Я - Лусинда

Прой­дя ко­рот­кий и тём­ный ко­ридор­чик, мы ока­зались в прос­торной за­ле, сте­ны ко­торой бы­ли ук­ра­шены яр­ки­ми фрес­ка­ми. В ос­новном это бы­ли сце­ны ка­кой-то бит­вы. Но в па­мять мне вре­залась лишь од­на, где ка­кая-то де­вуш­ка, оде­тая лишь в лёг­кую бе­лую ноч­нушку, пы­талась прон­зить сво­им копь­ём сол­да­та, а тот ви­димо да­же и не воз­ра­жал это­му, по­тому как его меч был от­бро­шен в сто­рону.

На­до ска­зать, что воп­ре­ки мо­им опа­сени­ям ок­на в этой ком­на­те бы­ли, хо­тя и рас­по­лага­лись до­воль­но вы­соко, так что бы выг­ля­нуть из од­но­го из них мне бы приш­лось вска­раб­кать­ся на пле­чи Мар­ко­са. Заб­ранные в узор­ча­тую ре­шёт­ку ок­на, к удив­ле­ния, бы­ли зас­текле­ны. А вот ме­бели поч­ти не бы­ло, толь­ко нес­коль­ко сто­ликов, на ко­торых сто­яли ва­зы, ви­димо име­ющих ка­кую-то цен­ность и ста­туи, вы­пол­ненные пол­ный че­лове­чес­кий рост, они бы­ли ак­ку­рат­но рас­кра­шены, так что по на­чалу их мож­но бы­ло при­нять за нас­то­ящих лю­дей. Но, воз­можно, это был ка­кой-то сво­еоб­разный ана­лог кар­тинной га­лереи и пор­тре­тами пред­ков. А учи­тывая, что это всё-та­ки дво­рец, то, ско­рее все­го, это бы­ли ста­туи им­пе­рато­ров и, воз­можно, их ка­ких-ни­будь вы­да­ющих­ся родс­твен­ни­ков. Я с ин­те­ресом при­нялась их рас­смат­ри­вать, воз­можно, сре­ди них был и же­них Лу­син­ды Го­раций.

В этой за­ле, где по мо­им скром­ным под­счё­том мог­ло по­мес­тить­ся па­ру де­сят­ков трёх­комнат­ных квар­тир, на­подо­бие той в ко­торой я жи­ла, ос­та­лись дя­день­ка Фа­бий с Улой и даль­ше ме­ня уже соп­ро­вож­дал толь­ко Мар­кос. Ид­ти ря­дом с ним бы­ло страш­но. Я ос­та­лась без сво­их за­щит­ни­ков. А Мар­кос од­нажды уже по­пытал­ся ме­ня уда­рить, и не бы­ло га­ран­тий, что он не ре­шит сде­лать это сно­ва, к то­му же бы­ло яс­но, что он спит и ви­дит ме­ня в гро­бу. По­это­му я шла мол­ча, ма­ло ли он на ка­кую фра­зу опять взбе­ленит­ся.

За дверь­ми этой за­лы скры­валась ещё од­на, точ­но так же рас­пи­сан­ная фрес­ка­ми, и ко­торая вы­вела нас в сад. Здесь воз­ле клум­бы с ири­сами, уди­витель­но, но это бы­ли дей­стви­тель­но зна­комые мне цве­ты, мы и ос­та­нови­лись. Где-то за кус­та­ми, выс­три­жен­ны­ми в фор­ме кра­дущих­ся ль­вов, слы­шал­ся звук ль­ющей­ся во­ды, и, будь моя во­ля, я бы не­мед­ленно от­пра­вилась по­любо­пытс­тво­вать что там. Но ря­дом был Ра­фа­эль Мар­кос, ко­торый, сто­ило мне лишь нем­но­го дёр­нуть­ся в сто­рону, на­чинал по­доз­ри­тель­но на ме­ня ко­сить­ся, слов­но ждал, ког­да из-за па­зухи я дос­та­ну ещё один вол­шебный ка­мень и нач­ну буй­ство­вать.

В этот мо­мент навс­тре­чу мне вы­шел муж­чи­на в соп­ро­вож­де­нии сол­дат, об­ла­чён­ных в коль­чу­ги. В це­лом его мож­но бы­ло бы наз­вать неп­ри­меча­тель­ным, и он бы лег­ко за­терял­ся сре­ди тол­пы. В от­ли­чие от Мар­ко­са его тём­ные во­лосы, пе­рех­ва­чен­ные на лбу вы­шитой зо­лотом лен­той, бы­ли ко­рот­ко подс­три­жены. Да и сам он выг­ля­дел хи­лым и то­щим, так что ка­залось, что ха­лат на нём прос­то бол­та­ет­ся. Но, ка­жет­ся, са­мого муж­чи­ну это вол­но­вало ма­ло, его ма­лень­кие близ­ко по­сажен­ные глаз­ки през­ри­тель­но ус­та­вились на Мар­ко­са, и он не­доволь­но кри­вил гу­бы и во­об­ще всем сво­им ви­дом по­казы­вал, что он са­мая глав­ная шиш­ка в этом ле­су. У ме­ня зак­ра­лось не­хоро­шее по­доз­ре­ние, что он и есть тот са­мый Го­раций. Пе­реве­дя свой взгляд на ме­ня, он как-то весь по­доб­рался и важ­но ска­зал:

— Я рад, что с ва­ми всё в по­ряд­ке. Но ме­ня огор­ча­ет, что кто-то пос­мел пы­тать­ся опо­рочить твоё имя!

То, как он ко мне об­ра­щал­ся, уси­лило мои не­хоро­шие по­доз­ре­ния нас­чёт же­ниха.

— К со­жале­нию, из-за все­го слу­чив­ше­гося мне ста­ло не­хоро­шо, — ска­зала я, пы­та­ясь сде­лать как мож­но бо­лее нес­час­тный вид и тща­тель­но под­би­рая сло­ва. — Ка­жет­ся, я по­теря­ла соз­на­ние, и я сов­сем ни­чего не пом­ню.

— Это… — муж­чи­на вдруг по­мед­лил, а по­том ,бро­сив быс­трый взгляд на Мар­ко­са, слов­но го­воря и ка­кого яд­рё­ного ово­ща ты во­об­ще тут за­был, про­дол­жил: — Это прис­кор­бно. Но ме­ня-то ты уз­на­ёшь?