изображением нарисованных кошек. Ну а что поделать, если на него на единственный была скидка. С кроликами стоил на двадцать долларов дороже, а я и мой скромный бюджет такой расточительности себе позволить не можем. Зато теперь я точно знаю цену унижения.
— Подарю на ваш день рождения такой же. — бормочу, глядя как створки гостиничного лифта плавно съезжаются перед моим носом. — Слышала, вы тоже от них в восторге.
— Не знал, что ты любишь кошек, пап. — простодушно откликается Майкл, держа Хейдена за руку.
Меня до сих пор не отпускает ощущение, что все происходящее лишь сон. Два часа назад мы приземлились в аэропорту Монте-Карло, где нас встретил глухо тонированный Мерседес и отвез в гостиницу. Еще вчера я наблюдала из окна своей крошечной спальни, как бомж Энди ест засохший бургер из мусорного бака, а сегодня мои обутые в конверсы ноги топчут столицу европейского княжества. Разве не фантастика?
— Я их не люблю, Майкл. — ласково откликается брюзга, вперив в меня неласковый взгляд. — Они много шипят и сильно лезут.
С этими словами протягивает ко мне руку и демонстративно снимает волос с футболки.
Вот же гад. Но пятизвездочная гостиница с белыми халатами и кабельным этого стоит.
— А еще они больно царапаются и страшно злопамятны. — очаровательно скалю зубы. — Так что с ними следует быть осторожными.
К счастью, в этот момент двери лифта распахиваются на нашем этаже, оставляя последнее слово за мной.
— У тебя час на то, чтобы разложить вещи и принять душ, Котенок. — бросает Хейден, когда портье вкатывает багаж в мой номер. — Хотя судя по размеру твоего чемодана, раскладывать тебе особо нечего.
Нормальный у меня чемодан. В нем поместилось все необходимое. На прием в княжеский дворец меня вряд ли позовут, поэтому все бальные платья я оставила дома.
А вот чемодан звезды авторалли выглядит так, словно он на неделю моды приехал, ну или, как минимум, спрятал в нем гундосого.
— Просто шорты не занимают много места, сэр.
Говнюк быстро пробегается глазами по моим ногам и сухо изрекает.
— Через час встречаемся в фойе возле ресторана. У меня встреча за ужином, а ты будешь заниматься Майклом, чтобы ему не было скучно.
— Развлечемся, парень. — подмигиваю малышу, безмолвно стоящему рядом с отцом.
— Попробуем. — сдержанно соглашается тот.
Мой номер — предел человеческих мечтаний. Огромная двуспальная кровать, застеленная белоснежным комплектом, темное окно плазменного телевизора на стене, сияющая ванна и миленькие тюбики в шампунями и кремами возле зеркала. Ну как тут не запрыгать от радости?
Даю себе пять минут, чтобы поскакать на кровати, после чего открываю чемодан и аккуратно развешиваю его содержимое на вешалки. Если мы идем в ресторан, значит любимые шорты придется приберечь для более подходящего случая. А вот голубой сарафан свободного кроя идеально подойдет.
Быстро принимаю душ и сушу волосы. Пара мазков розового блеска и естественные локоны. Достаточно. Не хватало еще, чтобы мистер Раздутое Чсв подумал, что я для него стараюсь. Вдеваю ноги в золотистые сандалии и, перекинув через плечо сумку, покидаю номер.
Хейдена и Майкла в фойе еще нет, и взглянув на часы, я понимаю, что пришла на пятнадцать минут раньше. Занимаю свободное кресло и достаю телефон, чтобы отослать маме несколько фотографий и узнать, как дела у Кэрри. Я впервые покидаю дом так надолго и чувствую легкую грусть.
Мама отвечает, что рада за меня, и интересуется, как ведет себя со мной новый работодатель. Отвечаю, что он меня обожает и для убедительности присовокупляю смайлик с глазами вместо сердечек. Пусть это и далеко от истины, но так маме будет спокойнее.
— Что такая красавица делает в одиночестве? — доносится вкрадчивый мужской голос с акцентом.
Бегло оглядываю престарелого типа в пиджаке и джинсах, возвышающегося надо мной, и вновь углубляюсь в телефон, чтобы наглядно продемонстрировать незаинтересованность.
— Красавица переписывается с мамой, приятель. Жуть, как занята.
— Какая милая послушная девочка, — неприятно растягивая слова, новоявленный пикапер опускается в рядом стоящее кресло. — А что малышка будет делать потом?
Поднимаю вверх палец, призывая его заткнуться, потому что хочу посмотреть присланное мамой видео, где Кэрри садится на шпагат на заднем дворе. Тип моего жестикуляционного намека не понимает и продолжает урчать:
— Кстати, у тебя очень милые ножки. И пальчики на ногах очень аппетитные.
Чувствую себя потенциальной жертвой педофила-извращенца. Что за комплименты для грудничков?
Со вздохом отрываюсь от телефона и оглядываю странного дядьку. На вид извращенцу за сорок, взгляд масляный, и перстней на пальцах больше, чем в ювелирной витрине.
— Я жду кое-кого и предпочла бы делать это в одиночестве.
— И губки такие сладкие, — как ни в чем не бывало продолжает сюсюкать мужик.
— Может, вам нужно перекусить, дяденька? — предлагаю, с трудом сдерживая отвращение. — Вы явно голодны.
— Составишь мне компанию, малышка? — живо откликается тот.
Он еще и тупой.
— Не составит. — доносится грубое рявканье сверху. — Она на работе, да и ты староват.